Даже по этому фрагменту из «Истории российской» можно судить, что сценарий юродства во времена В. Н. Татищева остался неизменным. Юродивому принято целовать руку; это обыкновение, по-видимому, распространяется и на царицу Прасковью Федоровну. Пророчествуя, юродивый не изъясняется прозой, а говорит в рифму. В. Н. Татищев называет его «шалуном» — значит, как и при Аввакуме, юродивый «шалует», дурачится.
И в XVIII в., после того как синодальная церковь отказалась признавать юродство и начала гонения на него, оно сохранило верность древнерусской традиции. Юродство оставалось «серьезным» вариантом смехового мира, зрелищем «странным и чудным». Конечно, зрителей у него поубавилось, толпа, перед которой лицедействовал юродивый, сильно поредела. Но все-таки никакие указы, «именные» или синодальные, не были в состоянии искоренить этот старинный феномен.
Приложение 1 Письма юродивого
Публикуемые тексты переданы с орфографическими упрощениями: полностью воспроизведены слова, которые в рукописи написаны под титлами; не употребляемые сейчас буквы («юс малый», «фита», «ижица», «ять» и др.) заменены соответствующими буквами современного алфавита; твердый знак на конце слова опускается. Исправления и добавления издателя даются курсивом.
Публикуется по рукописи ГПБ Q. 1.401, конволют XVII (2-я половина)—XVIII вв., в 4-ку, 261 д., полуустав и скоропись. Публикуемые тексты составляет отдельную рукопись на л. 16—35, писанную полууставом второй половины XVIII в.; водяной знак: медведь с секирой и литеры ЯМСЯ (см.: Клепиков С. А. Филиграни и штемпели на бумаге русского и иностранного производства XVII—XX веков. М., 1959. № 772 — 1783 г.).
Список с епистолии, что был галичанин посацкой человек Стефан Трофимовичь Нечаев юродивый, с его рукописания, как пошел юродствовати, оставил на утешение матери своей Евдокие да жене своей Акилине.
Доблему читателю о господе радоватися. Аз грешный прошу и молю твою любовь: писах сию хартицу с великим поспеше-нием изоустно, и аще что обрящеши (л. 16 об.) не лепо и просто, не позазри моему неразумию, исправи своим благоутробием. Еще молю твою кротость, прочитай сию епистолию тихо и сладко, не борзяся, дабы умильно и разумно слышати родителем моим.
Всемогущий, непостижимый, в Троице славимы бог искони сотвори небо и землю и вся на ней. И потом насади рай и жителя в нем созда перваго человека Адама. И въложи а в негоб сон глубок, выня у него ребро. И сотвори ему жену, прабабу нашу Евву. Созда же их яко анъелы, всякаго тления непричастны. Даде же им заповедь в рай от всякаго древа (л. 17) ясти, от единаго же не вкушати, понеже зло есть.
Позавиде сатана житию их, яко зело почитаеми от бога. Сотворена же бысть змия в рай честна же. Лукавый сатана в змию вселися и обвився округ заповеданного древа. Не смея же ко Адаму глаголати лестных глагол, ведая, яко жена его послушает, яко муж жены креплее в разуме, приступи же к жене и глагола: «Почто от всех древ ясте, от единаго же не ясте?». Она же к нему отвеща: «Бог нам заповедь предложи, яко смертию умрем». Сатана же ей лестию глаголет: «Съясте от древа сего, бози будете». Евва же вкуси от заповеденнаго древа и Адаму подаде вкусити. И оба быша нази (л. 17 об.) божия благодати. Прежде быша тленни, яко тленная совещаша, восхотеша быти бози — и не быша. Господь же повеле из рая изгнати его и в поте лица своего от земли снодати хлеб,8 и в нея возвращатися.
Прочее же да умолчим. Божественное писание удобно глубине морстей. Прочйтах божественная писания Ветхаго и Новаго завета от Адама до Ноя, от Ноя до Моисея, от Моисея до воплощения сына божия.
Видя же бог создание свое г гиблемо и ратуемод от врага, и не остави вконец погибнути. Посылаше пророки, повеле обра-щати от идолослужения. Уты и утолсте, забыша бога спасающаго преждебывшая чюдеса при Моисеи. Остави (л. iS)nia бога, после-доваша дияволу, и пророки его избиша. Видя же бог обладанно человечество от врага, и помилова создание свое.
Видите ли, братие, коль нами печется бог. Уже на кончину века ни ходатая, ни аггела, но изволи послати сына своего едино-роднаго на спасение наше и от пречистыя девы воплотитися, и от нея, ис чистых кровей примесити себе плоть, и обращати люди от идолопоклонения, и веровати во отца и сына и святаго духа. Они же, окаяниии, и того не усрамишася. Пригвоздиша его ко кресту и поругашася ему (отчасти да воспомянем, припадающе на колену), глаголюще: «Радуйся, царю июдейски! Многи спасе, себе ли (л. 18 об.) единаго не можеши спасти? Сниди со креста, да веруем в тя». И плеваху на лице его, и по ланитам бияху. Видите ли, братие, творец от создания своего колика поругания претерпе. Мы же слабы есмы, тварь от твари, сиречь друг от друга не можем единаго слова досадительна претерпети, по апостолу Павлу не взираем на начальника веры и совершителя Иисуса, колика пострада нас ради, и прочее, да прекратил! невмещения ради малыя сея хартины (так\).
Рече господь во святом Евангелии: «Не может раб двема господинома работати, любо единаго возлюбит, о друзем нерадити начнет». И невозможно единем (л. 19) оком зрети на землю, а другим на небо. Такожде и нам, братие, невозможно мирская любезно желающим господеви работати. Любо едино возлюбим, а другое оставим. Пророк Давид глаголет: «Надеющися на господа, яко гора Сион, не подвижится во веки». Той же: «Блажени вси падеющися па господа».
Виждь же и се, колико славими суть от бога страдавши имени его ради. Коль ответ страшен презревшим заповеди его: «Оти-дите от мене, прокляти, во огнь вечный, яко не послушаете мене и не соблюдосте заповедей моих, такожде и аз не услышу гласа вашего, но пойдите мучитися в муки (л. 19 об.) вечныя, кождо по делом своим». И мы, братие, устрашимся грознаго сего ответа, но прибегнем к богу покаянием, чистою совестию. Тесен путь вводя во царство небесное, пространен же влечет во дно адово. Блажени плачющи, яко ти утешатся. Кия, иже всегда смерть пред очима своима помышляюще и грехов своих плачущеся и Христа ради терпят всяку скорбь и беду от неразумных человек, а не ти утешени будут, иже плачют о суетах мира сего и о вещех его тленных, и от належащих скорбей и напастей. Но о сих подобает благодарити бога и за творящая (л. 20) пакости бога молити, и зла за зло не воздавати, подражающе Христу и святым его. Видите, братие, как нас любит бог, призывает нас: «Приидите ко мне вси труждающиися мене ради и обременени грехи, и аз покою вы». Но что,е братие, сего прибежища краснее и полезнее? Аще прибегнем к нему, царство дарует и веселие со святыми, конца не имущи. О сем же тленном житии аще тмами страждем и терпим, богатства собираем и неправдою — мзду злу воспри-имем, и муку вечную без конца.
И аз, братие, пожих в покоех мира сего и во всех сладостех его (л. 20 об.) и ничто же приобретох. И разумех, яко льстив есть мир сей. Аще кто весь мир приобрящет, душу же свою отщетит, ничто же есть. Убоимся, братие, мира сего паче лютаго зверя. Зверь бо тело вредит, а души не может погубити. Сей же зверь, мир прелестный, сластьми своими тело упитевает червем на сне-дение, а душу вовеки губит и потом муки вечныя готовит.
Вопрос. Почто еси оскорбил родителей своих, паче же матерь свою рождьшую и жену младу сущу оставил еси? Писано (л. 21) есть, аще кто оставит отца или матерь, жену и дети в беде сущих, а сам покоя ищет, проклят есть, понеже сам упитевает тело свое, яко телец упитанный, а родители его провождают дни своя в печали и в сетовании.
Ответ. Вем, яко есть оставляют их богу. Писано есть: «Не на-дейтеся на князи и на сыны человеческий, в них же несть спасения». Сего дни друг аз, а утра враг, или гробу предаваем. Буди же вам надежда, кроме бога, никто никого не ублюдет, ии упасет. Господь рече во святом Евангелии: «Аще (л. 21 об.) кто оставит отца или матерь, жену или дети, села и великое богатъетво имени моего ради, сторицею приимет и живот вечный наследит». Зрите, родителие мои, в мире сем остаются жены млады от своих мужей, малыя дети от отца и матери, и бог о них промышляет, греет и питает их.