Квалификация агентов ФБР чрезвычайно возросла в результате многолетней борьбы с мафией — организацией, созданной людьми со схожим социальным происхождением. ФБР хорошо разбиралось в традиционных врагах, но было поразительно несведущим в том, что касалось новой угрозы. В страну прибывали исламские фундаменталисты из мест, где никогда не существовало агентуры, поэтому никто и не догадывался об опасности, что они собой представляли. Они говорили на языке, который в ФБР понимали всего несколько человек. Агенты даже с трудом выговаривали имена подозреваемых или информаторов. В то время было сложно поверить, что люди, прибывшие из далеких экзотических краев, могут угрожать стране. Они не походили не только на американцев, но даже на традиционный образ врага.

Удивительно, что О'Нейл смог распознать опасность на столь раннем этапе. Он быстро понял, что сущность терроризма радикально изменилась: это явление становилось глобальным и весьма кровожадным. В предыдущие годы терроризм в Америке был отечественным продуктом, производимым подпольными организациями типа ку-клукс-клана, «Черных пантер» или «Лиги защиты евреев». Иностранный след уже появлялся на американской земле. Наибольшую известность получила независимая пуэрториканская группа FALN[58], которая совершила около полутора сотен терактов на территории США в 70–80-е годы. Но смертельные случаи были немногочисленны, либо инциденты вообще обходились без жертв.

По мнению О’Нейла, которое разделяли лишь немногие, радикальные исламисты склонны к драматической развязке и способны к массовым убийствам. Он первым определил широкую конфигурацию их мировой сети и то, что они просачиваются в США. Джон увидел, что за этой разветвленной организацией стоит саудит, живущий затворником в Судане и мечтающий разрушить Америку и весь западный мир. С самого начала работы в качестве шефа антитеррористического управления ФБР О’Нейл так увлекся преследованием бен Ладена, что это вызывало недоуменные вопросы его коллег.

Несмотря на то что О’Нейла отделяло от бен Ладена множество культурных к религиозных барьеров, он приложил максимум усилий, чтобы понять своего врага. Они были совершенно не похожи друг на друга, но стали достойными оппонентами: оба амбициозны, наделены воображением, непреклонны; каждый мечтал уничтожить своего противника.

С другой стороны зеркала, через которое бен Ладен смотрел на Америку, было нечто большее, чем обычная страна и даже сверхдержава. Он считан, что CШA стоят во главе глобального крестового похода христиан и евреев, стремящихся помешать исламскому возрождению. Скорее всего, он не читал книгу Сэмюеля Хантингтона «Столкновение цивилизаций», вышедшую в 1993 году, но осознавал идею, выраженную в названии, и часто ссылался на нее в своих интервью, говоря, что его миссия — способствовать такому столкновению. Усама считал, что история тянется слишком медленно и плавно, но с возникновением ислама противостояние добра и зла резко обострилось. «Это битва не между «Аль-Каидой» и Соединенными Штатами, — объяснял бен Ладен. — Это война мусульман с крестоносцами всего мира». Это была эсхатологическая война, которая ставила целью спасение всего человечества.

В августе 1995 года бен Ладен окончательно порвал со своей родиной. В очередном «открытом манифесте» он опять выступил с обвинениями против короля Фахда и разослал письма по факсу. Это было своеобразным ответом на перестановки, произошедшие в кабинете министров саудовского правительства за неделю до этого. Данное мероприятие, как и большинство других событий в королевстве, было призвано создать видимость реформ без каких-либо реальных сдвигов. В длинной преамбуле бен Ладен привел правоустанавливающий прецедент из Корана с комментариями исламских ученых, на основании которых объявил короля неверным. Влияние такфиризма было очевидным, хотя большинство аргументов — явно надуманны и убедительны лишь для самого автора. Например, бен Ладен цитировал девятую статью устава Совета сотрудничества стран Персидского залива. (Эта организация была призвана разрешать торговые конфликты между арабскими государствами.) Статья гласила, что Совет будет руководствоваться своим статутом, международным законом и нормами исламского права. Бен Ладен сокрушался: «Что за насмешка над религией Аллаха, если мы поставили исламское право на последнее место?»

Но многие положения обличительной речи нашли своих благодарных слушателей и отозвались во множестве более умеренных петиций исламских реформаторов, что позже привело к аресту авторитетных мулл. «Главной причиной, вынудившей меня написать вам это письмо, послужило не угнетение народа и попрание его прав, — начал бен Ладен. — И даже не унижение достоинства нашей нации, и не осквернение ее святынь, и не расхищение ее богатства». Далее бен Ладен упоминает и экономический кризис, приведший к Войне в заливе, «сумасшедшую инфляцию», переполненность школьных классов и рост безработицы. «Как вы можете призывать народ экономить электроэнергию, когда он видит ваши дворцы, залитые светом круглые сутки? — удивляется бен Ладен. — Разве мы не имеем права спросить вас, ваше величество, куда вы дели деньги? И нет ответа — все знают о многочисленных взятках и комиссионных, которые вы клали в свой карман». Затем Усама перешел к присутствию американских войск в королевстве. «Это уже слишком — превратить страну в американскую колонию с американскими солдатами, чьи нечестивые следы можно видеть повсюду. Интервенты защищают ваш трон и охраняют нефтяные скважины, чтобы потом воспользоваться ими, — писал он с возмущением. — Этим нечестивым крестоносцам нельзя позволять оставаться на священной земле».

Признание королем прогрессивных законов и присутствие войск неверных позволяло бен Ладену сделать вывод, что король отошел от веры и должен отказаться от власти. «Вы принесли нашему народу два наихудших бедствия: богохульство и нищету. Наша единственная реакция — потребовать вашего отречения».

Можно лишь представить, какое потрясение испытали саудиты, прочитав это письмо. В обществе, где нельзя говорить свободно, голос бен Ладена, как гром небесный, встряхнул и пробудил испуганных соотечественников. Но он не призывал к революции. Хотя бен Ладен и обвинял нескольких принцев в моральном разложении и некомпетентности, он совсем не требовал свергнуть правящую династию. Кроме отречения короля, он не предлагал других способов решения проблем. Усама обдуманно не ссылался на наследного принца Абдуллу, прямого наследника. Бен Ладен показал себя лояльным реформатором с ограниченным количеством традиционных политических идей. Его бунтарский дух был направлен против Соединенных Штатов, а не против своего отечества.

Многие саудиты разделяли его враждебность к американскому присутствию в королевстве, особенно те, кто помнили известное обещание Дика Чейни вывести войска сразу после войны. Подразделения США остались, чтобы согласно мандату ООН контролировать зону над Ираком, свободную от полетов. В 1992–1993 годах были достигнуты новые соглашения об использовании баз, с условием продолжения выполнения возложенной миссии. Саудовские базы были чрезвычайно удобны, и это вынуждало американцев оставаться.

На следующей неделе после откровенного послания бен Ладена принц Наиф заявил о казни Абдуллы аль-Худхаифа. Он был ветераном войны в Афганистане и ранее получил двадцать лет тюрьмы за то, что плеснул кислотой в лицо офицеру службы безопасности, про которого говорили, что тот работал палачом. Казнить осужденного саудитам посоветовал бывший министр внутренних дел Египта, славившийся своей суровостью. Все жители страны поняли, что страсти накаляются, и эта демонстративная казнь должна стать предупреждением бен Ладену и его соратникам. Боевые товарищи осужденного поклялись отомстить.

В центре Эр-Рияда, на улице Телатин, напротив ресторана «Стейк-хаус», находился центр связи Саудовской национальной гвардии, задачей которой была защита королевской фамилии и поддержание стабильности. Поскольку это отвечало и интересам США, существовало соглашение межу двумя странами о том, что американская армия, сотрудничая с корпорацией «Виннел», оборонным подрядчиком, обучит бойцов гвардии методам наблюдения за гражданами.