Они остановились возле дома Маргарет. Стэффорд поглядел на зеленую калитку в ограде.

— А помнишь, дорогая, тот последний раз, — сказал он, — когда Колин галантно проводил тебя до дома? — Он добавил: — Знаешь, эта шляпа просто великолепна.

— А почему бы вам не зайти? Поздороваться с моими родителями, раз уж вы тут, — сказала она.

— С величайшим удовольствием. По-моему, у нас больше никаких срочных дел нет, верно, Коль?

Он вылез из машины и открыл дверцу. Опираясь на руку Стэффорда, Маргарет шла по дорожке к крыльцу. Она постучала в дверь и быстро попросила Колина, который шел сзади:

— Стань в стороне. Посмотрим, что они скажут!

Когда наконец ее мать открыла дверь, она стояла, опираясь на руку Стэффорда и старательно делая серьезное лицо.

— Как же так? — сказала миссис Дормен совсем как Маргарет на вокзале.

Стэффорд молодцевато отдал честь:

— Это ваша дочь, сударыня? Мы обнаружили ее в окрестностях городского вокзала. Она дала нам этот адрес, но, разумеется, мы не удивимся, узнав, что это еще одна выдумка, наподобие тех, которыми она морочила нас все время, пока мы, пренебрегая всеми опасностями, добирались сюда.

— Это Невил Стэффорд, мама, — сказала Маргарет. — Школьный друг Колина.

— Вот вы где, Колин, — сказала миссис Дормен, вглядываясь в темный сад. Она отступила, пропуская Маргарет со Стэффордом в дверь, пожала Стэффорду руку и добавила: — Идите в гостиную, Маргарет. Папа там.

Колин вошел в дом следом за ними. Доктор встал с кресла у огня, улыбаясь пожал Стэффорду руку и поглядел на него с любопытством.

— А, так вы тоже жертва призыва? — сказал он, указывая на его форму. — Садитесь, садитесь. Можно предложить вам чего-нибудь выпить?

Они остались почти на час. Стэффорд снова рассказывал о всяких случаях во время его обучения, о тестах, которые должен был выполнить, чтобы стать офицером, о матче с командой военно-воздушных сил, в котором участвовал, о том, как его взвод и еще несколько заблудились на маневрах и ему вместе с другими офицерами пришлось переночевать под открытым небом. На шоссе прекратилось всякое движение. Неторопливо пробили куранты в церкви неподалеку.

— Боже, вы только посмотрите, сколько времени! — сказал Стэффорд, ловким движением поднося часы к глазам. — Всем добрым людям уже давно пора спать, и особенно Мэгги: как будет грустно, если это личико поблекнет оттого, что из-за Стэффорда она не выспится. — Он повернулся к миссис Дормен. — На вокзале я восхитился ее шляпой. Она изумительно одета. Просто невозможно поверить, что это та самая девочка, с которой я был знаком два года назад. Она действительно, — он повернулся и прямо посмотрел на Маргарет, — просто загляденье.

Маргарет засмеялась. Слушая рассказы Стэффорда, она раскраснелась, а теперь стала совсем пунцовой.

— Нет, правда, получается, что тогда на меня противно было смотреть. Все-таки я была не такой страшной, верно, Коль?

— О, Колин редко видит что-нибудь вокруг. Он слишком уж поглощен своими размышлениями, есть у него такое свойство, — сказал Стэффорд. — Внешний мир и все его проявления он редко удостаивает взгляда.

Миссис Дормен тоже начала смеяться. Прошло еще почти полчаса, прежде чем они наконец распрощались.

— Нет, я должен запомнить этот адрес, — сказал Стэффорд. — В моей жизни было не много таких чудесных вечеров. Знай я, как у вас приятно, поверьте, — он поклонился миссис Дормен, — я нанес бы вам визит много раньше. Колин скрытен просто до невероятности — припрятывать Маргарет только для себя! И почему судьба так меня обходит! — добавил он, направляясь к двери. — На мою долю достается одна скука, а все по-настоящему интересное случается с другими людьми.

Доктор зажег фонари над дорожкой и вместе с женой и Маргарет стоял на крыльце, пока они шли к калитке. Стэффорд обернулся, попрощался еще раз, подождал ответа и только тогда направился к машине.

— Нет, тебе правда жутко повезло, — сказал он, когда они тронулись. — Невзрачная куколка, в которой прячется бабочка! Очень тонко было с твоей стороны, Сэвверс, из всех наличных девочек выбрать именно Мэг. Она по-настоящему расцвела, а вот остальные, если судить по Мэрион, уже начинают вянуть. На каждой прямо написано «Hausfrau»[5].

На улицах не было ни души. Они свернули на шоссе, ведущее к поселку. Навстречу, сияя огнями, прогромыхал последний автобус.

— Вы с ней что, помолвлены? — спросил Стэффорд.

— Официально — нет. — Он мотнул головой.

— Ну, а неофициально? — Стэффорд на мгновение отвел взгляд от шоссе.

— Я не вполне понимаю, что это значит, — сказал он. — Мы обсуждали, не пожениться ли нам. Ей еще три года учиться в университете. Если мы до того времени не поженимся, так, наверное, поженимся тогда.

— Ты говоришь как-то без особой уверенности.

— В том, что я хочу на ней жениться, я уверен, — сказал он.

— Так в чем же дело? — спросил Стэффорд.

— Во всем, с чем это сопряжено. Всякие планы, предопределенная жизнь. Я думаю, не уехать ли нам вместе за границу.

— А как считает Маргарет?

— Я с ней об этом еще не говорил, — сказал он. — Но я подумал, что мог бы преподавать за границей. Больше свободы и меньше требований. — Он умолк.

— Ты все еще пишешь стихи? — сказал Стэффорд.

— Да, — сказал он.

— И что-нибудь опубликовал?

— Нет. — Он мотнул головой.

— Ну, в любом случае удачи вам обоим, — сказал Стэффорд.

Когда они свернули на их улицу и остановились перед домом, в спальне его родителей вспыхнул свет. Отдернулась занавеска, и минуту спустя свет загорелся в коридоре. Дверь открылась, на крыльцо вышла мать в пальто, надетом поверх ночной рубашки.

— Может быть, зайдете, Невил? — сказала она. — Выпить чашку чаю.

— Вы очень любезны, миссис Сэвилл, — сказал Стэффорд. Он тоже вылез из машины и стоял у капота, постукивая каблуком по колесу. — Я как раз прощался с Колином. Мне пора.

— Ну, я на всякий случай вскипятила воду, — сказала мать. — Я подумала, что, раз он не вернулся, вы решили провести вечер вместе.

— Так оно и было, миссис Сэвилл, — сказал Стэффорд и засмеялся.

Мать взглянула на небо. Сквозь редкий туман проглядывали звезды.

— Такая красивая ночь, — сказала она.

— Удивительная, — сказал Стэффорд и тоже посмотрел вверх. Светлые волосы поблескивали в полосе света, ложившейся из двери, и словно окружали его голову слабым сиянием. — Да, чудесная ночь, — сказал он еще раз, медленно.

— Значит, если хотите, чай вас ждет, — сказала мать и, плотнее запахнув пальто, ушла в дом.

— Да, вечер, полный событий, — сказал Стэффорд, все еще постукивая каблуком по колесу. — Я заходить не буду. Поблагодари от меня твою мать за любезность.

— Хорошо, — сказал он.

— Ну, так я поехал, — сказал Стэффорд и быстро протянул ему руку. — До скорого. Я тебе черкну строчку-другую. Африка. Дальний Восток. Когда получаешь письмо, это все-таки развлечение. В армии жутко много всякой лабуды. Скука зеленая. Наверное, в Оксфорде тоже будет не лучше. Нельзя сказать, чтобы я так уж туда стремился. Тем не менее. Наш долг — не рассуждать. А выполнять и прилагать усилия.

Он сел в машину. Заработал мотор. Свет от приборной доски лег на загорелое лицо, приветственно поднялась рука, и машина тронулась.

Колин смотрел ей вслед, пока она не скрылась из виду, а потом вошел в дом.

Блетчли проучился в школе еще год, сдал на стипендию и уехал в университет учиться на инженера-химика. Иногда по субботам и воскресеньям или на каникулах он проходил по улице в университетской куртке, намотав на шею широкий шарф цветов своего университета, сжимая в зубах трубку, с книгами под мышкой.

Летом, когда Маргарет уехала на каникулы, Колин несколько раз отправлялся со своим приятелем в город на танцы в Доме собраний. Бальный зал занимал весь второй этаж длинного каменного здания с высокими окнами и портиком. К стеклянным дверям зала двумя полукружиями вела широкая лестница. В маленькой нише сбоку продавали билеты.