Не успев опомниться, мы уже сидели в машине – Эдвард за рулем, а Кэти на заднем сидении. Я, как штурман, сидела рядом со своим капитаном, с картой в руках. Эдвард думал, что я не сумею показывать дорогу, но его ждал сюрприз. Мой отец научил меня многому из того, чему учат парней, так что я умела ориентироваться по карте. А еще я могла менять колеса и проверять масло в машине, и плевалась дальше всех знакомых мне мальчишек.
– Вайоминг, – прочитал Эдвард надпись на рекламном щите, с изображением ковбоя верхом на брыкающейся лошади, – Запад навсегда, – такая надпись нам уже встречалась. Это был девиз штата, который писали даже на автомобильных номерных знаках Вайоминга.
В голосе Эдварда слышался сарказм, когда он читал надпись на щите. Затем он пробормотал, – ЧУВСТВУЕТСЯ, что это и впрямь навсегда.
Нытик. Всегда найдет, на что в этом штате можно пожаловаться.
– Мы уже приехали, приехали? – ремни, которыми Кэти была надежно пристегнута сзади, едва удерживали ее на месте.
– Еще нет, – Эдвард икоса взглянул на дорогу, а затем на меня, – Ты уверена, что мы правильно едем?
Я громко фыркнула.
– ДА! – почти крикнула я, – Прекрати обращаться со мной, как со слабоумной домохозяйкой образца 50-х годов! Я знаю, что делаю!
Сейчас мы находились на автостраде № 25… и двигались к съезду № 182. Только что мы проехали съезд №180.
А вот и Кэти…
– Через два съезда будет НАШ! – объявил наш маленький диктор. Мы с Эдвардом рассмеялись, быстро переглянувшись.
– Спасибо, Кэти, – простонали мы одновременно в очередной раз, она предупреждала нас о том, сколько нам осталось после каждого указателя.
– На-ка, выкуси, – выдала она в ответ и я почувствовала, что у меня отвисла челюсть. Я в шоке посмотрела на Эдварда.
– ЭЙ! – Эдвард нахмурился и посмотрел на нее в зеркало заднего вида, – Что, ЧЕРТ ПОБЕРИ, это такое? Нельзя так говорить!
Я чуть не хихикнула, когда Эдвард ругнулся, говоря ей при этом не ругаться.
Мне хотелось добавить: «ДА, ЧЕРТ ПОБЕРИ!», но я сдержалась.
– Где ты это услышала? – не отставал Эдвард от Кэти, пока я переключала приемник на другую радиостанцию.
– Ребята у меня в классе всегда так говорят, – она пожала плечами, крик Эдварда ее не сильно напугал.
– Дети…, – проворчал он себе под нос с ненавистью в голосе, направленной на остальных испорченных детей,… которые учат его ангелочка плохому. Я покачала головой, наблюдая за его лицом. Эдвард был вынужден принять тот факт, что Кэти – не идеальный маленький херувим, каким он ее себе представлял.
– Когда мы вернемся домой, я хочу узнать их имена, адреса и номера телефонов, – сказал он строго, и я не смогла больше сдерживаться. Я была вынуждена рассмеяться.
– Что с ТОБОЙ? – он нахмурился, глядя на меня.
– Что ты собираешься с ними делать? – спросила я, пытаясь сделать серьезное лицо.
– Позвоню их родителям, – сказал он так, словно это было очевидно.
– О, хорошо, – улыбнулась я, – А я подумала, ты собираешься ехать к ним и что-нибудь предпринять…
– Я не НАСТОЛЬКО дурак, – усмехнулся он мне.
Когда, наконец, мы добрались до нашего съезда с автострады и доехали до Эднесс Кимбэл Уилкинс парка, Эдвард мгновенно проникся естественной красотой этого места.
– Уууухх! – сказал он, – «Пицца ХАТ» (всемирная сеть пиццерий – прим.пер.)! ТАМ-то мы и пообедаем!
– АГА! – согласилась Кэти.
Я была так рада, что вчера он немного протрясся на лошади. Он так любит поесть, что без каких-либо ежедневных тренировок обязательно бы растолстел. Не то, чтобы меня это беспокоило. Я любила его, и продолжала бы любить, как бы он ни выглядел. И должна признать, было забавно представить его старше, лысеющим,… набравшим несколько лишних фунтов. Если бы он знал, что у меня сейчас на уме, он бы точно убил меня. Но я не смогла сдержаться и тихонько прыснула от смеха.
Интересно, как Эдвард будет справляться с тем, что он СТАНЕТ старше,… с тем, что его красота начнёт увядать,… ведь его внешность играет для него такую большую роль. Ладно, пусть с этим разбирается доктор Фачинелли, сказала я своей внутренней доктору Белле.
Может быть, в свое время, Доктор Белла будет для него только сексуальным целителем, а его голова будет работой кого-нибудь другого.
– А нет здесь какого-нибудь кафе, где подают салаты? – спросила я, продвигая идею здорового образа жизни для одного юного и впечатлительного ума в этой машине,… ну и для Кэти тоже!
– Ппббббхххтт! – усмехнулся Эдвард, – Салат.
– Ты просто маленький обжора, – сказала я ему.
– Да, когда я нахожу то, что мне нравится, я съедаю ВСЕ до последней крошки, – Эдвард бросил мне грязную усмешку, – И я мог бы есть часами,… иногда до тех пор, пока НЕ ЗАНЕМЕЕТ язык,… но если это тебе не нравится, я могу измениться. Буду, как птичка, клевать салат-латук…
Черт с ним.
– Какая пицца вам нравится? – спросила я, заслужив крепкий поцелуй от своего маленького мальчика, что сидел за рулем.
– Следи за дорогой, я еще жить хочу! – я повернулась к лобовому стеклу.
День был абсолютно удивительным. Я фотографировала горы и лес, пока мы гуляли там по тропинкам. Эдвард нес Кэти на плечах, и, учитывая ее вес, думаю, ему пришлось нелегко, но он делал вид, будто она легкая, как перышко. С виду он даже не вспотел!
На глаза навернулись слезы, когда я подумала, что для постороннего человека мы выглядим обычной семьей из трех человек.
– ПАПА! – крикнула Кэти, когда я обернулась и увидела, что она смотрит на высокое дерево, – Посмотри на то ДЕРЕВО! Ты слишком СТАРЫЙ чтобы залезть НА НЕГО!
– НЕТ! – возразил он, и все, что я теперь могла увидеть снизу – так это его затянутую в джинсы задницу.
Надеюсь, люди думают, что я просто нянчусь с дочерью и придурком-переростком сыном?
– ЭДВАРД КАЛЛЕН! – крикнула я, позабыв о наших вымышленных именах, и хлопая рукой по рту, – Энтони Мейсен! Слезай, пока не сломал шею!
– Никого из них сейчас нет, – сказал он, имитируя автоответчик, – Пожалуйста, оставьте сообщение после сигнала. БИП!
Я очень громко зарычала в страхе, что он потеряет равновесие и свалится прямо к моим ногам с ужасным ГРОХОТОМ. Глупо умирать вот так после всего того, через что он прошел.
– Оу, ну, мам, я хочу увидеть макушку! – шутил он, собираясь лезть выше.
Я посмотрела на Кэти и вздохнула, – Он всегда такой?
– Да, – вздохнула она вместе со мной, выглядя при этом как сорокалетняя мама-карлица, – Ему не надо было есть столько сахара. Я поняла, что сахарная вата была большой ошибкой.
Я рассмеялась и теперь любила ее даже больше. Я была рада, что сегодня со мной рядом есть хоть один взрослый человек.
– Я СДЕЛАЛ ЭТО! – крикнул он, празднуя наверху победу со своими друзьями-белками, – Я – КОРОЛЬ МИИИИИИРААААААА! (помните, как Лео ди Каприо кричал эти слова, стоя на носу «Титаника»? – прим.пер.) УУУУУУУУУ!
– Я не с вами, ребят… – сказала я и начала уходить, надевая солнечные очки.
Потом мы кормили шестнадцать видов уток. Эдвард дразнил их, заставляя выделывать разные трюки за хлебный мякиш. Я не знала, что белый хлеб вреден для уток. Мне сказал об этом лесничий парка, когда забирал у меня полный пакет нарезанного хлеба.
И в свой день я должна была заботиться о здоровье уток.
– МАШИ! – приказывал Эдвард белой утке, держа у нее над головой пару хлебных шариков, – МАШИ своими КРЫЛЬЯМИ!
Не прошло и пяти минут, как за нами гнались уже около пятидесяти разгневанных уток. Я сильно испугалась, и мне показалось, что я разом постарела лет на пять. Я НИКОГДА не забуду тех ужасных криков, которые они издавали. Наконец, они приперли нас к стенке, и мы бросили им весь пакет с кормом в надежде, что тогда они не заклюют нас насмерть. Я не могла поверить, но Эдвард схватил Кэти подмышку и побежал, оставив меня!
– БЕГИ, СПАСАЙСЯ! – пронзительно крикнул Эдвард, убегая со скоростью света.
После этого случая у него ушел час на то, чтобы я его простила.