Этот факт мирного отношения к местным жителям был воспринят афганцами весьма положительно. И торговец, рассказывая об этом, совершенно не привирал.

Закончив повествование обо всей Кунарской операции, он вдруг переключился на событие, произошедшее в Мароварском ущелье. Вначале он сказал, что в это время сам лично был в Асадабаде, где у него имеется два дукана (магазина), и что он только привез из Пакистана дополнительно товар.

— А как, где и на чем ты переехал госграницу? — спросил я.

Торговец удивленно посмотрел на меня, потом на офицера-переводчика и невозмутимо ответил:

— То есть как где? Там же, где и все, кто едет на машине, — по основной магистрали Исламабад —  Джелалабад. У меня большая крытая машина. Старенький «мерседес», но надежный. Уже служит много лет.

— Но ведь там пограничные посты с обеих сторон?! — воскликнул я. — Я же бывал там и сам все видел.

— Верно, посты есть. Если я еду из Исламабада, то вначале я проезжаю пакистанский пост, а затем афганский. Всегда так было, и так, надеюсь, и будет, слава Аллаху.

— И что же — совершенно беспрепятственно? — Я уже стал говорить с напряжением.

Заметив это, он спокойно ответил:

— Я не знаю, что вы имеете в виду, но те и другие пограничники проверяют у меня документы, затем я им плачу по сложившимся тарифам, они заглядывают в кузов, сверху, снизу — не везу ли я кого-нибудь, и затем я еду дальше. Правда, когда на пограничный пост приезжают какие-нибудь начальники, то мы поодаль выжидаем, когда они уедут. По маршруту меня обычно останавливают еще в двух-трех местах и отбирают немного продуктов или керосина. А так все нормально.

— Мы отвлеклись от главного. Давайте продолжим.

И Магомед подтвердил, что действительно на базаре в Асадабаде прошел слух, будто в одном из кишлаков должны были собраться главари отрядов моджахедов из ближайших районов и разработать под руководством исламского комитета план уничтожения воинских частей правительства и Советской Армии в Асадабаде. Однако слухи надо тщательно проверять. Они довольно часто подтверждаются, а иногда их распространяют специально, в расчете спровоцировать необдуманные действия. Так произошло и с Мароварским ущельем.

— Ваших туда заманили в засаду, а осведомитель, который работал на «шурави», исчез. Думаю, его убрали, т. е. убили моджахеды», — заметил торговец. А потом рассказал о возмездии, которое постигло организаторов провокации: — Ведь у нас все делается во имя Аллаха милостивого, милосердного. А он, Аллах, к убиению неверных не призывает. Сура 109-я Корана говорит: «У вас — ваша вера, и у меня — моя вера!» А 186-й параграф второй суры Корана говорит: «И сражайтесь на пути Аллаха с теми, кто сражается с вами, но не переступайте, — поистине, Аллах не любит преступающих!» И хоть Аллах милостивый и прощающий, но здесь налицо преступление — моджахеды преступили закон: они сами спровоцировали ваших к выступлению, сами организовали им западню, сами их перестреляли, а раненых и беззащитных зверски добили. Это претит исламу. И когда прилетели самолеты и уничтожили их кишлак и тех, кто преступил, то люди восприняли это как справедливое возмездие. Тем более что старики, женщины и маленькие дети были давно выведены на территорию Пакистана, т. е. они заранее готовили боевые действия.

Насколько эта информация была достоверна, судить было трудно. Не исключено, что торговец все это высказал, чтобы потрафить мне и закрепиться в моих глазах как ценный осведомитель. Но нельзя исключить, что многое соответствовало действительности, особенно по Кунарской операции.

Проведение операции в провинции Кунар, которая простирается вдоль границы с Пакистаном от Памира на юг до провинции Джелалабад, явилось крупным событием и в жизни афганского народа, и в деятельности их Вооруженных Сил, и в деятельности нашей 40-й армии. Эта операция заняла особое место в истории Афганистана не только по своему размаху и масштабу, не только по количеству привлеченных сил и средств с обеих сторон, но главным образом по методам и ее итогам. В результате этой операции можно было свободно ездить по дороге Джелалабад — Асадабад — Асмар и даже в район Барикота, хотя до этого в течение нескольких лет это было совершенно исключено (моджахеды пропускали только торговцев).

Но Кунарской операции предшествовали другие события.

По просьбе Б. Кармаля (а он это делал, обращаясь к маршалу С. Л. Соколову, который руководил Оперативной группой МО СССР в ДРА, или непосредственно в Москву —  к руководству страны!) в течение 1984-го и в первой половине 1985 года по всей стране были проведены значительные меры военного характера, в результате которых, по его логике, можно было ожидать серьезных изменений к лучшему. Однако этого не случилось, а даже наоборот — противостояние усилилось.

В декабре 1984 года перед тем, как выезжать в Москву для доклада об организации работ по созданию погранвойск Афганистана, я побывал в 5-й мотострелковой дивизии, которая базировалась в основном районе Герата и Шинданда провинции Герат, но сфера ее оперативной ответственности фактически распространялась на все провинции ДРА, которые граничили с Ираном.

Дивизия проводила плановую операцию по разгрому базового района мятежников в горном районе Луркох провинции Фарах. Эта база имела исключительное для моджахедов значение на иранском направлении, тем более что здесь располагался один из центров подготовки душманов.

Командир дивизии генерал Г. П. Каспирович принадлежал к числу наиболее способных. Находясь фактически в отрыве от главных сил армии, он умело организовывал жизнь и боевую деятельность своих частей, правильно взаимодействовал с правительственными войсками и государственными органами и держал постоянно на прицеле все бандформирования, расположенные в его зоне.

Вот и сейчас боевые действия по захвату базы мятежников в Луркохе Каспирович провел по законам военного искусства, проявив при этом немало творчества. Внезапными ночными ударами с разных направлений ему удалось захватить все основные высоты в этом горном массиве и обеспечить контроль над всей местностью, как на подступах к входу в ущелье, которое разрезало горы — скалы на две части (кстати, от основного ущелья в стороны отходили ущелья поменьше), так и над горами. Поэтому с утра под прикрытием артиллерийского огня удалось разминировать все подступы, а затем, подавив противника огнем артиллерии и ударами авиации, он ввел главные силы. Перебив всех сопротивляющихся и захватив пленных, Каспирович прекрасно выполнил поставленную задачу, причем с нашей стороны во всей операции погибло три человека: один был убит снайпером, второй подорвался на мине душманов, третий сорвался со скалы и разбился в ущелье во время ночных действий по захвату высот.

Тактика действий по овладению горными массивами и находящимися внутри них базами противника весьма поучительна. В том числе и способы овладения пещерами, которые как снаружи, по периметру всего горного массива, так и внутри ущелья были заполнены мятежниками и запасами оружия, боеприпасов, продовольствия. Интересно, что в пещерах находились не только зерно, мука, рис, жиры, консервы (говядина), соль, чай, сахар, но и уже готовые хлебные лепешки, которые иногда были сложены целыми горками и хранились месяцами, а некоторые даже годами, причем не портились. В некоторых семьях, отправляя сына на войну, мать пекла лепешку, делила ее на две равные части и одну отдавала сыну в поход, а вторую заворачивала и прятала до его возвращения в отчий дом. И когда сын возвращался с войны, мать доставала вторую половину лепешки, которая как бы сохраняла ему жизнь, и сынок съедал ее.

База мятежников в Луркохе была весьма необычна. Вначале нам попадались клочки обработанной земли, где выращивалось все — от овощей до пшеницы. Затем шли учебные поля, где проводились занятия по огневой подготовке (стреляли из всех видов стрелкового оружия до гранатометов включительно), по тактике, саперному делу (установка и снятие противопехотных и противотанковых мин, фугасов, зарядов). Далее шла тюрьма. Она представляла собой отрытый на глубину четырех метров ров шириной до пяти и длиной около пятидесяти метров. В ров спускалась массивная глинобитная лестница. Внизу справа и слева выработаны ниши — камеры приблизительно два на три метра. В каждой камере были цепи, на которые сажались заключенные (как собаки) и кандалы. Лицевая сторона закрыта решеткой из толстого металлического прута. В решетке дверца. В торце рва-тюрьмы находилась большая, почти на ширину рва, ниша-«зал», где были расставлены и разложены различные орудия пыток, начиная от плеток, палок, цепей для ударов и кончая ножами, большими ножницами, топорами, металлическими штырями и мощными клещами, а также мангалом, на котором раскаляли эти клещи и, возможно, штыри. Сверху по периметру, примерно в двух метрах от рва, была построена толстая, трехметровой высоты саманная стена, на каждом углу которой возвышалась небольшая башня для охраны. Тюрьма испускала зловоние. Видно, ею пользовались активно, но в то время мы никого в ней не застали.