Было трудно предугадать, как дальше поведут себя люди, если им не позволят вступить в бой.
17 апреля 1987 года, когда повсюду ещё лежал снег, бен Ладен повел отряд численностью 120 человек на аванпост афганских правительственных войск возле Хоста. Он назначил атаку на пятницу, в тот день, когда мусульмане во всем мире должны были молиться за моджахедов. Сайяф, арабоязычный афганский полевой командир, и Хекматияр согласились обеспечить операцию артиллерийской поддержкой. Атака была назначена на шесть вечера, когда еще светло, но потом быстро темнеет. После удара нападавшие должны были сразу скрыться под покровом ночи, которая не даст советской авиации прицельно сбросить бомбы. Шейх Тамим настаивал на своем личном участии в операции, но бен Ладен приказал ему остаться в «Логове льва».
Предстоящая атака планировалась целый месяц, и о ней стало известно в Пешаваре. «Я услышал о будущей операции и решил в ней участвовать, — вспоминал позже Абу Рида, повстанец из Канзас-Сити. — Я сел в машину. Я не знал о плане ничего определенного, но встретил множество верблюдов и ослов, которые везли оружие в долину». Когда он прибыл в район боевых действий, то обнаружил в рядах арабов полный беспорядок. К моменту атаки на позиции так и не было доставлено необходимое снаряжение, которое находилось в забуксовавших машинах на большом расстоянии от поля боя. Людям пришлось тащить минометы и ракеты на себе или на четырех мулах, находившихся в их распоряжении. Многие бойцы были так измучены, что вернулись в «Логово льва» на ночлег. Те, кто остался на позициях, сильно проголодались, ибо продовольствие так и не подвезли. В последний момент один из командиров заметил, что забыл взять шнур с электродетонатором, с помощью которого запускались ракеты. Он срочно послал посыльного на лошади назад. И что самое худшее — заболел бен Ладен. Это часто случалось перед битвой, хотя он напрягал все силы, чтобы остаться в строю.
Шейх Абдулла Азам выступил с импровизированной речью, призвав воинов мужественно сражаться. Арабы собирались открыть огонь, но неожиданно их приготовления были замечены, и солдат афганских правительственных войск дал по ним очередь из пулемета Горюнова, чем сорвал атаку. Бен Ладен приказал отступать. К счастью, только один человек был убит и два тяжело ранены, но самолюбие арабов было задето — их победил всего один пулеметчик. Афганские моджахеды смеялись над ними. В результате этого фиаско начали закрываться арабские пансионы в Пешаваре. Казалось, злосчастная авантюра с арабскими добровольцами закончилась полным позором.
В следующем месяце небольшой отряд арабов вступил в бой, спланированный египетским военным советником Абу Убайдахом, который зашел во фланг к советскому подразделению. «Было восемь воинов, и я с ними, — вспоминал позже бен Ладен. — Никто не дрогнул». Советский отряд отступил, и арабы уже праздновали победу. Но немедленно последовала стремительная контратака на «Логово льва». Согласно мифотворцу Азаму, советские силы насчитывали 9–10 тысяч человек, включая спецназ ГРУ и афганских солдат, которым противостояли семьдесят моджахедов.
Шейх Тамим занял свое место на линии огня вместе с бен Ладеном, но тот сказал, что шейх слишком толстый, чтобы сражаться. Он послал Тамима в комнату связи в глубокое подземелье. Арабы ждали, пока передовой советский отряд попадет под прицел трех минометов. Наконец бен Ладен крикнул: «Аллах акбар!» — и арабы открыли огонь. Удивленные советские солдаты отступили. «Братья пришли в состояние эйфории и полного экстаза», — вспоминал Азам. Прибывшая медицинская помощь забирала раненых, в их числе оказался один из военных командиров из района Джаджи.
В ожидании следующей, более мощной советской контратаки бен Ладен разделил свои силы на две части. Оставив тридцать пять бойцов оборонять «Логово льва», он и еще девять человек забрались на вершину горы, откуда вели наблюдение за двумя сотнями советских спецназовцев, пытавшихся подобраться к лагерю. «Внезапно мины посыпались на нас как дождь», — рассказывал бен Ладен. Но чудесным образом никто из арабов не пострадал. Через полчаса русские возобновили атаку. «Когда они подобрались к вершине, мы пошли в бой, — продолжал бен Ладен. — Несколько наступавших было убито, остальные бежали».
В течение нескольких недель советские войска обстреливали «Логово льва» 120-миллиметровыми минами и зажигательными снарядами, которые разрывались с такой силой, что Азаму оставалось только молиться о спасении. Деревья горели даже во время дождя. Однажды утром шейх Тамим выбрался из своего укрытия с Кораном в руках и начал ходить под обстрелом в состоянии просветления, игнорируя крики товарищей. Он цитировал Коран и молился о том, чтобы сподобиться мученической смерти. Пули и осколки дробили стволы деревьев вокруг него. Это было незадолго до конца Рамадана, и Тамим верил, что смерть в это время особенно благословенна.
Это сумасшедшее хождение подействовало магически на других. «Мы быстро выбежали из укрытий, — вспоминал бен Ладен. — На полминуты огонь смолк, и я сказал людям, что мы собираемся умереть. Обстрел возобновился, я начал читать Коран, после чего мы двинулись в разных направлениях. Мы не прошли и семидесяти метров, когда почувствовали сильные удары, но мы были целы и невредимы, словно находились в комнате с кондиционером».
Несмотря на браваду, бен Ладен с горечью понимал, что если они останутся здесь и далее, то их всех убьют. Он принял решение отступить из «Логова льва».
Это было наихудшее поражение из всех. Бойцы были потрясены. Один из них протестовал. Бен Ладен вспоминал: «Он закричал на меня и сказал такие слова, какие я первый раз от него слышал». Шейх Тамим вопил и рвал волосы из своей бороды. «Я думал, что в него бес вселился», — говорил бен Ладен. Он обругал шейха, сказав, что своим безумием он подвергает опасности всех. «Шейх Тамим, люди — в машине, — предупредил его бен Ладен. — Если хотя бы одного из них убьют, этот грех падет на вашу голову, и вы дадите ответ за его кровь в Судный день». Рыдающий шейх сел вместе со всеми в автомобиль. Они сбросили минометы в пропасть и закопали автоматическое оружие, после чего двинулись вниз. Один из бойцов бросил гранату в столовую. Все, что они построили с таким трудом, превратилось в руины.
Кто мог идти пешком — двинулись следом, после того как разрушили все, что можно. Небольшая группа прикрывала отход основных сил. Бен Ладен снова почувствовал себя плохо. «Я настолько ослаб, что мог пройти без отдыха только двадцать метров, после чего останавливался и пил воду. Я ощущал глубокое эмоциональное и физическое изнеможение». Суровые испытания только начинались.
Сайяф был сильно раздражен, когда грязные измученные арабы пришли в его лагерь. Теперь он понял ценность «Логова льва», которое позволяло вести наблюдение за караванными путями. Он приказал бен Ладену вернуться и придал арабам в качестве подкрепления нескольких афганских бойцов.
Растерянные и измученные арабы возвращались в «Логово льва» группами по пять — десять человек. На рассвете двадцать пять арабов и двадцать афганцев собрались на руинах бывшего лагеря, чтобы отпраздновать святой день окончания поста Рамадана. Им было нечего есть — кухню взорвали. Каждому воину выдали по три лимона. Немного позже к ним присоединился бен Ладен вместе с десятью бойцами. Расстроенный и безвольный, он приказал египтянину Абу Убайдаху принять командование. Вид собственного бездумно разрушенного лагеря окончательно добил бен Ладена.
Абу Убайдах решил дать ему отдельное задание. «Займи оборону на левом фланге, — указал египтянин. — Я думаю, что они могут войти только через это место, потому что это кратчайший путь».
Бен Ладен повел своих людей к выступу и расположил их среди деревьев. Внезапно они увидели советских солдат в каких-нибудь семидесяти метрах от себя. Бен Ладен послал своих бойцов вперед, но его голос был настолько охрипшим, что они ничего не расслышали. Он взобрался на дерево без листьев, чтобы те могли его лучше понимать, и немедленно стал целью для огня противника. Реактивная граната ударила в дерево возле него. «Она пролетела возле меня и взорвалась совсем рядом, — вспоминал бен Ладен. — Но благодаря Аллаху она не принесла мне вреда. Только волна земли окатила меня. Я спрыгнул с дерева и сообщил братьям, что враг наступает прямо по центру, а не с левого фланга». В другом изложении впечатления бен Ладена о сражении не столь спокойны: «Это была ужасная битва, которая повергла меня наземь, я стрелял куда только мог».