Я поправила тени на глазах, слегка попудрилась и, ободряюще улыбнувшись своему отражению, убрала косметичку в сумку.

Пока все идет прекрасно. Перелет оказался не таким уж утомительным. Правда, из-за чрезмерного нервного возбуждения я не сомкнула глаз, но нет худа без добра. Не выспалась, зато успела подготовиться к докладу. Несколько раз прочитала все от корки до корки, а первые две страницы даже умудрилась выучить наизусть. Почти наизусть.

Теперь я уже не так сильно боюсь этой дурацкой конференции. Почти не так сильно.

— Вот! — Запыхавшийся Алсуфьев прикатил мой чемодан и бодрой рысью вернулся обратно к конвейеру.

Похоже, он нисколько не тяготится своими рыцарскими обязанностями. Во всяком случае, Сергей достойно с ними справляется. Надо же! Кто б мог подумать.

Молодец я! Сумела настоять на своем. Послушалась бы Славочку, сидела бы сейчас на даче, готовила грядки под чеснок. Очень интересное занятие. Очень даже, как сказала бы мама в законе.

Я настояла на своем решении, и вот я в Китае! Даже не верится. Я и в Китае!

В загадочной стране, историческое прошлое которой теряется в библейских временах.

Китай всегда притягивал меня, манил, будил воображение.

Я люблю китайскую поэзию, мне нравятся изысканные сюжеты китайских картин, написанных на рисовой бумаге: туманные водные ландшафты, качающийся на ветру бамбук, усыпанные снегом гроздья рябины.

Меня всегда влекла история Поднебесной и памятники ее пятитысячелетней культуры.

Наконец-то я здесь. Я запросто смогу пройтись по Запретному Городу, увижу Врата Высшей Гармонии, Дворец Небесной Чистоты и Чертог Соединения. Побываю в Ламаистском монастыре, посмотрю на тридцатиметровую фигуру Будды, полюбуюсь…

Мое благостное настроение улетучилось тотчас, как только выяснилось, что Сергей потерял свой багаж.

«Начинается!» — недовольно подумала я и закружила вместе с Алсуфьевым возле конвейерной ленты.

— Это бесполезно, Сережа! Здесь уже ничего нет. Весь багаж с нашего самолета закончился. Посмотри, все пассажиры, с которыми мы вместе летели, ушли, и на табло погасло название нашего рейса. Значит, в самолете ничего не осталось. Надо спросить у кого-нибудь.

— Спросить? — оживился Алсуфьев. — Ты думаешь, надо у кого-то спросить?

— Ну, да. Спроси, пусть узнают. Чего ждать у моря погоды? Мы так только время теряем.

— А у кого, ты думаешь, надо спросить?

— Не знаю, — я огляделась. — У кого-нибудь из служащих, у того, кто за это отвечает, или у того, кто говорит по-английски. Не знаю. Ты ведь уверен, что у тебя было два чемодана?

— Уверен, — слегка помедлив, ответил он.

— Так уверен или нет? Сережа, я тебя умоляю, мне показалось, ты приехал вчера в аэропорт с одним. Небольшой, черный чемодан на колесиках. Ты вез его за ручку?

— Вез.

— А второй? У тебя точно был второй чемодан? Мне кажется, что нет. Сережа, я не помню, чтобы у тебя был еще какой-то чемодан.

— Был, — упрямился Алсуфьев. — Только это не совсем чемодан. Это большой пластиковый кейс.

— Но он у тебя был? Ты в этом уверен? Ты не мог оставить его дома?

— Не мог!

— То есть, когда ты вышел вчера из дома, у тебя были заняты обе руки?

— Да.

— А в такси? Сережа, может быть, ты забыл свой кейс в такси?

— Нет, — упрямо твердил Алсуфьев. — Я не мог оставить его в такси, потому что не выпускал из рук. Всю дорогу до аэропорта я держал этот кейс на коленях.

— Ну, хорошо. А потом? Сережа, что было потом! Ты оба своих чемодана сдал в багаж? Или нет? Может, ты взял его с собой в самолет и там оставил? Вспомни, Сережечка!

Алсуфьев послушно закатил глаза и пожевал губами.

— Нет! — твердо сказал он. — Я не мог забыть его в самолете. В самолет я взял только твою сумку. Вот эту. С докладом. А вторая рука у меня была свободна. Я держал в ней паспорт и билет.

— Гм. Получается, у тебя одна рука была занята и у меня одна рука была занята. У меня было всего три места: сумка, сумочка и чемодан, и у тебя было два места: чемодан и еще чемодан.

— Кейс!

— Подожди, Сережа, не путай меня! Я сама запутаюсь. Без твоей помощи. Итак, у нас с тобой получается, что в багаж мы сдали на двоих три вещи, и тебе должны были дать три багажных талона. Где они?

— У меня, — он достал из бумажника талончики и протянул мне.

— Алсуфьев! Здесь же всего два талона. Где третий?

— Не знаю. Может, я потерял. Или мне его вообще не давали?

— Вот именно, не давали. Если ты уверен, что не забывал свой кейс дома, значит, ты просто не сдал его в багаж. Оставил у регистрационной стойки. Поставил на пол и забыл.

— Ты думаешь? — растерянно пробормотал он. — Думаешь, я оставил кейс в Питере и искать его здесь бесполезно?

— Уверена, — я пожала плечами. — У нас ведь только два талона. — Меня не так-то легко сбить с толку.

— Да, но…

— Сереж, я тебя умоляю, давай без паники. Пожалуйста! Ничего непоправимого не случилось. Уверяю тебя, твой кейс в целости и сохранности. Сейчас такие времена, что на чужой бесхозный чемоданчик никто не позарится. Тем более в аэропорту. Наверняка, когда пассажиры обратили на него внимание, то подумали, что там бомба, и вызвали службу безопасности. Лежит себе сейчас твой кейс тихо-мирно на полочке в бюро находок, лежит и похохатывает, тебя дожидается. Хочешь, я позвоню Славе, он съездит за ним в Пулково и заберет? Тебе будет спокойнее.

— А это удобно?

— Почему нет?

— Ну-у, не знаю даже. Слава и так крайне загружен, а тут я еще со своими проблемами на его голову…

— Не выдумывай! Скажи мне лучше, что у тебя в нем лежит, в этом кейсе? Ты помнишь? А то Славке чего доброго его не отдадут, если он не сможет точно перечислить, что там находится. Зря только время потеряет.

— Да, я помню. Помню! Сейчас, Наташечка, сейчас скажу. У меня там ноутбук, во-от, запасное зарядное устройство для телефона, во-от, электронный переводчик, второй том монографии Хайнца Хекхаузена «Мотивация и деятельность», во-от, в твердой обложке черного цвета, во-от, и…

Алсуфьев побелел как полотно. У него даже веснушки побелели.

— И?!! Сережа, я тебя умоляю, прекрати меня пугать. Что «и»?!! Что у тебя там было еще?!

— Доклад, — потерянно сказал Алсуфьев. — У меня там лежал доклад, с которым я должен выступать на конференции.

— То есть как доклад?!! Доклад?!! Кошмар какой. Сережа!!! И что теперь? Что ты будешь делать? Нет, это невозможно! Он у тебя один? То есть, я хотела спросить, доклад у тебя распечатан в одном экземпляре?

— Нет, не в одном, — совсем сник несчастный Алсуфьев. — Я распечатал его в двух экземплярах. На всякий случай! — горько усмехнулся он. — И оба печатных экземпляра положил в кейс, там же электронная версия на CD и еще один экземпляр доклада в ноутбуке, который соответственно тоже остался в утраченном кейсе. Видишь, какой я предусмотрительный.

Я хотела было наорать на него, нельзя, дескать, хранить все яйца в одной корзине, но вовремя спохватилась, прикусила язык.

Лежачих не бьют!

Поэтому я сказала совершенно не то, что думала.

— Подумаешь! — с наигранным оптимизмом бодро заявила я. — Потерял доклад! С кем не бывает? Я тоже постоянно что-то теряю, то перчатки, то зонт, то записную книжку. Ну и что? Ничего! Ничего страшного. Не бывает безвыходных положений. Я уверена, ты сможешь восстановить свой доклад по памяти. Напишешь его заново. Память у тебя, Сережечка, хорошая. И времени достаточно. Целые сутки! Ты успеешь. Ты справишься. Не волнуйся!

Я уговаривала Сергея и лихорадочно терзала заевшую молнию на своей сумке. Нет, это выше моих сил!

Если эта идиотская молния сейчас не откроется, я сойду с ума. Совершенно точно сойду с ума. От неизвестности.

А что вы хотите? Я живой человек. У меня есть и нервы, и склонность к безудержным фантазиям.

Как и всякая слабонервная, не уверенная в себе особа с живым воображением, я уже спроецировала ситуацию Алсуфьева на себя.