14
«Сперва – как получил я имя Кукуруза?
Средь кукурузных гряд нашли меня, бутуза.
Та, что нашла меня и оказала помощь,
Так прозвала меня. Я стал ее приемыш.
Жена сквалыжника, большая сердоболка,
Однажды занялась на огороде полкой
И вдруг подобрала младенца-карапуза,
Который нагишом лежал средь кукурузы.
Я плакал, говорят. Она из состраданья
Решила взять меня к себе на воспитанье.
Любя ребят, она сама была бездетна,
Но муж был скуп у ней. С ним спорить было
тщетно.
Как увидал меня, так, стыд теряя всякий,
Стал бедную жену ругать он, как собаку.
«Ты что, с ума сошла? Сокровище! Подкидыш!
Чужого все равно за своего не выдашь!»
А мужу та в ответ: «Еще б недоставало,
Чтоб он остался там, живой ребенок малый!
Когда б он там погиб, как я б могла своими
Губами призывать потом господне имя?
Да надо рассудить, ведь это не змееныш!
Немного подрастет, окупится найденыш.
Он даровой чабан для вас, для овцевода,
И помощь мне в дому,- вот и вернет расходы».
Сдавался злой ворчун, но на меня, по злобе,
Смотрел всегда потом он косо, исподлобья,
И если дел своих я чуточку не ладил,
Он батогом меня и так и этак гладил.
Так я и вырос бы среди пинков и брани,
Ничем не скрасив тьмы такого прозябанья.
Но я дружил с одной девчуркой белокурой,-
Мне радостью она была в той жизни хмурой.
Мать умерла давно у ней, у горемычной.
Женился на другой отец ее вторично,
Но умер вскоре вслед и он, и оказалось,
Что с мачехою злой она одна осталась.
Та девушка была мне розаном весенним,
Единственным моим всегдашним утешеньем.
Как я любил ее! Соседи в околотке
Нас звали ласково: приходские сиротки.
За то, чтобы ее увидеть было можно,
Я жертвовал легко ватрушкою творожной.
Как радовался я, когда я в день воскресный
Мог вместе с ней играть средь детворы окрестной.
Так дружно жили мы в ребячестве сначала,
Когда же я подрос,- как сердце заиграло!
За поцелуй ее или прикосновенье
Я был готов весь мир отдать без рассужденья.
Но мачехина злость, пинки и перебранки
Ей отравляли жизнь,- бог не простит тиранке!
Кто знает, что б еще с ней сделала старуха,
Когда б не я. Востро со мной держала ухо!
Но вот и для меня собачья жизнь настала:
Хозяйка наша жить нам долго приказала.
Не стало у меня той матери названой,
Печальницы, меня нашедшей, мальчугана.
Я жизнью закален и нравом не плаксивый,
Слезинку для меня пролить – большое диво,
Но на похоронах я плакал неуемно
По доброй той душе, по матери приемной.
А Илушка, кого назвал я розой вешней,
Та плакала еще быть может, неутешней.
Как было не рыдать? При жизни доброхотка
Старалась обласкать, где чем могла, сиротку.
Покойница не раз твердила перед смертью:
«Не беспокойтесь, я вас поженю, поверьте,
Ей-богу, поженю. Да что за шутки, право!
А пара-то из вас получится на славу!»
Слов тратить попусту бедняга не любила,
И если б не сошла сама от нас в могилу,
То обвенчала б нас, могу сказать наверно,
Ни мужа не боясь, ни той старухи скверной.
Но вот ушла она, и с ней ее обеты.
Для нас настала ночь без всякого просвета.
Как в памятные дни поры первоначальной,
Друг к дружке льнули мы средь этой тьмы печальной.
Но счастья не судил нам бог и отнял тоже
Последний луч надежд и благодати божьей.
Я стадо потерял, хоть овцы – не булавка.
Хозяин разругал меня и дал отставку.
Я с Илушкой тогда простился белокурой
И по миру пошел, унылый и понурый.
Я обошел весь свет с востока до заката.
И видел многое, и поступил в солдаты.
Когда я уходил, не заклинал я милой,
Чтоб сердца своего другому не дарила.
Она мне верила с таким же простодушьем.
Мы знали – верности друг другу не нарушим.
Располагать собой не властен, королевна.
Я Илушку люблю и в мыслях с ней вседневно.
Куда ни заберусь, куда себя ни дену,
Кого ни встречу я, не будет ей замены».
15
Так Янош заключил, и все, кто были в зале,
Под властью слов его сидели и молчали.
Принцесса плакала, слезам давая волю,
От жалости к нему и от сердечной боли.
Король ему сказал: «Мой дорогой, помилуй,
К женитьбе я тебя не принуждаю силой.
Но чувства добрые, уж коль не этим браком,
Позволь мне выразить другим посильным знаком».
Подвалы отперев, велел он казначею
Наполнить Яношу мешок казной своею.
Он Яноша водить стал за собой повсюду,-
Кругом до потолка сокровищ были груды.
«Мой долг велик,- сказал король,- а деньги - малость.
Возьми их. Отпустить тебя – такая жалость!
Вернись в свое село, к оставленной невесте,
На эти деньги с ней живи беспечно вместе.
Я б не пустил тебя, но ты не уживешься.
Ступай, ведь ты и так к своей голубке рвешься,
А вы, его друзья, товарищи по роте,
Останьтесь с нами здесь, живите тут в почете».
Так говорил король, так было в самом деле.
Все мысли Яноша домой в село летели.
Сказал принцессе он и королю: «Простите»,-
И на корабль пошел, назначенный к отплытью.
Король и армия стояли у причала,
И свита долго вслед ему с мостков кричала,
Весь двор руками вслед ему махал со взморья,
Покамест не исчез корабль в морском просторе.