— Как такое возможно?

— По всей видимости, дирижабль подхватило одно из астральных течений. Пилот, разумеется, уже мертв; ресурсов корабля не хватило бы на полгода, а прошло больше двадцати лет.

Проконсул изобразил на лице скорбь. Впрочем, ему это быстро наскучило.

— «Глендаар» выйдет из Циарры следующим утром, и упадет в лесу Ородгорма. Обломки необходимо собрать и отвезти в зиккурат Черного Круга. Синедрион поручает это вам, ченселлор Майкл. Надо ли говорить, что людям необязательно знать о… О нашем неудачном эксперименте.

Проконсул уже направлялся к двери, когда Франсуаз лениво осведомилась:

— Здесь сказано, что у рейнджера осталась дочь. Что с ней стало?

— Она получает пенсию от Синедриона, — сухо ответил Бурковиц. — До сих пор.

— Кажется, он обиделся, — констатировал я, убеждаясь, что Иоахим действительно ушел, а не спрятался в мусорном ведре, подслушать наш разговор.

— Гэбрил, — задумчиво пробормотала Франсуаз, рассматривая черно-белую литографию. — Думаешь, он понимал, что может не вернуться?

— Не знаю, — ответил я. — Заходите, леди Аларонд. Вы все слышали?

Полной высокой гномице перевалило уже за пятьдесят. Сложно было представить, что этот молодой улыбающийся человек на фотографии — ее отец.

— Да, мадемуазель Дюпон.

Моя партнерша вызывала у нее больше доверия, чем я.

Леди Аларонд не захотела сесть в кресло для посетителей, на котором сидел Бурковиц, и выбрала одно из боковых.

— А ведь даже мои дети не хотят мне верить.

— Мы согласимся на предложение проконсула, — сказала Франсуаз. — И проследим за тем, что станет с обломками. Вы этого хотите?

— Ах, мадемуазель Дюпон, — гномица сидела на самом краешке кресла. — Что мне до этого дирижабля. Верните мне моего отца. Я знаю, что он жив.

Гэбрил Аларонд очнулся.

В голове стучало, а перед глазами расплывались черные и красные пятна, как после больших перегрузок.

Он все еще слышал крик рвущегося астрала, заклинания магов Черного Круга отдавались в ушах звонкими молоточками клавесина.

В его сознании билось так много шума, и Гэбрил не сразу понял, что вокруг стоит тишина.

Рейнджер попробовал открыть глаза, но не смог. Веки напряженно дергались, снова и снова, потом пришла боль.

Правое веко начало раскрываться — медленно, неровно, и что-то темное крошилось и падало между ресниц. Гэбрил Аларонд понял, что это.

Его глаза были залеплены засохшей кровью.

Гэбрил Аларонд попробовал пошевелиться.

Он знал, что необходимо делать в аварийной ситуации — помнил так же ясно, как и свой фамильный герб. Или даже лучше.

Тело не слушалось. Вернее, не желало подчиняться ему. По мышцам приятной волной протекала истома, которую болезненно не хотелось нарушать.

Гэбрил Аларонд попробовал повернуть голову, и это у него получилось. Теперь он мог хорошо видеть правым глазом, хотя левый все еще оставался закрыт. Слишком много налилось крови из рассеченного лба.

Сколько провел он без сознания?

Что случилось с дирижаблем?

Напрасно рейнджер пытался разобрать тающую вязь рун. Магические символы вспыхивали и рассыпались астральными всполохами.

Тело Гэбрила Аларонда было намертво пристегнуто к креслу — для того, чтобы рейнджера не выбросило во время вращения в Циарре.

Он попытался поднять правую руку, и обнаружил, что она не поднимается с панели управления. Тогда рейнджер попробовал пошевелить левой, и у него получилось.

Итак, сколько времени прошло с тех пор, как он потерял сознание? Достаточно, раз кровь успела запечься. Видимо, это случилось прежде, чем «Глендаар» покинул приграничье Циарры.

Наверняка его уже ищут.

Следовало выяснить, что случилось с правой рукой.

Гэбрил Аларонд вновь попробовал приподнять ее. Он чувствовал свою руку, ощущал, как мускулы напрягаются, пытаясь выполнить отданный им приказ.

Дело было в скафандре.

Металлическая перчатка расплавилась, припаяв рейнджера к панели управления.

И в этот момент Гэбрил увидел его.

Большой склизкий червь полз по потолку, перебирая ложноножками. Его крупное, покрытое сочащимся жиром тело то сжималось гармошкой, становясь от этого еще толще, то вытягивалось в длину, захватывая новый кусочек пространства.

Червяк замер над головой рейнджера. У него были черные блестящие глаза, и Аларонду показалось, что тварь смотрит на него.

Как она попала в дирижабль?

На мгновение Гэбрила Аларонда охватила паника.

Он сидел, намертво замурованный в скафандре. Дирижабль погружен в Алмазную Циарру, может быть, уже за миллионы миль от родного мира. Без связи, с погасшими рунами. А какое-то мерзкое, склизкое существо, взявшееся неизвестно откуда, висело над его головой и смотрело.

Просто смотрело.

Гэбрила пронизало желание подняться с сиденья, к которому он был прикован стараниями чародеев. Нельзя вот так сидеть, пока отвратительная тварь ползает там, наверху.

Эта мысль заставила Аларонда собраться.

Он был рейнджером — и, черт возьми, хорошим рейнджером. Он не позволит какому-то червяку нарушить его планы.

Прежде всего, надо посадить дирижабль. Вернуть домой. Гэбрил надеялся, что сможет это сделать, так как некоторые руны все еще вспыхивали.

А там, дома, он станет героем.

Первым эльфом, вернувшимся из Циарры.

Необходимо определить характер повреждения.

И он вернется.

Червяк замер на гладкой металлической поверхности кабины, подобрал ложноножки.

Эльф под ним пришел в себя.

И это было хорошо.

— Женщина плохо спит по ночам, — я подошел к книжному шкафу и стал возвращать на место вытащенные Франсуаз справочники. — Старушке кажется, будто с ней шепчется покойный отец. Тебе нужна книга «Правда о кикиморах»?

— Оставь.

Я подошел к столу Франсуаз и посмотрел на нее сверху вниз.

— Обычный медиум сказал бы: «Ах, леди Аларонд. Ваш отец ну просто жаждет поболтать с вами. Он не может без этого жить». Или что там делают духи в других мирах. «Папочка и дальше станет общаться с вами. Не волнуйтесь, не пейте глазные капли. Только своевременно выписывайте мне чеки». Глупая старушка наконец-то довольна жизнью, а шарлатан-медиум покупает новую машину.

Со стола девушки я взял визитную карточку. Надпись витыми буквами гласила:

— Но наш медиум, видите ли, слишком честная. Это, наверное, потому, что ауру чистила слишком рьяно. «Ваш папочка жив, — отвечает она, и бедная старушенция с перепугу чуть не отправляется в лучший мир, не написав завещания, чтобы лично там все проверить. — Только вот загвоздка — папуля уже полвека болтается в Алмазной Циарре». Ты можешь придумать что-либо более несусветное, Френки?

— Сейра Лоур сказала то, что ей подсказывала интуиция, — ответила девушка. — И приход проконсула Бурковица подтверждает ее слова.

— Сейра Лоур дура, — возразил я. — Носит синие чулки и ковыряется в ушах. Какого черта ей понадобилось называть бедной старушенции твое имя?

— Не будь таким злым, — Франсуаз повернулась на своем кресле.

Девушка пытается скрывать, — но ей приятно, когда другие специалисты отсылают к ней сложных клиентов, с делом которых боятся сами не справиться.

— Несколько раз она предлагала мне стать старшим партнером в ее консультации.

— А меня приглашала на сеанс соматического очищения, и я чуть было не согласился, пока не узнал, что именно она имеет в виду.

— Если бы согласился и после, — ласково проворковала Френки, — то я показала бы тебе кое-что интересное. Гоблинские пытки.

— Лучше это, чем возиться с леди Аларонд. Я готов поменяться прямо сейчас. Сейра отфутболила старушенцию тебе, а теперь я должен вручить ей высохшую мумию в скафандре и ответить на вопрос, почему та больше не разговаривает.