Томас Пикард, в то время возглавлявший отдел по уголовным делам штаб-квартиры, временно исполнял обязанности директора ФБР, ибо Луи Фри находился в отпуске. Пикард отверг просьбу О’Нейла передать расследование взрывов нью-йоркскому управлению. Он хотел, чтобы контроль за этим делом осуществляло вашингтонское управление, которое он формально возглавлял. О’Нейл пытался задействовать все имевшиеся связи, включая генерального прокурора Рено и его друга Дика Кларка, чтобы добиться своего. За такое нарушение субординации ФБР применило к О’Нейлу жесткие санкции, и в качестве наказания ему не разрешили вылететь в Кению. Джон был глубоко разочарован таким исходом.

Спустя всего восемь часов после взрывов двенадцать следователей ФБР были на пути в Кению. Постепенно к расследованию обоих взрывов привлекли почти пятьсот сотрудников — самая большая команда в истории ФБР. По дороге из аэропорта Найроби путь автобусу со следственной бригадой перегородило стадо коров, принадлежащее племени масаи. Агенты обращали на себя внимание на переполненных улицах, по которым двигались велосипедисты и ослиные повозки. Уличные сцены шокировали следователей своей экзотичностью, пестротой и ужасающей бедностью. Многие агенты совершенно не знали жизни вне Америки; большинство из них впервые получили заграничный паспорт непосредственно перед выездом на задание, и теперь они оказались в девяти тысячах миль от родины. Они очень мало знали о законах и обычаях страны, где им предстояло работать. Агенты были очень осмотрительны и осторожны, опасались того, что сами станут мишенью «Аль-Каиды».

Агент Стивен Годен, приземистый рыжеволосый выходец с северной окраины Бостона, достал свой компактный автомат и положил на колени. До недавнего времени его служба в ФБР проходила в северной части Нью-Йорка в офисе с двумя сотрудниками. Он никогда не слышал об «Аль-Каиде» и прибыл для того, чтобы охранять других сотрудников, но был шокирован, когда увидел огромное скопление людей возле посольства. Годен был подавлен размером толпы — такого он раньше никогда не видел. Как он мог защитить других агентов, если сам не представлял, что может произойти?

Автобус остановился возле обугленных развалин. Картина разрушения угнетала. От дома остались только стены. Соседний Кенийский секретарский колледж вообще превратился в руины. Спасатели голыми руками разбирали камни, пытаясь докопаться до заваленных. Стив Годен посмотрел на руины и в ужасе воскликнул: «Что же тогда ад?» ФБР еще не приходилось заниматься последствиями взрывов посольств за рубежом.

Одной из погребенных под завалами секретарского колледжа была Розелин Ванйики Мванги, или Рози, как все ее звали. Спасатели слышали ее разговор с другой пострадавшей со сломанной ногой. она пыталась подбодрить женщину. На протяжении двух дней бодрый голос Рози вдохновлял спасателей, работавших без устали. В конце концов они докопались до женщины со сломанной ногой и помогли ей выбраться из ловушки. Они пообещали Рози, что через два часа доберутся до нее, но, когда им наконец это удалось, было уже поздно. Ее смерть потрясла изнуренных спасателей.

Взрывы посольств стали дерзким покушением на роль Америки в мире. Высокий уровень координации и технического обеспечения, позволивший произвести взрывы почти синхронно, поражал, но гораздо большее беспокойство вызывал тот факт, что «Аль-Каида» встала на путь эскалации насилия и увеличения количества жертв. ФБР вскоре установило, что под прицел попали пять американских посольств, но благодаря оперативным действиям три удалось спасти. Следователи были ошеломлены, узнав, что за год до взрывов один из египетских членов «Аль-Каиды» приходил в посольство в Найроби и предупреждал сотрудника ЦРУ о готовящемся заговоре. Управление посчитало эту информацию недостоверной. И это был не единственный случай. Мало кто воспринимал всерьез угрозы, исходившие ранее из фетв и заявлений. Теперь стали очевидны горькие последствия этого пренебрежения.

Через три дня после взрывов Пэт д’Амуро послал своего подчиненного Стива Годена на задание:

— В отеле за городом нужно проверить одного подозрительного парня.

— В каком смысле подозрительного? — спросил Годен. — Что это значит?

— Если тебе не нравится это задание, у меня есть сотня других поручений, — отрезал д’Амуро.

Годен с двумя агентами поехали в пригород, населенный в основном беженцами из Сомали. Автомобиль с трудом пробрался через галдящую толпу и остановился перед входом в отель. «Что бы ни случилось, ни в коем случае не выходите из машины, — проинструктировал их кенийский коллега. — Здесь не любят американцев».

Пока агенты ожидали возвращения кенийского полицейского, из толпы вышел худой человек и спиной прислонился к окну.

— Я же говорил вам, не появляйтесь здесь, — сказал он шепотом. — Вас могут убить.

Годен догадался, что человек был осведомителем.

— Можете ли вы помочь нам? — спросил агент.

— Его нет здесь, — прошипел осведомитель. — Он в другом отеле.

В следующем отеле агенты нашли подозрительного человека: худой молодой араб с несколькими рваными ранами на лбу и повязками на руках, из которых сочилась кровь. Он назвался Халедом Салемом бен Рашидом из Йемена. Араб утверждал, что приехал в страну для занятия бизнесом — оптовой торговлей орехами. Юноша отдыхал на скамейке близ посольства, когда случилась «катастрофа». Единственным содержимым его карманов было восемь стодолларовых купюр.

— Как вы добрались до отеля? — спросил следователь.

Бен Рашид сказал, что из больницы его забрал таксист. Догадавшись, что пассажир не говорит на суахили, водитель привез его туда, где иногда останавливаются арабы.

— Где ваши вещи; одежда и документы?

— Все осталось на месте взрыва, — объяснил бен Рашид. — На мне та самая одежда, что и тогда.

Когда Годен слушал молодого араба, он подумал, что его история вполне правдоподобна. Не его дело было задавать вопросы, этим занимались более опытные сотрудники. Он лишь обратил внимание на то, что одежда араба была значительно чище, чем его собственная. Хотя Годен находился в стране всего пару дней, его костюм был покрыт налетом пыли, в то время как переживший взрыв бен Рашид выглядел куда опрятней. Почему же он лжет про одежду?

Годен не мог уснуть всю ночь, его мучили вопросы. На следующий день, когда допрос возобновился, он попросил разрешения у следователя задать арабу пару вопросов. «Я провел шесть лет в армии», — сообщил он бен Рашиду. Далее он рассказал, что прошел специальный курс по борьбе с терроризмом в Центре специальной подготовки им. Джона Кеннеди. Там преподают жестокий урок. Солдат обучают, что говорить, если их возьмут в плен. Инструкторы их бьют и унижают; и в таких условиях курсанты должны запоминать и рассказывать правдоподобные легенды.

— Я думаю, что вы прошли аналогичную подготовку, — предположил Годен. — Теперь, если вы помните наставления, вы должны рассказывать одну и ту же логичную историю, чтобы не выдать себя. Но вы сделали ошибку. Вы сказали одну вещь, которая совершенно нелогична.

Вместо того чтобы рассмеяться в ответ на провокацию, бен Рашид лишь плотнее прижался к стулу.

— Где же я был нелогичен? — спросил он.

— Вот здесь ваша история дала осечку, — сказал Годен, показывая на ботинки бен Рашида, которые были затерты и покрыты пылью, как и его собственные. — Ваши руки изранены, но нет ни капли крови на ваших зеленых джинсах. Фактически вы совершенно чисты.

— Арабы гораздо чище американцев, — вызывающе ответил бен Рашид.

— Я вам поверю, — сказал Годен, — если вы мне покажете волшебное мыло, которым вы отмыли кровь с одежды.

— Конечно.

— У вас раны также и на спине. Каким-то образом осколки стекла, разлетавшиеся при взрыве, ранили спину, но не прорвали вашей рубашки.

— Все может быть, — согласился бен Рашид.

— Что ж, допустим… Затем вы постирали запачканную кровью рубашку своим волшебным мылом, и она теперь выглядит как новая. Но есть две вещи, которые нельзя постирать.