Керчту понял, что все кончилось. Члены «Аль-Каиды» существовали только за счет бен Ладена. Они всегда считали его миллиардером, неиссякаемым источником богатства, и бен Ладен не делал ничего, чтобы развеять их иллюзии. Теперь стал очевиден контраст между необыкновенным образом бен Ладена и тем бедственным положением, в котором все оказались.
Джамаль аль-Фадль, пользовавшийся доверием бен Ладена, поднял вопрос, почему саудиты и египтяне получают больше других. Когда Усама отказался давать отчет, суданский секретарь просто залез в кассу. Он воспользовался деньгами организации, чтобы купить несколько участков земли и автомобиль. В Хартуме, где все знали друг друга, такой внезапный рост благосостояния не остался незамеченным. Когда Фадля спросили в упор, то он сознался, что взял 110 тысяч долларов. «Мне не жалко денег, я забочусь о тебе. Ты — один из лучших людей в «Аль-Каиде», — сказал ему Усама. — Если тебе нужны деньги, спросил бы у нас». Бен Ладен обратился к другим членам организации, которые хотели купить дом или автомобиль: «Нельзя к этому стремиться. Это просто трата денег».
Фадль умолял бен Ладена простить проступок, и Усама сказал, что тому ничего не будет, если он вернет назад все деньги. Фадль обдумывал это предложение и вскоре внезапно исчез. Он вошел в историю как первый предатель «Аль-Каиды». Фадль предложил купить у него информацию всем известным спецслужбам Ближнего Востока, включая израильскую разведку «Моссад». Наконец он нашел покупателя в американском посольстве в Эритрее, куда обратился в июне 1996 года. За миллион долларов он согласился официально дать показания против «Аль-Каиды». По программе защиты свидетелей ему придумали легенду, будто он выиграл деньги в лотерею в Нью-Джерси.
В середине девяностых Африка была залита кровью. Большие военные конфликты и гражданские войны в Либерии, Анголе, Сьерра-Леоне, Конго, Нигерии, Руанде, Бурунди и Зимбабве унесли жизни миллионов людей. Бен Ладен же изучал возможность дальнейшего распространения влияния «Аль-Каиды». Он послал Али Мохаммеда в Найроби, столицу Кении, чтобы собрать информацию об объектах, принадлежащих Америке, Британии, Франции и Израилю. Эти страны были избраны в качестве целей из-за того, что они продолжали участие в операции «Возрождение надежды» в Сомали.
Али Мохаммед гулял по Найроби как турист. Среди возможных целей для атаки он выбрал Французский культурный центр и отель «Норфолк», принадлежащий Британии. Отель являлся памятником колониального владычества. Израильское посольство было слишком хорошо защищено, и офис авиакомпании «Эль-Аль» в местном пассаже также прикрывали агенты службы безопасности.
Американское посольство представляло собой прекрасную и доступную цель. Оно находилось у проезжей части, что делало возможным подогнать машину со взрывчаткой прямо под его стены для наибольшего поражающего эффекта. У Мохаммеда было с собой две фотокамеры: одна постоянно висела на шее, как у туриста, а вторую — компактный «Олимпус» — он прятал в ладони. В течение четырех-пяти дней он неоднократно в разное время проходил возле стен посольства, обращая внимание на размещение охраны и график ее смены. Мохаммед обнаружил замаскированные камеры наружного наблюдения и определил угол их обзора. Он сделал множество фотографий и спрятал их в общей пачке, чтобы они не привлекли внимания в случае досмотра. Он разработал план атаки, который завел в память переносного компьютера «Apple Power Book 140», а по возвращении в Хартум сделал с его помощью доклад бен Ладену.
«Бен Ладен посмотрел на фотографии американского посольства и указал точку, куда должен был подъехать самоубийца со взрывчаткой», — свидетельствовал позже Мохаммед. Но когда мировое сообщество вывело свой вооруженный контингент из Сомали и бедная страна вновь погрузилась в бездну отчаяния, «Аль-Каида» отказалась от плана. Однако этот проект не был забыт, а просто на время положен в папку.
В 1995 году бен Ладен вновь задумался о смысле своей жизни. Он пытался удержать свой бизнес на плаву, а организацию — от развала. Усама не мог больше позволить себе дилетантизма и должен был расстаться с непрофильными проектами. Он часто тосковал по своим родственникам. «Я очень устал, — сказал он одному из своих последователей. — Я покинул Медину. Только Бог знает, как я грущу по родине».
«Аль-Каида» не знала, что делать. Ее члены не утратили энтузиазма, но у них не было твердого руководства и ясных указаний. Казначей «Аль-Каиды» Медани аль-Тайеб, женатый на племяннице бен Ладена, намекал, что желательно примириться с королем, чтобы оздоровить финансовое положение организации. Саудовское правительство послало в Хартум нескольких эмиссаров для переговоров. По словам бен Ладена, они поставили условием возвращения паспорта и семейной доли следующее: он «должен выступить в массмедиа и заявить, что король — добрый мусульманин». Усама утверждал, что дом аль-Саудов предлагал его семье два миллиарда риалов, если бен Ладен откажется от джихада. Он мучительно выбирал между своей принципиальной позицией и необходимостью содержать «Аль-Каиду». Когда бен Ладен отказался от предложения, среди членов «Аль-Каиды» началась паника. Тайеб бежал из организации и вернулся в Саудовскую Аравию. Оставшиеся объяснили это тем, что он стал жертвой колдовского заклятия.
Бен Ладену тоже хотелось вернуться домой, но его отвращение к королю Фахду было настолько глубоким, что он никогда не смог бы назвать его «добрым мусульманином». В то время ему часто снились сны, что он находится в Мекке и слышит звуки великого праздника. Он смотрит через глиняную стену и видит явление принца Абдуллы. «Это означает, что Абдулла скоро станет королем, — истолковал он сон Абу Риде. — Это станет спасением всему народу и сделает его счастливым. Если Абдулла станет королем, то я смогу вернуться домой».
Но Абдулла все еще оставался наследным принцем. Бен Ладен написал ему расплывчатое и примирительное письмо, пытаясь выяснить его настроение. Он понял, что саудовское правительство согласно на возвращение, с условием отказа от джихада, но ему может угрожать заключение в тюрьму или домашний арест. Семья узнала о страстном желании Усамы вернуться и обратилась за помощью к многолетнему другу бен Ладена журналисту Джамалю Кашоги, который уже описывал его подвиги в Афганистане. Задачей Кашоги было взять интервью, в котором Усама бы отрекся от джихада. Это стало бы сигналом для правительства, что он готов принять его условия.
Бен Ладен охотно принял старого друга. Кашоги уже несколько раз был у него в Хартуме. Когда Усама только начал кампанию в прессе против саудовского правительства, Кашоги встретил в его окружении молодых саудовских диссидентов, которые просматривали газеты и выделяли интересные места, на чем следовало сделать акцент. Спустя некоторое время статьи пропали. Бен Ладен выглядел подавленным и погруженным в себя. Рядом с ним, как всегда, лежал автомат. Они сидели на террасе с видом на сад. Рядом находилось двое саудитов, суданец и Абу Хаджер, иракец. Они ужинали около девяти вечера, когда температура воздуха стала вполне приемлемой. Суданские слуги расстелили ковер прямо на земле, хозяин и гости возлежали и ели рис с бараниной в саудовском стиле.
Кашоги коротко и ясно объяснил ему цель своей миссии, и бен Ладен отказался от насилия внутри королевства. Кашоги потянулся к диктофону:
— Не мог бы ты сказать то же самое на пленку?
— Отложим это до следующего вечера, — сказал бен Ладен.
На следующий день бен Ладен взял Кашоги на экскурсию в генетическую лабораторию, в которой проводил много времени, доказывая, что мусульмане могут овладеть всеми достижениями научно-технического прогресса. Например, голландцы обладали монополией на сорта бананов с прочной кожурой. Почему бы и мусульманам не овладеть передовыми технологиями? Здесь, в лаборатории, бен Ладен пытался вывести семена, пригодные для засушливого суданского климата. Он также много занимался строительством современных дорог. Казалось, он полностью погружен в свои созидательные проекты. Он выглядел увлеченным, миролюбивым, тоскующим по дому.