— Могу я привести к вам молодых людей и графиню? Дети хотят сами сказать вам, как они любят друг друга, в каком отчаянии они будут до конца своих дней, если жестокая судьба разлучит их.

— Я буду рада принять их.

— И, ваше величество, не поможете ли вы мне утешить этих бедных молодых людей?

— Если они действительно любят друг друга и должны расстаться, никто из нас не сможет утешить их.

— Я постоянно спрашиваю себя, можно ли найти выход из этого несчастья.

— У них есть только два выхода, — ответила Мария. — Они должны расстаться и свыкнуться с их несчастьем или жениться и с гордо поднятой головой встретить любое наказание, какое, как решит Елизавета, они заслуживают.

— Я не могу и подумать об их несчастной судьбе. Я почти уверена, что… — Бесс осторожно взглянула на Марию. Затем вздохнула. — Но мне следует привести их к вам, чтобы вы могли судить об их любви.

— Поскорее приведите их, — сказала Мария. — Мне очень хочется увидеть их.

Когда Мария увидела молодых людей вместе, у нее не осталось сомнений в их любви. Ей было жаль их. Как бы ей хотелось иметь власть, чтобы они получили возможность исполнить свое желание!

Когда Маргарет вошла, остальные удалились вместе с Бесс, и Мария догадалась: графиня Леннокс сказала им, что желает поговорить с ней наедине.

Дверь затворилась, и они остались вдвоем. Маргарет сказала:

— У меня есть новости для вашего величества. Я виделась с Джорджем Дугласом, который ждет возможности вывезти моего внука — вашего сына — из Шотландии. У него есть корабль наготове, который увезет мальчика в Испанию.

Мария захлопала в ладоши.

— Я молю Бога, чтобы этот план удался. Я постоянно думаю о моем маленьком мальчике. Я боюсь за его безопасность, пока он в руках таких людей.

Хотя Маргарет во всеуслышание осуждала Марию, пока был жив ее муж, граф Леннокский, она всегда сомневалась в причастии Марии к убийству Дарнли; теперь она была уверена в невиновности Марии и хотела как-то исправиться после своих обвинений в ее адрес в прошлом. Она была уверена, что Мария, которая сама была матерью, способна понять ее горе, причиненное смертью Дарнли. Мария была готова довериться ей, и когда Маргарет увидела страдания Марии из-за сына, то ясно поняла, что было бы нелепо представить, что такая мягкая, любящая женщина могла принять участие в том хладнокровном убийстве.

Поэтому теперь Маргарет со всем сердцем подключилась к заговору с целью вывезти юного Джеймса из Шотландии и переправить его в Испанию. Джеймс был сыном Марии, но и ее внуком, и судьба ребенка глубоко трогала их обеих.

— Бедное дитя, он в руках Мортона, отданный на воспитание этому гнусному Бьюкенену! — с дрожью произнесла Маргарет. — Я снабдила Дугласа деньгами… король Испании готов принять мальчика. Теперь надо только ждать подходящего случая, чтобы освободить его.

Они долгое время обсуждали этот план, а потом графиня спросила:

— Что вы думаете об этой любви между моим сыном и Елизаветой Кавендиш?

— Я склонна сказать им: «Женитесь, а потом посмотрим, какие будут последствия». Редко приходится видеть такую любовь среди знати. Браки устраиваются за них; и они не испытывают восторга любви, который так сладок.

Мария подумала о своем браке с Франсуа. Там не было никакого восторга. Она очень недолго любила Дарнли, пока он не убил ее любовь своей никчемностью. А что касается Ботуэлла… это была безумная, всепоглощающая страсть. Она принесла ей кратковременный экстаз и эти ужасные годы тюремного заточения. И все же она знала, что если бы ей пришлось выбирать вновь, то она выбрала бы Ботуэлла.

— Если бы я была на их месте… — начала она.

Графиня Леннокская быстро взглянула на нее:

— Ваше величество выбрало бы любовь, я знаю. В мире так мало любви. Я уверена, что если у молодых людей будет поддержка, как моя, так и графини Шрусберийской и вашего величества, то они не станут колебаться.

— А как же граф?

— О, вы же знаете, как графиня верховодит в этом доме. Она до сих пор не сказала ему об этом.

— Он никогда бы не согласился пойти против воли королевы. Он попросил бы у нее разрешения на их брак.

— И это положило бы конец их надеждам. Елизавета никогда бы не согласилась.

— Тогда, — сказала Мария, — если они хотят пожениться, им следует так и сделать, а после сообщить об этом Елизавете. Если их любовь достаточно глубока, то они будут считать, что это стоило того, чтобы принять любое наказание, которое может она им уготовить.

Несколько дней спустя Елизавета Кавендиш и Чарльз Стюарт, граф Леннокский, поженились.

Королева Елизавета находилась в обществе лорда Берли и графа Лестера, когда ее известили об этой свадьбе.

— Что это такое? — воскликнула она — Леннокс женился на этой девчонке Кавендиш! Леннокс! Что это за безумие? Это дело рук Бесс Хардвик. На эту честолюбивую женщину нет управы. Если она решила выдать свою дочь замуж за Леннокса, то так тому и быть! И сделать это до того, как я смогу остановить ее!

— Ваше величество, — пробормотал Берли, — кажется, кое- кто еще принимал участие в этом заговоре. Мать жениха также виновна, а поскольку эта интрига свершилась в шеффилдском замке, то несомненно, что еще одна персона приложила к этому руку.

— Как мне надоели эти женщины! — выпалила Елизавета. — Я проучу их, как выказывать мне открытое неповиновение. Их всех следует поместить в Тауэр.

— Ваше величество, возможно, опасно переводить королеву Шотландии в Тауэр, — вставил Лестер. — Во-первых, во время переезда могут быть предприняты попытки освободить ее, а во-вторых, если бы она появилась в Лондоне, то ее дело привлекло бы больше внимания людей. В Тауэре она действительно станет вашей узницей, тогда как в шеффилдском замке она все еще может называться вашей гостьей.

— Вы правы, Роберт, но не думайте, что я позволю этим бабам Шрусбери и Леннокс открыто выступать против моей воли. Немедленно арестуйте их и препроводите в Тауэр.

— Ваше величество, как всегда, говорит разумно, — сказал Берли.

Лестер кивнул, выражая согласие и восхищение.

В тот же день стражники были посланы в Шеффилд, чтобы привезти обеих графинь в Лондон и поместить в Тауэр.

Итак, высокомерная Бесс и графиня Леннокская были взяты под стражу и увезены из шеффилдского замка.

После их отъезда воцарилась атмосфера покорности. Счастье поженившихся влюбленных было омрачено, поскольку они опасались, что принесли смертельную угрозу своим матерям. Мария подолгу сидела со своими подругами за вышиванием гобелена, обсуждая событие, приведшее к отбытию обеих графинь, беспокоясь, как они там в их тюрьме, в Тауэре.

Мария объявила, что они пошлют изготовленный ими изысканный гобелен Елизавете, которая прославилась своей жадностью к подаркам, в надежде, что, возможно, она смягчится к своим трем узницам — двум в Тауэре и третьей в шеффилдском замке.

Маленькая Бесси Пьерпонт была счастлива, потому что ей не надо было беспокоиться из-за ежедневных заданий. Она могла кататься верхом, играть, заниматься уроками и слушать рассказы королевы о ее детстве. Но Бесси находила, что самое большое удовольствие для нее — быть в обществе своего нового друга месье Hay, который учил ее говорить по-французски; и все поражались, как быстро она научилась лепетать на этом языке. В те месяцы единственным огорчением для Бесси было, когда месье Жак был слишком загружен работой, чтобы заниматься с ней.

— Замок стал совсем иным без графини, — сказала Сетон Эндрю Битону.

— А вы никогда не устаете от вашей здешней тюрьмы? — спросил он.

— Я никогда не устану служить королеве, — ответила она.

— Но все же у вас должна быть собственная жизнь, — говорил он ей.

Она отворачивалась от его пылкого взгляда. Сетон не хотела, чтобы он высказал ей все, что чувствует. Она поклялась служить королеве до тех пор, пока будет нужна ей. И Сетон заверяла себя, что у нее нет времени ни на что иное, как только служить своей королеве.