Накануне дня, назначенного для отъезда Чезаре в Неаполь, вечером 5 августа папа и его сын идут ужинать в виноградники Адриена Кастеллеси ди Корнето — эрудита и гуманиста, недавно назначенного кардиналом. Они слишком долго остаются на улице, желая воспользоваться приятной ночной прохладой. Это крайне неосторожно, потому что малярия поражает римлян и ее жертвы многочисленны. Жертвой эпидемии становится Родриго — внучатый племянник понтифика, командующий его охраной, мужчина крепкого сложения. Малярия унесла также Джанни Борджиа, страдающего ожирением кардинала-архиепископа Монреальского. Александр, с печалью наблюдая за похоронными кортежами из своего окна, доверительно говорит послу Джустиниани, что «это нехороший месяц для полных людей», намекая на самого себя. Именно в этот момент к его ногам упала сова. «Плохой знак, это плохой знак!» — кричит он, уходя в свою опочивальню. Последствия пира у кардинала Корнето повлекли за собой исполнение этого предзнаменования. Всю следующую неделю после вечеринки Александр и его сын плохо себя чувствовали. 11 августа во время службы по случаю годовщины избрания папы все послы отмечают возбуждение понтифика. Де Валентинуа откладывает свой отъезд. 12-го у Александра началась сильная горячка. Его рвет желчью. 15-го ему пускают кровь: Буркард записывает, что он потерял 13 унций крови — большой объем для человека 72 лет. Его страдания несколько облегчились, и он просит некоторых кардиналов прийти к нему в опочивальню и поиграть в карты. Его верный врач — епископ Венозы — не оставляет его ни днем, ни ночью.
Чезаре лежит в постели в своих апартаментах и тоже страдает от трехдневной лихорадки: у него сильные боли в желудке и его рвет. Чтобы притушить лихорадку, его помещают в чан с ледяной водой, от чего со всего тела у него слезает кожа. Казалось бы, он начинает поправляться, но состояние папы ухудшается 17 августа. 18-го не остается никакой надежды спасти Святого отца. Старик исповедуется епископу Каринолы Педро Гамбоа, своему земляку из Валенсии. Его соборовали. Буркард записывает, что он не просит к себе ни Чезаре, ни Лукрецию, ни Джофре. Возможно, на своем смертном одре он пытается, из набожности и страха перед Вечным Судией, изгнать из своих мыслей тех, ради кого от так страстно трудился, считая их благо более важным, чем судьбы христианства… К вечерне Александр VI испустил последний вздох.
Предупрежденный о смерти своего отца, оставаясь в постели, Чезаре приказывает Микеллотто Корелле угрозами вынудить кардинала-камерлинга Джакомо Казанову отдать ему ключи от папской казны. Он захватил на 200 000 дукатов серебряной посуды и драгоценностей, а также два сундука с 100 000 золотых дукатов. По обычаю, слуги дворца разграбили папские апартаменты.
Пока воры и святотатцы подвергают все разграблению, Буркард одевает покойного и приказывает перенести тело в палату Попугая, но не может найти никого, кто бы ночью читал над ним заупокойные молитвы. На следующий день труп на носилках устанавливается на парапете главного алтаря собора Святого Петра. Лицо понтифика почернело и раздулось. Язык распух и вылез изо рта. «Это было отвратительное зрелище», — пишет Буркард. «Он выглядит чудовищно и безобразно, он черный как дьявол», — записывает Джустиниани. Начинают рассказывать ужасающие истории. Якобы демон в образе обезьяны явился в комнату мертвеца за душой папы.
Маркиз Франциск де Гонзага находился в это время в Витербо, возглавляя войска вместо короля Франции. 22 сентября он передает самые невероятные слухи своей жене Изабелле: «Пока папа был болен, он начал разговаривать так, что те, кто его не понимал, считали, что он бредит, хотя ум его оставался ясным. Он кричал: „Я приду, это справедливо, но подожди еще немного!“ Посвященные рассказывали, что после смерти Иннокентия во время конклава он вступил в сделку с дьяволом, купив свое папство, продав душу. Еще было условлено, что он должен жить, чтобы использовать престол Святого Петра в течение двенадцати лет, что он и сделал, добавив только четыре дня. Говорят, что он видел семь дьяволов в своей комнате в момент своей смерти. А когда он умер, тело начало закипать, а изо рта пошла пена, как из котелка, стоящего на огне. И все это длилось так долго, пока он не покинул землю. Также его сильно раздуло, и он потерял человеческие формы. Не было никакой разницы в ширине и длине трупа».
Тем временем из-за сильной августовской жары тело быстро разлагается. Вечером 19-го пришлось его временно захоронить в часовне Скорбящих. Шестеро носильщиков принесли туда тело и попытались уложить в гроб, который оказался для него слишком маленьким. Носильщики с помощью двух плотников сняли мешавшую им митру, накрыли труп старой простыней и ударами кулака втиснули его в гроб. Не горела ни одна свеча, ни один священник не присутствовал при этом варварском погребении. В письме к своей супруге Франциск де Гонзага замечает, что в Мантуе с большими почестями похоронили бы жену-карлицу хромого калеки.
Течение болезни папы и вид его трупа свидетельствовали о возможном отравлении. По городу пошли слухи. Заметили, что Адриен де Корнето и другие гости, трое из которых были кардиналами, тоже оказались больны. Из этого был сделан вывод, что они тоже приняли яд. Пьетро Мартир д’Ангиера, живший в Испании, рассказывает, как если бы он на ней присутствовал, сцену рокового пира и о каком-то фантастическом лекарстве, которое врач Торрелла применил к Чезаре: он окунул его в еще шевелящиеся внутренности мула, у которого вспороли живот! Поль Жов воспроизводит этот рассказ о пире, но только меняет лекарство, говоря о погружении в ледяную воду. Гишарден и после него большинство историков повторяют одну и ту же сказку: с согласия папы, Цезарь якобы отправил кардиналу Корнето отравленное вино, которое должно было быть подано только их хозяину и который по недосмотру виночерпия, наоборот, угощал им всех гостей. По другой версии, Адриен де Корнето якобы сам отравил папу. Основываясь на этом подозрении, Лев X лишит его позже кардинальского звания.
В XX веке Портилиотти снова вспоминает об отравлении. Кантарелла, шпанская мушка, виновна в смерти папы. Это был не мышьяк, потому что он сохраняет трупы от разложения. Быстрое разложение тела папы, следовательно, доказывало, что яд, если он имел место, не был знаменитым ядом Борджиа. Все-таки более вероятной кажется гипотеза об эпидемии малярии в сочетании с несварением от плохо приготовленных блюд. Это лучше объясняет болезнь папы и большинства гостей знаменитого пира.
Злая судьба неожиданно поразила Чезаре. Лишенный папской поддержки, оказавшись в окружении всех своих врагов, неспособный из-за болезни что-либо предпринять, он видит, как рушатся все его прекрасные надежды. Удача, которая возвела его в ранг суверена, сбросила теперь его в бездну. Его гордый девиз Aut Caesar, aut nihil — «Или Цезарь, или ничего» более чем когда-либо предсказывает его судьбу.
ТРЕТЬЯ ЧАСТЬ
Отблески заката
ГЛАВА I
Одинокий хищник
В своих апартаментах в Ватикане, расположенных над опустевшими папскими покоями, герцог де Валентинуа и Романьи влачит жалкое существование, страдая от горячки и отчаяния: слишком неожиданной оказалась обрушившаяся на него катастрофа. Дело не в том, что он исключал возможность смерти своего отца, наоборот, он это учитывал и в соответствии с этим строил свои планы на будущее, как он говорил Макиавелли месяц спустя. Но он не мог предвидеть, что в день смерти своего отца он сам окажется на грани гибели.
Каковы были планы Чезаре? У нас нет почти никаких данных по этому поводу. Возможно, он хотел обеспечить себе нечто вроде светской должности викария Святого престола, переданной по наследству, в форме королевской власти вассала, как в Неаполе. Тогда можно было бы объединить Романью, Ла Марку и недавно завоеванное герцогство Урбинское. Но такой расчет был слишком нереальным. К ненависти лишенных власти сеньоров добавились бы опасения могущественных держав — Флоренции, Венеции и Франции, явно не желавших увековечить власть нового неуемного государя, жаждущего новых завоеваний.