Главной частью крепости являлась круглая башня с куполом конической формы, соединенная с другой зубчатой башней наружным ходом. Еще одна башня четырехугольной формы с башенными часами поднималась над Никольскими воротами.
На крепостном валу была установлена памятная доска с надписью: «Вал сей остаток укрепления, сделанного шведским генералом Краниортом в 1702 году, когда он, будучи разбит окольничьим Апраксиным, ретировался через сей пост к Дударовой горе».
Кроме крепости Бип, в Павловске были и другие военные сооружения. В первый же год правления Павла I весь город был обнесен валом, а на въездах оборудованы гауптвахты. Можно сказать словами историка, что «военный элемент сделался владычествующим».
Императорские указы, следовавшие один за другим, жестко регламентировали жизнь простых горожан. В одном из указов, например, содержалось требование, «чтобы во время высочайшего присутствия в городе не было ни от кого произносимо: свистков, криков и не дельных разговоров».
На площадях города часами маршировали солдаты. Горожане жили в постоянном страхе перед императором, боясь совершить какую-либо оплошность. Провинившихся людей из «нижних чинов» прогоняли сквозь строй, часто забивая насмерть. Но и офицеры могли попасть в немилость к самодержцу, в этом случае их тоже ждала страшная кара.
В Павловске «дисциплинарных строгостей» было много больше, чем в столице и Гатчине. Ежедневно проходили военные смотры всех отрядов. За любую погрешность офицеров и солдат прямо с парада отправляли под арест: в лучшем случае – в крепость Бип, в худшем – в отдаленный от столицы острог.
Все летние месяцы Павел I с семейством проводил в Павловске, иногда выезжая в Петергоф. Осенью царская семья жила в Гатчине, а зимой – в Петербурге. Горячо любимое Екатериной Царское Село император намеренно игнорировал.
Строительные работы в Павловске шли полным ходом. Теперь не надо было униженно выпрашивать деньги у матушки, и денег из казны отпускалось столько, сколько требовали архитекторы. Императорское внимание к Павловску было постоянным и весьма пристальным.
Рядом с залом Мира была устроена библиотека Марии Фёдоровны. На ее стенах висели гобелены с изображением различных сцен из романа Сервантеса «Дон Кихот», а также гобелен «Времена года и стихии». Бронзовая люстра с хрустальными украшениями завершает интерьер библиотеки.
Во время пребывания в летней резиденции Павел любил принимать по утрам доклады придворных в плетеной беседке, расположенной вблизи павильона Трех граций.
Даже самые влиятельные вельможи трепетали перед визитом к императору и не скрывали радости, когда Павел заканчивал разговор с ними и разрешал покинуть беседку.
Для окружающих было нелегким испытанием любое общение со вспыльчивым и подозрительным императором. Даже все увеселительные мероприятия были придворным в тягость, если на них присутствовала императорская чета. Все веселье погибало в зародыше, и в душе каждого поселялся липкий страх, а время «развлечений» тянулось бесконечно долго. Адмирал А. С. Шишков вспоминал впоследствии: «Забавы наши в Павловске были единообразны и скучны. После обеда обыкновенно степенными и мерными шагами ходили мы прогуливаться по саду. После прогулок, отдохнув несколько, ежедневно собирались мы на беседу, весьма утомительную. Там государь с великими князьями и княжнами садились рядом и провожали время в сухих разговорах; а мы сидели вокруг комнаты, на стульях, как бы прикованные к ним истуканы, потому что ни разговаривать между собою, ни вставать с них не смели».
Такой была атмосфера в Павловске, когда главным архитектором дворцового комплекса назначили Викентия Францевича Бренну. Долгое время архитектор помогал Чарлзу Камерону, поэтому прекрасно знал окрестности Павловска и особенности паркового ансамбля.
Начиная с середины 1780-х гг. Бренна постепенно приобрел значительное влияние при дворе и вместе с этим получил право требовать и приказывать.
Обладая формальной властью, архитектор повел себя твердо и решительно. Он не захотел следовать принципам Камерона, так как его творческая натура больше тяготела к суровой и монументальной торжественности.
Перестройка дворца и парка В.Ф. Бренной
В конце XVIII в. полным ходом шла перепланировка дворца в Павловске, возводились новые павильоны, мосты, расчищались пруды и высаживалось множество декоративных деревьев и кустарников, привезенных со всех частей света.Все эти работы обеспечивались подневольным трудом тысяч крепостных и сотен мастеров различных специальностей. Бренна властно руководил армией строителей, не жалея сил, энергии и времени, стараясь, чтобы летняя резиденция императора за короткий срок стала величественной и импозантной.
Значительным переделкам был подвергнут дворец, построенный Камероном. Бренна изменил конфигурацию галерей между боковыми и центральным корпусами, сделав их двухэтажными. Два вновь выстроенных полукруглых крыла, продолживших старые галереи, почти замкнули дворцовую площадь.
Павел хотел обнести дворец рвом, подобно Михайловскому замку в Петербурге, но не успел. Облик дворца несколько изменился после вмешательства Бренны, но все же его общий характер остался прежним. Внутри дворца Бренна завершил оформление интерьера самых важных залов – Греческого и Итальянского, задуманных Камероном.
Также было создано много новых помещений: Кавалерский и Тронный залы, Дворцовая церковь, Картинная галерея, Малиновый, Общий, Малый кабинеты, Фрейлинская, Камердинерская и другие комнаты. Интерьеры этих помещений походили своей чрезмерной декоративностью на времена зрелого барокко.
«Биография» Дворцовой церкви прочно связана со славным походом русской армии в Италию в 1799 г., с теми временами, когда во всей России славили суворовских чудо-богатырей. На торжественных богослужениях в церкви тогда оглашали донесения (реляции) А. В. Суворова о победоносном шествии русской армии по Италии.
После взятия крепости Брешня здесь было провозглашено многолетие генерал-фельдмаршалу Суворову, «российских войск победоносцу», что сопровождалось 101 выстрелом из пушек, установленных на валах Мариенталя. В церкви можно было увидеть и трофейные знамена поверженных французских частей.
Бренна стал автором основных парадных помещений второго этажа центрального корпуса дворца. Украшением верхнего Парадного вестибюля стали скульптурные торсы Теламонов, поддерживающие широкую арку. На стенах вестибюля архитектор разместил рельефные изображения доспехов и знамен, напоминавших о военных победах России.За Парадным вестибюлем следует Итальянский зал, ставший композиционным центром всего дворца. Зал круглой формы, а его интерьер считается одним из самых совершенных в истории мировой архитектуры. Его отделку начал еще Камерон, а завершил в 1789 г. Бренна.
После пожара 1803 г. в убранство зала внес свой вклад А. Н. Воронихин. Джакомо Кваренги был автором эскизов дверей из красного дерева, отделанных золоченой бронзой.
Удивительно, что Итальянский зал, явившийся творением нескольких мастеров, обладает необыкновенной гармонией и единством облика. Зал воспринимается посетителями как целое и производит сильное общее впечатление. Его часто сравнивали с античным храмом, хотя вернее будет сравнение с храмом искусства.
Зал круглой формы лишен окон и имеет купол-фонарь. Общая высота помещения составляет 22 м. Сквозь купол в помещение льется мягкий свет. Каждая деталь интерьера совершенна. Достаточно взглянуть на кессонированный свод, античные барельефы и необыкновенную по красоте люстру, чтобы понять это.
Редкую по красоте цветовую гамму создают нежно-розовый свод купола, сиреневые мраморные стены и изящная золоченая лепка. Античный характер придают Итальянскому залу 4 скульптуры, созданные в Риме в I–II вв. с более древних греческих оригиналов: «Фавн, играющий на флейте», «Пляшущий сатир», «Эрот, натягивающий тетиву лука», «Венера с голубем».