Тропический лес становился все гуще и темнее. Даже в тридцати шагах от развалин дворца путешественники не могли различить его очертания и, только приблизившись вплотную, увидели грандиозное сооружение, возвышавшееся на террасе. Воейков изучал узкие и длинные покои древнего дворца, строители которого не были еще знакомы с арочными сводами, остатки витой каменной лестницы. Обширные приемные залы не знали потолков: их закрывали от солнца полотнищами из тканей.

Кроме основного здания, на отдельных террасах было расположено еще шесть построек меньших размеров. Часть из них, судя по сохранившимся остаткам барельефов, некогда служила для отправления религиозного культа. Чтобы проникнуть в эти полуразрушенные каменные постройки, пришлось карабкаться по крутым откосам, цепляясь за деревья и вьющиеся растения. Здания обросли сплошным ковром мхов, орхидей, лиан. Для того чтобы рассмотреть каменную стену, Воейков и его спутники должны были срезать и обдирать растительный покров. Потрудившись, они увидели интересную картину, высеченную в каменной стене. Это оказался древний алтарь.

Осматривая статуи и барельеф, Воейков с уважением думал о неизвестных художниках талантливого индейского племени:

«Если бы не зверства европейских цивилизаторов, кто знает, каких вершин достигло бы искусство этого народа!»

Духота становилась невыносимой. Воейков с радостью увидел, что русло древнего водопровода, некогда снабжавшего постройки, и сейчас заполнено чистой водой. Искушение было слишком сильно. Воейков и его спутники с огромным наслаждением погрузились в прохладную воду.

Приближалась ночь. Возвращение через тропический лес по бездорожью, конечно, невозможно. Решили переночевать на месте. В восточном крыле дворца у входа в залы сохранились колонны. Путешественники привязали к ним гамаки и зажгли костры, чтобы отогнать докучливых москитов. Улеглись в гамаки, но о сне не могло быть и речи. Ярко сияла луна. Кругом то и дело вспыхивали огоньки светляков. Издали доносились раскаты грозы. Небо озарялось молнией.

Ночь прошла спокойно, путешественники провели у развалин дворца часть следующего дня и, отпустив погонщиков с лошадьми, вернулись в Паленке пешком.

Дальнейший путь по рекам Усумасинта и Табаско привел путников к городу Фронтера, расположенному в устье Табаско. Обилие пальм и мангровых зарослей с воздушными корнями, вросшими в прибрежный ил, берега, заливаемые морскими волнами, придавали местности непередаваемый колорит.

В этой сонной стране Воейкову по всякому поводу приходилось терять время зря. Вот и во Фронтера ждали несколько дней, пока подошла лодка, на которой Воейков и Бэкер поплыли в Веракрус. Важнейший порт Мексики Веракрус был центром крупной торговли кокосовыми орехами и маисом, находившейся в руках иностранных капиталистов. Торговля была очень выгодна для этих спекулянтов, в несколько лет наживавших миллионы.

Воейкову бросилось в глаза множество нищих: сутулых и преждевременно состарившихся мужчин, исхудавших женщин, похожих на тени, голодных детей с глубоко запавшими глазами. Крестьяне везли маис в повозках, запряженных тощими мулами. На рынке их встречали скупщики. Перебирая в руках зерно, они не спеша торговались и с видом величайшего снисхождения швыряли измученным крестьянам серебряные монеты.

Изредка по улицам проезжали нарядные экипажи с напыщенными коммерсантами и разодетыми дамами. Надменные кучера размахивали бичами, разгоняя народ. Вид этих наглых наживал и их лакеев был отвратителен и вызывал у Воейкова желание как можно скорее покинуть Веракрус.

От Веракрус до столицы страны рукой подать. И вот Александр Иванович уже ходит по Сокало — центральной городской площади, у которой расположен старый собор и правительственные здания. Все напоминает здесь времена конкистадоров и их родину Испанию. К западу от Сокало тянутся узкие улицы торгового центра, пересекающиеся под прямым углом. На вершине холма красуется дворец, а на окраинах города хаотическое скопление домов. Это села, жители которых занимаются земледелием и скотоводством.

Воейков посетил старинный университет, национальный музей с коллекцией мексиканских древностей и побывал у излюбленного туристами озера Чапала, к западу от столицы, но это озеро не произвело на него впечатления. Александр Иванович не особенно любил местности, часто посещаемые туристами. Он предпочитал малоизвестные уголки природы. В Мехико Александр Иванович по причине, о которой будет сказано дальше, временно расстался с Бэкером. В Гватемалу ему пришлось ехать без спутника.

Путь в Гватемалу

Воейков ехал на юг по обширному вулканическому плато Центрального Мексиканского нагорья. Многочисленные конусы потухших, а кое-где действующих вулканов высились над серожелтой неровной морщинистой землей, покрытой то кустарниками, то свежей травой, еще не выгоревшей от знойного солнца. Между гигантскими конусами вулканов Попокатепетля и Орисабы в долине небольшой реки примостился древний городок Пуэбла.

— Настоящий уголок Испании, — заметил Воейков, увидев древний собор, памятники и дворцы времен конкистадоров, — жаль, что придется ограничиться беглым осмотром.

В Пуэбла Воейков не задерживался и, воспользовавшись дилижансом, в тот же день был в городе Теуакане.

«Рекорд скорости в мексиканских условиях: сто четыре километра за двенадцать часов!» — думал Воейков, расположившись в гостинице.

Было нестерпимо душно. Ночь не принесла облегчения. Утром стояла пасмурная погода, к полудню показалось солнце, но, несмотря на яркие солнечные лучи, было холодно. Воейков поднялся на гору, находившуюся на востоке от города, и увидел быстро надвигавшиеся густые серые облака: их гнал сильный северный ветер — «порте». Воейков вторично наблюдал в местных условиях этот ветер. К северу от города шел ливень — редкое явление в этой безжизненной местности со скудной полупустынной растительностью. Было 25 апреля: скоро начнутся тропические дожди.

Воейков торопился. Он занял место в открытой тележке. Но двигалась она черепашьим шагом. Лошадей не меняли. Дорога была ужасная.

«Хуже наших российских проселочных», — отмечал Воейков, изредка поглядывая на часы.

Ехали по долине извилистой речки, через которую приходилось то и дело переправляться.

— Девяносто девять раз мы переедем через эту реку, — заявил один из пассажиров, по его словам, отлично знавший дорогу.

Воейков привык к преувеличениям, к которым склонны некоторые путешественники из числа любителей прихвастнуть отличным знанием местности.

«Обязательно прибавят», — решил он и стал считать переправы. Оказалось, двадцать три.

Какая утомительная поездка! Двести двадцать километров тащились пять дней по однообразной полупустыне, изобилующей кактусами. К югу стали встречаться орошаемые искусственными каналами долины с тропической растительностью. За городом Оахака Бэкер присоединился к Воейкову. Путешественники пересекли лесистые горы. После тропической флоры так отрадно видеть знакомые с детства вечнозеленые ели, живописные ущелья, напоминающие пейзажи средневысотных гор Европы! Это зона умеренного климата — «тьерра темплада».

Жители этой зоны занимались главным образом скотоводством: разводили лошадей, ослов и мулов, крупный рогатый скот, сеяли кормовые травы. Лошадей, мулов и рогатый скот гнали на продажу в Гватемалу.

В районах, где нет искусственного орошения, был распространен кошенильный промысел (добывание естественных красителей): собирали жучков, живущих на агавах; из жучков выдавливали вещество, используемое для изготовления красной краски. В середине XIX века кошенильный промысел процветал, но распространение анилиновых красок резко снизило спрос на кошениль.

В районе Оахаки жили чистокровные индейцы — племя сапотеков. По культурному развитию они превосходили индейцев Юкатана.

Осмотрев в окрестностях Оахаки индейские памятники древности, которые очень походили на египетские пирамиды, путешественники остановились в маленьком городке, стоявшем на Большой королевской дороге. Воейкову не трудно было установить, что это пышное название очень мало соответствовало истинному состоянию крайне запущенной дороги. Путешествие на лошадях было невозможно. Пришлось купить мулов и нанять погонщиков.