– Вставай, пристрелю! – кричал над головой милиционер, и ясно было, что ему очень хочется пристрелить Егора.

– Ты что? – Лейтенант быстро пришел в себя, но тоже не стал рисковать и подниматься на ноги.

– Взял его при попытке, – сказал милиционер. – Он на вас покушался.

– Вы лейтенант Свечкин? – спросил Егор.

Не поднимаясь, маленький лейтенант спросил:

– Егор Чехонин? У меня для вас пакет, ясно?

Он вытащил из кармана обычный почтовый конверт.

– Здесь две сотни, – сказал он. – По приказу из Москвы... да убери ты свою пушку долбаную! – Тут лейтенант перешел на крик. – Считай, что ты у нас больше не работаешь!

– Я до него все равно доберусь, – сказал милиционер.

– Я те доберусь! Сдавай оружие!

Изнутри вышли еще два милиционера. Один помог подняться лейтенанту.

Егор тоже встал.

– Мне можно идти? – спросил он.

– Исполняйте! – приказал ему лейтенант.

– Вы его отпускаете? – удивился розовый милиционер.

– А с тобой, козел, будем разбираться за нападение на начальника.

– Да вы что?

– Вот именно!

Егор быстро пошел прочь.

Сзади еще ссорились милиционеры.

«Ну вот, опять мог погибнуть. И что мне так не везет?» – подумал Егор.

На площади было куда меньше автобусов.

72-й как раз набирал скорость.

Егор бросился за ним. Впустую, только газа наглотался. Надо было бы вернуться в милицию и там выяснить, куда ушел 72-й.

Но идти в милицию не хотелось. Там опять захотят пристрелить.

Тут он увидел, как от вокзала отъезжает милицейский «газик», за рулем сидел розовощекий милиционер, а рядом лейтенант Свечкин.

Вот и потерял последнюю связь.

А он даже не спросил, от кого деньги. Конечно, от Гарика, но непонятно, как ему удалось их сюда перевести.

Если бы не глупый инцидент, он бы поговорил со Свечкиным, ему бы помогли...

Егор вошел в зал вокзала.

Там было пусто, если не считать изгнанного из милиции бомжа, который дремал на скамейке.

Егор сунулся было в милицию, но дверь туда была заперта.

Он кинулся к дежурному по станции. На двери была прикноплена бумажка: «Вышел по делу».

На площади оставался всего один автобус.

Егор подбежал к нему и спросил водителя:

– Скажите, семьдесят второй до Максимовки ходит?

– Не знаю, – сказал водитель. – Я здесь недавно.

И тут он услышал короткий гудок.

Словно его позвали.

Он обернулся. В двадцати шагах стоял «Москвич».

Задняя дверца приоткрылась.

Егор, не размышляя, подошел к «Москвичу», надеясь, что он прислан Гариком или дядей Мишей.

– Садись, садись, – услышал он женский голос.

Голос был знакомый.

Внутри машины было почти темно, но фонари с площади кидали внутрь пятна света – там сидела Верка-снайпер Московского вокзала.

Егор сел молча.

Даже не потому, что растерялся, – он не знал, кто за рулем.

Шофер был в ватнике и шляпе, прижавшей оттопыренные уши. Не оборачиваясь, он сипло спросил:

– Куда едем?

– Ты же знаешь, – сказала Верка-снайпер. – До совхоза.

– До совхоза – лады.

Машина рванула с места, по шоссейке, вслед за семьдесят вторым автобусом.

Егор видел профиль Верки. Она смотрела перед собой. Профиль был четкий, правильный.

И вдруг Егор понял – она не та, за кого себя выдает.

– Что смотришь, ясный сокол? – спросила она, улыбаясь.

И голос изменился. Хрипота пропала.

– Как ты меня нашла?

– Возьми часы, – сказала Верка, – они тебе пригодятся.

– А у меня уже деньги есть. Я тебе долг отдам.

– В следующий раз.

– Как ты меня нашла?

– Села в поезд и доехала, – ответила Верка. – Что может быть проще?

– А зачем?

– Чтобы часы вернуть. Думаю, человеку часы понадобятся.

– И ждала меня на площади?

– Я услышала, как тебя по радио объявили, – сказала Верка. – Все-таки ты из органов.

– Честное слово, не из органов, и ты знаешь, что я не вру.

– Может, и знаю.

Она чуть наклонилась вперед и спросила:

– Нам далеко ехать?

– Еще километров пятнадцать. Дорога пустая, быстро доедем.

– Но зачем ты поехала?

– Потерпи, тебе же сказали – пятнадцать километров осталось по хорошей дороге.

Егор замолчал.

Потом подумалось: а от нее не пахнет. И нет армейской пилотки-шлема и дикого вида шинели. Когда она успела переодеться?

– У меня все с собой было, – ответила девушка на немой вопрос. – В камере хранения на Московском вокзале.

– Ты из Москвы?

– Да.

– Ты за ними следила?

– Если ты скажешь, за кем, то я буду рада ответить.

– Ты от дяди Миши? – спросил Егор.

– От кого? – Удивление было таким очевидным, что Егор ей поверил.

Шляпа впереди покачивалась, и уши, торчащие под прямым углом, чуть шевелились. Водитель слушал.

Иногда они обгоняли машину.

Неожиданно шофер сказал:

– Вон семьдесят второй, вы за ним гоняетесь?

– Примерно, – ответила Верка.

– Хочешь, я на остановке замру, и вы в него сядете?

– Нет, не хотим, – сказала Верка.

– Дело ваше.

Машина обогнала автобус. Внутри автобуса было светло. Нос Лядова прижался к стеклу. За ним угадывалась бородка Майоранского.

«Мы правильно едем», – подумал Егор.

– Они там? – спросила Верка.

Егор кивнул.

Верка не хотела разговаривать при водителе, вернее всего случайном человеке, из тех, кто дежурит перед станциями, чтобы развозить пассажиров по окружающим поселкам.

Если она не та, за кого себя выдает, ее появление на трамвайной остановке перед фабрикой, в которой есть переход, может объясняться сотней причин, и лучше, если она сама предложит свою версию.

В любом случае лучше, если версия будет. Наверное, лучше.

Он и так старался ей довериться. Когда в дом пришел дьявол, лучше пойти на союз с местными ведьмами, чем отгонять его в одиночестве.

Тем более раз она умылась и стала похожа на человека.

– Тебе холодно? – спросила Верка-снайпер.

– Терпимо. А тебя как зовут?

– Можешь звать Верой. И вообще – чем меньше врешь, тем труднее тебя поймать на слове.

– А где вам остановиться? – спросил водитель.

– На автобусной остановке, – сказала Вера.

Быстрее, чем Егор сообразил.

– Я сама заплачу, – сказала она, – мы уже договорились.

– У меня есть деньги.

– Держи их при себе.

Вера протянула водителю деньги.

Машина стояла под фонарем. Рядом был навес и столб с расписанием автобуса.

На скамеечке под навесом сидели две пожилые женщины с бидонами и мешками. Видно, собрались на рынок в Бологое.

Машина завизжала колесами, резко развернулась и умчалась назад.

Старушки не показались водителю достойными пассажирками.

Ветер дул порывисто, и Егору стало холодно. К тому же еще живот схватило – пришлось извиниться перед Верой и убежать в кусты за остановкой, черной массой замершие на синем фоне рассветного неба.

Вера ждала его за пределами круга света.

Егора мутило.

– Тебе плохо? – спросила она.

– Не знаю, – ответил Егор. – Может, будет еще хуже.

Ярким и веселым праздником света въехал на площадь автобус.

Майоранский и Лядов сошли с него, а старушки стали втискивать туда свое добро.

Больше никто с автобуса не сошел.

– Так и замерзнуть можно, – сказал Майоранский. – И чего только я согласился!

– А могли не согласиться? – спросил Лядов.

– Не ваше дело!

– Я допускаю, что Лаврентий Павлович обзавелся какими-то рычагами и управляет вами.

Майоранский спросил:

– А куда идти?

– Сейчас пойдем, – сказал Лядов. – Вроде бы ничего не должно измениться, но я давно здесь не был.

– Пошли, а то я замерзну. Могли бы сообразить и выдать нам одежду.

– Чем скорее будем идти, тем теплее, – сказал Лядов.

И тут же закашлялся.

– Какое удовольствие, – сказал он. – Тысячу лет не кашлял.

– Дурак! – воскликнул Майоранский. – Для нас теперь любая бактерия может оказаться смертельной.