Воейкову не повезло в Перу: записи наблюдений и часть дневников, которые он вел во время путешествия, были у него похищены вместе с походной сумкой. Только отличная память путешественника и письма в Географическое общество позволили ему впоследствии восстановить некоторые заметки.

В северной части Чили, узкой лентой растянувшегося вдоль западного берега южноамериканского материка, Александр Иванович посетил знаменитую пустыню Атакаму, — здесь осадков выпадает меньше, чем в Сахаре.

Он видел известные горнозаводские предприятия, где добывались селитра и борные соли. В прошлом столетии чилийская селитра служила сырьем для азотной промышленности Европы.

Проплыв морем до главного чилийского порта Вальпараисо, Воейков по железной дороге приехал в столицу Чили — город Сант-Яго.

Хозяйство Чили находилось тогда в периоде подъема. Английские капиталисты вкладывали значительные средства в строительство медных рудников и предприятии по добыче селитры. Строились дороги, в стране не хватало рабочих рук. Чувствовалось оживление, которого Воейков не видел ни в одной из стран Латинской Америки.

Но ученый был поражен высокими ценами на сельскохозяйственные продукты и предметы первой необходимости. И здесь все выгоды от индустриализации доставались буржуазии, а на долю трудящихся выпадала тяжелая работа, едва обеспечивавшая жалкое существование.

Из Чили Александр Иванович направился к Огненной Земле.

Западные берега этого острова благодаря огромному количеству осадков одеты густыми лесами. За их свежей зеленью возвышаются высокие скалистые горы с вершинами, покрытыми вечными снегами. Вечнозеленые буки, густые чащи с зарослями колючих кустарников, непроходимый лес, где упавшие деревья часто нагромождали «баррикады», о которых говорил Дарвин в знаменитом дневнике путешествия на корабле «Бигль», красивые орхидеи с белыми пятнистыми цветами, желтые фиалки, магнолии и всегда пасмурное небо, — такова природа этой удивительной местности, расположенной по южную сторону Магелланова пролива. А между тем по северную сторону, по берегам Патагонии, тянется печальная голая пустыня, почти лишенная древесной растительности.

Выйдя из Магелланова пролива, пароход пошел вдоль восточного берега Южной Америки. Слабо вогнутые большие заливы чередовались с выступами Аргентинской столовой страны, круто обрывавшейся к океану с высоты сотни метров. Местами видны были причудливые террасы, точно выдолбленные какими-то гигантскими машинами. На безлюдных островках — ушастые тюлени, громоздкие морские слоны и смешные фигурки пингвинов. В воздухе реют альбатросы.

Через несколько дней показались мутножелтые воды обширной Ла-Платы, — общего устья рек Парагвая, Параны и Уругвая. Пароход вошел в Ла-Плату и спустя некоторое время остановился у столицы Аргентины — Буэнос-Айреса.

Широко раскинувшийся город строился. Он еще не стал «главными воротами» колонизации Южной Америки и самым большим городом южного полушария. Но по размерам торговли уже успел опередить другие города. Аргентинское зерно вывозилось на английских пароходах.

Поднявшись вверх по реке Паране до города Росарио, Воейков совершил поездки по аргентинской пампе, тогда еще малозаселенной. Он увидел необозримую высокотравную степь, напоминавшую южную Россию. Изредка попадались стада рогатого скота и отары овец. Кое-где поля и сады.

Вернувшись в Буэнос-Айрес, русский путешественник сел на пароход, доставивший его в столицу Уругвая — Монтевидео.

В те годы Уругвай переживал длительный упадок хозяйства вследствие постоянных раздоров между политическими партиями. Власти менялись. Колонизация страны проходила медленно. Столица Уругвая по сравнению с Буэнос-Айресом показалась Воейкову бедной и малооживленной.

Экскурсии вглубь страны были опасны, поэтому Александр Иванович ограничился небольшой поездкой по уругвайской лесопампе. Высокотравная степь перемежалась с кустарником. Местность была изрезана многочисленными долинами и балками, поросшими мимозами. От засухи трава и кустарник увяли и пожелтели.

Путь Воейкова из Уругвая лежал в Бразилию. Он сделал остановку в порту Сантосе, откуда проехал в центр «кофейной страны» — город Сан-Пауло.

Уже в то время Бразилия давала половину мирового производства кофе. Поднимаясь на Бразильское плато, Воейков видел лиловатые земли с обширными плантациями кофе, на которых трудились мулаты и негры. Кое-где сохранился влажный тропический лес, который растет здесь благодаря обильным дождям и теплому климату.

Запах жженого кофе преследовал еще долго Воейкова, когда пароход шел из Сан-Пауло в столицу Бразилии — Рио-де-Жанейро. Живописная бухта, бульвар вдоль морского берега и обилие экзотических растений во всем городе привлекали путешественника. Александр Иванович совершил поездки в тропический лес, на окраине которого расположен Рио-де-Жанейро. Высокие пальмы с тонкими, стройными стволами и роскошными перистыми ветвями, по мере того как путешественник удалялся от морского берега и поднимался в гору, сменялись крупными папоротниками, а еще выше бамбуковой чащей, за которой простиралась травянистая степь — саванна — с редкими деревьями и кустарниками.

Вернувшись в Рио-де-Жанейро, он поспешил на пароход, который направлялся к устью Амазонки. Когда пароход подходил близко к берегу, была видна полоса прибрежной низменности с мангровыми зарослями и коралловыми рифами. Длинные песчаные отмели, одетые кокосовыми пальмами с пучками веток, напоминавшими страусовые перья, вдруг сменялись высоким берегом, сплошь покрытым буйной растительностью. Чем ближе к экватору, тем больше чувствовалось горячее дыхание влажного воздуха; море, то белесоватое, то темное, казалось тяжелым, хмурым. Наконец пароход подошел к Риу-Пара, южному рукаву Амазонки, который служит воротами в систему Амазонки, и остановился у порта Пара.

В порту — десятки судов с разноцветными парусами. Мулаты, негры и смуглые португальцы, оживленно жестикулируя, снуют по базару, присматривая либо предлагая товар: диковинные плоды тропических деревьев, груды бразильских орехов, с твердой как камень скорлупой, из которой изготовляют прочные пуговицы, неведомых рыб, шкуры амазонских крокодилов и огромной змеи анаконды, съедобных ящериц и гигантских черепах.

Но Воейков спешил. Ему хотелось проникнуть в верховья Амазонки. Он рассчитывал доплыть до города Манауса, а отсюда по Риу-Негру и Ориноко (которые соединяются благодаря разветвлению рек) проехать через Венесуэлу до Караибского моря.

Пароход миновал устье Амазонки. Среди необозримых водных пространств могучей реки-океана (как называют ее индейцы) он казался утлым суденышком. Лишь кое-где по правому берегу реки виднелись крошечные хижины, построенные на высоких сваях для защиты от частых наводнений.

Воейков остановился в небольшом поселке Санта-рене. История этого поселка интересна. Он был основан группой южан-рабовладельцев; недовольные порядками, установившимися после победы Севера над. Югом, они эмигрировали из Соединенных Штатов Америки на Амазонку, захватив с собой группу рабов-негров.

Обосновавшись в Сантарене, эмигранты стали расчищать лес, чтобы устроить здесь плантации сахарного тростника и какао. Дела переселенцев шли плохо. Трудности борьбы с неукротимой растительностью, наступавшей на плантацию, с тропическими ливнями, смывавшими насаждения, и невыносимый влажный тропический климат мало способствовали росту хозяйства.

Воейков попросил одного из каучеро (собирателей каучука) проводить его в тропический лес. Тот покачал головой:

— Одного спутника мало. Чтобы пробиться через заросли, нужна группа опытных людей.

— Пожалуйста, пригласите товарищей. Я охотно оплачу их услуги.

Как ни стремился Воейков углубиться в лес, он был вынужден ограничить свой маршрут ближайшей полосой территории, — чувствовал недомогание.

Амазонка затопляла обширные пространства низменности. На плодородных наносах реки рос своеобразный вид тропического леса, так называемая «варзея», с многочисленными пальмами жавари и ухуру. Часто затопляемые деревья были облеплены песком и илом, и только на высоте десятка метров виднелась зелень. У самой воды ивы склонялись над листьями виктории регии, достигавшими в поперечнике двух метров. Множество разноцветных птиц и гигантских бабочек летало над высокой травой. Надоедливый крик амазонской цапли — жарибу и хриплых попугаев заставляли путешественника вздрагивать и затыкать уши.