На этот раз они вытащили красный цилиндр наружу и бухнули его в десяти метрах от Веры и Егора, затаившихся за шкафами.

– А куда мы несем? – спросил Майоранский, прислонившись к стенке.

– Недалеко. У меня все продумано.

– Ну скажите!

Лядов пощупал поверхность баллона, как будто хотел убедиться, не нагрелся ли он.

– Нам нужно, чтобы вещество попало в воду, – сказал он.

– И чтобы мы остались живы.

– Желательно, – согласился Лядов. – По крайней мере что касается меня.

– Оставьте ваши шутки!

– А я памятливый, – сказал Лядов.

Егору было видно его лицо. Лядов криво усмехался, словно отрицательный герой из боевика.

– Не будем сейчас сводить счеты. Лучше расскажите мне свой план. Ведь я к вам приставлен не как стражник, а как старший и более опытный коллега, – взмолился Майоранский.

– Мы отнесем это, старший коллега, в соседнее помещение, где находится лабораторный слив. Как бы душ. Но он ведет не в сеть канализации, которая, как вы понимаете, давно отключена, а непосредственно в речку. По речке путь...

Егор сжал пальцы Веры, требуя от нее решения.

Вера высвободила пальцы.

– Может, мы его покатим? – спросил Майоранский.

– А что, неплохая идея, – согласился Лядов.

Они вдвоем покатили баллон по лаборатории, и тот, скругленный на концах, похожий более всего на сардельку, норовил вырваться из рук и закатиться под стол.

Они прокатили баллон рядом с Егором, но так тяжело дышали, так старались, что, конечно же, ничего вокруг не слышали.

Перед незамеченной Егором небольшой дверью они остановились, и Лядов стал подбирать нужный ключ.

Майоранский настолько осмелел, что уселся на баллон.

Дверь медленно отворилась. Она была тяжелой, и петли ее хорошо смазаны.

Сначала Лядов сунул голову внутрь, потом обернулся к Майоранскому:

– Пошли, корнет, нас уже ждут.

– Ах, оставьте ваши шутки, – сказал Майоранский. – Как они мне надоели!

– Я вас понимаю, – согласился Лядов. – Не теряйте времени даром, потому что вас в каждый момент может хватить кондрашка. Ах, как я боюсь евреев в медицине.

– Если вы имеете в виду меня...

– Разве вы в медицине? Я думал, что вы палач-биолог. Совсем другая порода.

Майоранский нагнулся к красному баллону.

Лядов зашел с той же стороны, и они покатили чушку в следующее помещение.

Видно, там было несколько ступенек вниз, потому что чушка загромыхала по ним, и Майоранский завопил:

– Я могу ногу потерять!

– Но не лицо, – ерничал Лядов. – Берегите лицо!

Он тоже боялся, но раз уж рядом был некто слабее и пугливее, то ему удавалось поддерживать образ смельчака.

– Стойте здесь, берегите прибор, – сказал Лядов. – Я скоро вернусь.

– Вы куда? – спросил Майоранский.

– Не хочу рисковать, – сказал Лядов.

– Вы оставляете меня одного?

– Дурак, – рассердился Лядов. – Как вы без меня выполните задание?

Он вышел из двери. И несмотря на то что Егор слышал его разговор с Майоранским, он задержался и не успел спрятаться.

На его счастье, Лядов не ожидал засады и не стал обследовать кладовую.

– Давай его... – Егор показал, что надо сделать с Лядовым.

– Давай, – согласилась Вера.

Егор вдруг услышал, как застучало его сердце. Будто у него все последние месяцы не было сердца, а сейчас оно заработало вновь.

– Ты не вмешивайся, – сказала Вера. – Мне нужно его обезоружить.

– Нет, ты женщина...

– А ты рыцарь долбаный, – грубо ответила Вера. – Боюсь, что я здесь буду всех сильнее. Ты возьми на себя Майоранского. Вот соперник тебе по плечу. Иди, – прошипела Вера.

Егор вошел в полуоткрытую дверь.

Он старался идти уверенно, как хозяин этой жизни. Но вряд ли со стороны это выглядело убедительно.

Помещение было поменьше склада с чушками. Бетонный пол незаметно стекал к дальнему углу и кончался решеткой. В стене было несколько кранов и моек. Комната для водных процедур. Неужели она отключена от канализационной сети...

Эта глупая и несвоевременная мысль была прервана пронзительным голосом Майоранского:

– Вы кто? Кто такой, почему здесь?

Егор решил играть роль местного мельника.

– А вот мне интересно, – произнес он, – как вы попали на секретный объект, товарищ? Или вас лучше называть мистер?

Майоранский быстро вскочил, у него тряслись руки.

– Нет, я не шпион, – заговорил он. – И не думайте. Ничего подобного, я советский человек...

Наверное, причиной такого испуга и такой трясущейся реакции на появление Егора было физическое состояние Майоранского – он находился на последнем издыхании. К тому же он, вернее всего, ждал, и с каждой минутой все острее, появления охраны, милиции или просто комсомольца из бдительных граждан. Он готов был сдаться в плен и при виде Егора не поднял руки только потому, что руки тряслись и не слушались его.

Майоранскому стало все равно – будет ли выполнено задание, будет ли доволен товарищ Берия, вернется ли он на шахматную площадку, чтобы играть бесконечную партию с Лядовым в ожидании решительного боя.

Его замутило, вот-вот вырвет, а потом он медленно и мягко сложился, чтобы удобнее упасть у ног Егора, который кинулся было поддержать пожилого человека, но замер, потому что ему вдруг показалось, что Майоранский притворяется, чтобы, как только Егор до него дотронется, вскочить и вцепиться.

Егор быстро отступил на шаг и сказал:

– Вставайте, вставайте, я понял.

Майоранский не слышал его. Он лежал, свернувшись, как маленький мальчик, спрятав на груди руки, стиснутые в кулачки, и подтянув коленки. Он казался безвредным и даже неживым, но Егор ему не верил.

Снаружи со склада донесся голос Веры:

– Стой, ни с места!

Потом после короткой паузы ответ Лядова:

– Это еще что за явление Христа народу?

– Брось оружие! – сказала Вера. Она говорила громко, словно хотела, чтобы Егор все слышал и, если нужно, помог ей.

Поэтому Егор двинулся к двери в кладовую. Он забыл о том, как гадко себя чувствует. Он должен помочь Вере.

Но движение его запоздало.

Когда он добрался до двери, то увидел, что Лядов каким-то образом обманул Веру.

Правда, Егор не сразу догадался, что это Лядов: тот был в защитном костюме – комбинезоне и бахилах, на голове шлем с открытым забралом.

Он заломил ей руку за спину и заставил нагнуться вперед, приставив к затылку пистолет.

Это была сцена из боевика, так в жизни не бывает.

– Что вы делаете! – закричал на него Егор.

– Ну вот, – сказал Лядов, усмехаясь, словно был рад встрече с Егором, – еще одна рожа лица появилась.

Вера попыталась поднять голову – это не так легко, если тебе заворачивают руку.

– Егорка...

Больше она ничего не успела произнести, так как Лядов сильно толкнул ее вперед. От этого толчка девушка быстро, чтобы удержаться на ногах, побежала вперед, врезалась в Егора, и вместе с ним они устремились вниз, по ступенькам в моечную, причем упали так неудачно, что Егор подвернул или сильно ушиб локоть, взвыл от боли и стал корчиться на полу рядом с неподвижным Майоранским.

Вера лежала на спине и глядела на дуло пистолета.

Лядову нравилось распоряжаться жизнью пленников. Может, всегда нравилось, но судьба не дарила ему такого наслаждения.

– Лежать! – крикнул он Вере и тут же повторил, поглядев на Егора: – Лежать, кому говорю!

Потом толкнул носком ботинка Майоранского.

– А вы зачем лежите? Вы же простудитесь, доктор!

Майоранский быстро сел, словно только и ждал такого крика.

– Вставайте, вставайте, – сказал Лядов.

Его голос звучал глухо – он опустил забрало защитного костюма.

– Зачем?

– Срывайте пломбу с баллона.

– Вы сам, вам удобнее.

– Может, мне и удобнее, но сейчас мне надо держать под присмотром этих наглых детей, которые случайно на нас наткнулись. Правда, случайно?

– Правда, – ответил Егор.

Ему даже говорить было больно.