— Значит, Валерка все-таки нашел свое призвание, — заметила Вероника Аркадьевна.

— В общем-то, да, — вздохнул Артур Васильевич. — Спросишь его, сколько можно работать садовником? Ни карьеры, ни денег. Директором парка стать и не светит. А он насупится и отвечает односложно: «Спокойно в парке. Никто над душой не стоит. Живу рядом».

— Живет рядом?

— Ну да. В нашем доме. Когда флигель снесли, отцу квартиру в доме дали. Я-то со своей семьей потом в другую квартиру переехал, а Валерка так с родителями и остался. Не женился и детей нет. В общем, трава в поле, вернее, в парке!

— А ваш брат не умеет рисовать? — спросил Лешка.

— Умеет. У нас все в семье неплохо рисуют. А Валерка рисует даже хорошо. Ничем не хуже меня. Только школы ему не хватает, терпения, усидчивости. Рисование для него — хобби. Как коллекционирование, как разгадывание кроссвордов.

Лешка переглянулся с бабушкой, и она поняла его взгляд.

— Артур, все эти годы медаль была у Валерки? — спросила она.

В лице Артура Васильевича сначала промелькнула растерянность, потом недоумение, потом удивление.

— У Валерки? — зачем-то переспросил он.

Артур Васильевич выслушал обо всех недавних приключениях ребят. Сомнений рассказ мальчишек у него не вызвал никаких.

— Где эти рисунки? — только и спросил он.

Толик принес. Артур Васильевич взглянул на картинки и твердо сказал:

— Это рисовал мой брат. А шифровка? Где шифровка, которую он прислал?

Артур Васильевич взял в руки лист с шифрованной записью, улыбнулся и прочел:

— «Не пытайтесь разыскать меня».

Все посмотрели на него с неподдельным удивлением.

— Ты так хорошо помнишь шифр? — изумилась Вероника Аркадьевна.

— Да. После того, как вы уехали, я совсем загрустил: почитай, без друзей остался. Валерка к тому времени подрос, и я научил его пользоваться этим шифром. Мы с ним играли много лет подряд. Даже переписывались шифром, когда я уже был студентом и жил в другом городе. Шифр я наизусть знаю. И он, наверное, тоже.

Артур Васильевич решительно поднялся и сказал:

— Оставим чай до следующей встречи. Сейчас мы едем к Валерию. Я многое хочу у него спросить. Думаю, вы тоже.

— Нашли все-таки? — хмуро, без всяких приветствий спросил Валерий Васильевич, пропуская нежданных гостей в квартиру.

Мальчишки дар речи потеряли: парковый служитель со шлангом и Валерка были одним и тем же лицом.

Братья совсем не были похожи между собой. Только что-то общее в глазах. Лысоватый, худощавый, сутулый, хмурый Валерий казался полной противоположностью Артуру.

— Что хотите услышать? Что медаль тогда украл я?

— Как ты мог? — выдохнул Артур.

Валерий пожал плечами:

— Отцу скажи спасибо. Никогда не мог простить ему, что он всю войну отсиделся в тылу!

— Прекрати! Ты же знаешь, что отец — инженер, каких мало! От него больше пользы было в тылу, чем на фронте!

— Ну да! А нас с тобой все детство дразнили! У всех отцов медали, ордена! Все победители! А нашему через сколько лет медаль за работу в тылу вручили? Да, потом у него были медали, и ордена были, но все за труд. Ни одного военного!

— Ты никогда не говорил, что тебя это так тревожит.

— Не говорил. Зачем говорить? Можно подумать, тебе не было обидно, что у всех остальных отцы — герои, а у нас — инженер.

— Мне было обидно, что другие не понимали, кто такой наш отец! — жестко ответил Артур Васильевич. — Значит, ты взял медаль только потому, что у нашего отца такой не было?

— Да что ты на меня набросился? — устало спросил Валерий. — Мне тогда шесть лет было. Да, хотелось, чтобы и у нас дома была медаль. Во время драки она выпала у тебя из кармана, и я схватил ее сначала просто потому, как испугался, что ее затопчут, поломают. А как только в руки взял, отдать уже не мог.

— Ты видел, как я ее разыскивал, как плакала Лена, как Вероника бегала к той шпане! Ты видел, и не вернул!

— Не вернул, потому что боялся получить от вас по шее. Боялся, что вы перестанете со мной играть. А потом Лена уехала. И Вероника уехала. Вся эта история забылась. И я вырос, украденная медаль казалась мне обыкновенным детским проступком, глупостью, которую совершил шестилетний пацан. Я старался выкинуть все это из головы, но ничего не получалось. Чувство вины давило и давило, всю жизнь. Думаете, это легко? Я обрадовался, когда увидел, что приехала Лена. Ни ее, ни Веронику я, разумеется, не узнал. У меня было настежь открыто окно, и я услышал их разговор. Они рассказывали внукам о своем детстве, показывали дом. А потом расспрашивали соседей.

— Мы даже стучали в твою квартиру, — напомнила Вероника Аркадьевна.

— Да. Но я не открыл. Черт знает, чего испугался?! Вы ушли, и я понял, что пришло время вернуть медаль. Прийти и просто отдать ее тебе, Лена, духу не хватило. Вот я и разработал целый план возвращения медали и начал его осуществлять. Я знал, что мои рисунки вы поймете.

— И ты всерьез думал, что мы с Вероникой будем искать клад? В нашем-то возрасте?

Валерка грустно улыбнулся:

— А разве не стали бы? Жаль. Тогда бы мой план целиком провалился, если бы не мальчишки. Я ведь ваших внуков поначалу не учел. И главное, не запомнил их тогда, во дворе. Поэтому гонял из парка. Я-то подумал, что местные мальчишки заметили, как я прятал медаль в тайник, и решили, что я зарыл клад. Никак нельзя было, чтобы медаль в чужие руки попала.

— Вы следили за нами, когда мы нашли медаль? — спросил Лешка.

— Да. И убедился, что медаль попала в нужный дом. Я было успокоился, с души словно камень свалился, да тут вы действовать начали. Вы разыскали Артура. Я узнал об этом по телефону. Его жена сообщила, что к ней приходили подруги детства Артура. Спрашивала, помню ли я вас, не хочу ли с вами встретиться? Я снова испугался, что, выйдя на Артура, вы выйдете и на меня. И испугался не зря. Это ведь ты, Артур, узнал мои рисунки?

— Да. И прочитал шифровку.

Валерий усмехнулся:

— Ну, с шифровкой я вообще сглупил. Я-то думал, что Лена и Вероника знают шифр так же хорошо, как знали его мы с Артуром. На мысль отправить шифровку меня натолкнуло послание потомкам, которое я извлек из коробки, чтобы положить туда медаль. А на следующий день снова увидел пацанов в парке. Значит, шифровку вы не прочли или неправильно поняли.

— А где послание потомкам? — спросил Толик.

— Вот оно. В гильзе. Почти истлело.

— Но до двадцать первого века дошло, — улыбнулась Лешкина бабушка.

— Прочитать его невозможно.

— Я помню это послание наизусть, — сказал Артур. — Там было написано: «Потомки! Вам пишут Артур, Лена и Вероника из сорок пятого года. Не воюйте, пожалуйста! Война — это страшно. Привет тому, кто расшифрует наше послание, и всем ребятам, которые живут в двадцать первом веке».

— Можно забрать гильзу с посланием? — попросил Лешка.

— Берите. Вам ведь адресовано.

Октябрь, 1943 год.

Мы освобождаем город. Пятый день идут уличные бои. Враг цепляется за каждое здание.

Город почти разрушен бомбежками. Кругом одни развалины. Мы сейчас в каком-то жилом доме. Дом тоже разрушен. В стенах зияют дыры от снарядов. Люди отсюда ушли давно. Вещи побросали, мебель. Все покрыто пылью, залито дождями.

Зато воюем с комфортом. Спим на кроватях, правда, без матрасов, и едим за колченогим столом. Вот и пишу я сейчас за этим столом. Гораздо удобнее, чем держа на коленях планшетку.

Заняли позицию у разбитого окна, обстреливаем противоположный конец улицы, где еще держатся фашисты. Из окна видно парк и единственный уцелевший дом.

Странное дело, все кругом разбито, а на доме ни одной царапины. Как выстоял? Говорят, там у немцев был госпиталь. Сейчас-то они госпиталь уже свернули.

А парк какой огромный! Отсюда не видно, но повреждений, наверное, много. Восстановить его годы понадобятся. Парк старый. Дуб видно. Ему лет двести! Такой большой, раскидистый, над всем парком, как исполин, возвышается.