При этом белые владельцы асиенд лицемерно уверяли Воейкова, что они «не обижают индейцев».

«А совесть, есть ли у вас совесть?» — с горечью подумал Александр Иванович после объяснений белых эксплуататоров.

Ознакомившись с прошлым и настоящим страны, Воейков убедился, что положение крестьян на Юкатане осталось почти неизменным со времен испанских конкистадоров XVI–XVII веков. В эпоху абсолютизма в XVIII веке в самой Испании были проведены некоторые реформы, но они не коснулись крестьянского населения колоний. В двадцатых годах XIX века Юкатан стал частью «свободной» Мексиканской республики. До середины XIX века в стране правила консервативная партия, затем федеральная. Но изменений не произошло. Деспотическое или «демократическое», клерикальное или антиклерикальное правительство — для Юкатана безразлично. Здесь кто владеет водой, тот хозяин. Остальные — рабы.

Индейцы племени майя произвели на Воейкова хорошее впечатление своим трудолюбием, мягким характером, чистотой жилищ. Их простенькие хижины всегда окружены зеленью. Кокосовые пальмы и бананы выделяются зелеными пятнами среди однообразного безжизненного серого ландшафта окружающей местности. Индеец — дитя природы, он любит ее и старательно, не жалея трудов, выращивает каждый кустик, каждое деревце. Ему трудно жить среди голых пустырей, как живут его поработители.

В конце сухого периода, в марте — апреле, наступает пора полевых работ. Индейцы срубают и жгут кустарники и, слегка разрыхлив мотыгами верхний слой почвы, разбрасывают зерна маиса. На асиендах же маис — второстепенная, побочная культура. Здесь преимущественно выращивают сорта агавы, дающие волокно.

Воейков, по своему обыкновению, подробно ознакомился и с этим видом тропической флоры — типичным растением сухих областей Мексики. Мощные мясистые листья, усаженные по бокам остриями, образуют большие симметрические розетки. Во время цветения агавы развивают ствол высотой в несколько метров. Насчитывается до ста сорока видов этого растения. Агавы хенекен, растущие в северном Юкатане, дают текстильное волокно. Нити волокна извлекают из мясистых листьев агавы и сплетают в веревки и канаты. Это трудоемкая, тяжелая работа. Воейков с глубоким сожалением смотрел на сгоняемых на асиенды индейцев майя всех возрастов, начиная с маленьких детей. Руки их покрывались глубокими ранами и ссадинами. Труд почти бесплатный: с кабальными работниками рассчитывались мелкими подачками из лавок асиенд.

Хенекен имел успех на рынке, несмотря на то, что веревки и канаты из него далеко не так прочны, как пеньковые. Секрет заключался в их дешевизне. Владельцы асиенд богатели и расширяли площади, занятые агавой, беспощадно эксплуатируя индейцев.

Еще в сороковых годах прошлого столетия владельцы плантаций выписали паровые машины, что позволило частично механизировать обработку листьев агавы. Приводимые в движение паром ножи срезали мякоть, обнажая волокно. Применение машин оказалось выгодным. К семидесятым годам число паровых машин для обработки агавы достигло сотни. Сто паровых машин! Как это было необычно для отсталой, сонной Мексики того времени.

«Я сомневаюсь, наберется ли во всей остальной Мексике еще сто паровых машин», — писал Воейков в своих статьях об Юкатане, с грустной иронией отмечая, что малоплодородный, обиженный природой северный Юкатан стал самым промышленным районом Мексики.

Агава наступала на маисовые поля индейцев. Их крохотные участки все сокращались, сокращалась и продолжительность жизни безответных тружеников.

— Как мало стариков! — восклицал Воейков.

В массе индейское население едва доживало до тридцатилетнего возраста. Почему? «Смерть причину найдет», — говорит русская пословица. На Юкатане причина вымирания индейцев была ясна: все средства жизни отняли белые «цивилизаторы».

Воейкова привлекало прошлое индейцев майя. Он предпринял утомительное путешествие в асиенду Усмаль в пятидесяти километрах от берега моря, чтобы осмотреть древние постройки, вернее то, что от них осталось: мрачные, величественные развалины.

О существовании на Юкатане памятников древней культуры индейцев майя Воейков узнал из книги путешественника Стефенса, посетившего Усмаль еще в 1842 году. Стефенс дал описание замечательных сооружений древних майя, но заметил, что они быстро разрушаются и скоро от них ничего не останется. Тридцать два года прошло с тех пор. Воейков не без тревоги ехал в Усмаль, но его опасения вскоре рассеялись. Еще издали он увидел старинные постройки, гордо возвышающиеся над местностью.

Владелец асиенды, на территории которой они находились, гостеприимно принял путешественников. Учитывая выгоду от сохранения развалин, он организовал их охрану. Кустарник вокруг был выкорчеван, для удобства осмотра устроены деревянные мостики. С искренней радостью констатировал Воейков, что предсказания Стефенса не исполнились. Этому способствовал и сухой климат.

Осматривая памятники, Воейков жалел, что он не археолог. Грандиозные постройки свидетельствовали о высокой культуре государства майя IV–VI веков нашей эры. Какие интересные сооружения! Французская научная экспедиция, работавшая в Мексике в шестидесятых годах, не могла посетить Усмаля из-за гражданской войны, бушевавшей в то время в южной Мексике. И с тех пор ни один археолог не удосужился сюда приехать! Глубоко преданный науке, Воейков не мог оставаться к этому равнодушным. В статье, посвященной путешествию по Центральной Америке, он не только отметил интерес, который представляют для археологов сооружения майя, но даже рассказал, как удобнее всего добраться до Усмаля.

К сожалению, на призыв Александра Ивановича археологи Запада не откликнулись. Систематическое изучение культуры майя началось значительно позже, а тайна их письменности раскрыта молодым советским ученым Ю.В. Кнорозовым.

В тропическом лесу

Теперь на очереди было посещение тропического леса.

Побывав в центральных частях Юкатана, Воейков и его спутник вернулись к берегу Мексиканского залива и остановились в приморском городке Кампече.

Здесь Воейков завязал любопытное знакомство с доном Флорентино Гимено, торговавшим дешевым ситцем и мелкими товарами. К занятию торговлей Гимено относился с презрением истинного испанца. Он считал себя прежде всего антикваром и отдавался этому делу с подлинной страстностью.

Население всей округи считало его чудаком. Ему охотно дарили или продавали за бесценок редкие вещи, сохранившиеся еще со времен испанского владычества. В темных углах своей лавчонки он прятал изящные статуэтки из металла и глины, различные предметы роскоши, часто представлявшие ценность. Нашли там место и два замечательных барельефа.

Александр Иванович подолгу беседовал с доном Флорентино и, заслужив полное его доверие, получил доступ к сокровищницам антиквара. Но Гимено категорически отказался продать Воейкову что-либо из своих редкостей. Он собирал их для себя, а не для коммерции.

Ученому пришлось ограничиться заметкой в записной книжке о встрече с необычайным торговцем.

Пробыв несколько дней в Кампече, путешественники переправились через лагуну Терминос и на лодке стали подниматься вверх по реке Палисада, окаймленной субтропической растительностью. У самой реки преобладали кустарники. Пальмы были вырублены. Общий облик местности напоминал Грузию.

— Я невольно вспоминал леса и сады Мингрелии и Имеретии, — рассказывал Воейков.

Хищническая рубка леса, отправляемого через порт Кармен за границу, привела к истреблению наиболее ценных пород деревьев. Заготовки леса передвинулись вглубь страны — в область, где жили индейские племена, уцелевшие от разгрома, учиненного испанскими завоевателями. Недостаток леса на реке Усумасинта побудил лесопромышленников проникнуть на ее приток Рио-де-ла Пасьон и начать эксплуатацию девственного леса. Порожистая река с быстрым течением мешала лесосплаву, но изобретательные индейцы нашли выход из положения. Путешественники то и дело встречали плоты, плывшие к устью Усумасинта. Стволы деревьев были связаны лианами.