печати, но Майкову удалось опубликовать из них лишь «Последнюю встречу с Н.

В. Гоголем».

В дальнейшем Н. Лернер в книгах из библиотеки В. И. Саитова обнаружил в

одном переплете с сборником Анненков и его друзья восемнадцать гранок набора, содержащих в цельном виде эти «памятные заметки». По свидетельству Н.

Лернера, в кратком анонимном предисловии к ним значилось: «Этот очерк

составляет лишь черновой набросок, а местами только план статьи, подлежащий

обработке. Набросок относится к 1870-м годам» («Былое», 1922, № 18, стр. 3). Н.

Лернер опубликовал в «Былом» эти заметки, опустив ранее напечатанную

«Последнюю встречу с Н. В. Гоголем».

В настоящем издании «Две зимы в провинции и деревне» печатаются в

сводной редакции, на основании печатных заявлений Л. Майкова и Н. Лернера, по

тексту первых публикаций («Былое», 1922, № 18, стр. 4—18; Анненков и его

друзья, стр. 515—516).

[470] Анненков возвратился в Россию в конце сентября 1848 г. О его

настроении в это время можно судить по его письмам 1848 г. из Парижа к братьям

(«Исторический сборник», 1935, № 4, стр. 245—260), по его рассказам Гоголю в

сентябре 1848 г. о революционных событиях во Франции Гоголь, т. XIV, стр. 87), по его разговорам с друзьями в сентябре этого же года, отголосок которых мы

находим в недавно опубликованном письме К. Кавелина к Т. Грановскому (ЛН, т.

67. стр. 598).

В пятой части «Былого и дум» Герцен воспроизводит одну из последних

своих бесед с Анненковым, перед отъездом его из Парижа в Россию:

469

«— Итак, решено,— спросил я Анненкова прощаясь,— вы едете в конце

недели?

— Решено.

— Жутко будет вам в России.

— Что делать, мне ехать необходимо; в Петербурге я не останусь, уеду в

деревню...» (Герцен, т. X, стр. 231).

По приезде Анненков вскоре исполнил свое намерение, подталкиваемый к

тому же и надвинувшимся разорением,— уехал в симбирскую деревню.

[471] О «крестьянском вопросе», то есть робких подступах к отмене

крепостного права, обсуждавшихся секретным порядком в правительственных

сферах в 1847 г., Анненков знал из писем Белинского к нему (см. Белинский, т.

XII, стр. 436— 439, 468).

[472] Ожидание войны — в связи с намерением царя задушить военной

силой революционное движение в странах Европы, в частности в Венгрии.

[473] Специальный секретный «особый» комитет, созданный царем в конце

февраля 1848 г. во главе с морским министром А. С. Меньшиковым для проверки

упущений цензуры в периодической печати с целью искоренения «вредного

направления» в литературе, обратил особое внимание на повесть М. Е.

Салтыкова-Щедрина «Запутанное дело», напечатанную в марте этого года в

«Отечественных записках». 21 апреля Салтыков был арестован и содержался

сначала на адмиралтейской, а затем на арсенальской гауптвахте (см. С. Макашин, Салтыков-Щедрин. Биография, т. 1, М. 1951, стр. 294). 27 апреля царь утвердил

доклад следственной комиссии по его делу и приказал сослать писателя в Вятку.

[474] Граф Бутурлин Д. П. (1790—1849) — действительный тайный

советник, член государственного совета; с 1848 г. председатель секретного

цензурного комитета с особыми полномочиями, созданного в целях пресечения

вольномыслия; настаивал на закрытии университетов, был сторонником

установления казарменного режима в учебных заведениях, сокращения программ, исключения философии из числа наук, преподаваемых в университетах.

[475] Имена братьев Анненкова, Ивана и Федора, сравнительно часто

встречаются в его переписке с друзьями — Боткиным, Белинским и др. И тот и

другой занимали видные должности (Иван дослужился до генерал-адъютанта, Федор был в пятидесятых годах нижегородским губернатором) и живо

интересовались литературными делами и знакомствами своего младшего брата.

Иван содействовал доступу П. В. Анненкова к рукописям Пушкина еще при

жизни Белинского, в 1847 г. (см. ЛН, т. 56, стр. 191), а затем привлек его к

изданию сочинений поэта, заключив для этой цели в 1852 г. контракт со своим

однополчанином П. П. Ланским, женатым на вдове Пушкина.

Федор Анненков, будучи уже нижегородским губернатором, со своей

стороны тоже «содействовал» этому делу — он помогал брату «распространять» в

1855 г. его издание среди купцов, съехавшихся на нижегородскую ярмарку.

«Признаюсь,— писал Е. И. Якушкин, встретивший тогда в Нижнем П. В.

Анненкова сего «товаром»,— официальные меры для сбыта изданий Пушкина

мне очень не понравились, тем более что они не нравились и купцам» (см.

«Декабристы на поселении», М. 1926, стр. 18).

470

О третьем брате Анненкова, Александре, сведения очень скудные. Известно

только, что он нигде не служил, жил доходами с именья и вел разгульный образ

жизни.

Катерина Ивановна — дальняя родственница Анненковых, компаньонка их

отца в последние годы его жизни. Стрекалов — родственник по матери. Адель Б.

— очевидно, Адель Николаевна Бекетова, впоследствии жена музыканта В. Н.

Кашперова. Лидия К. — возможно, Лидия Никитишна Кашперова, сестра В. Н.

Кашперова, жившего тогда в Симбирске и служившего чиновником особых

поручений при губернаторе.

[476] В кругу московских «друзей» Н. П. Огарева много говорилось по

поводу его гражданского брака с Н. А. Тучковой и какой-то «темной истории» в

связи с женитьбой Н. М. Сатина и фиктивной покупкой им имения Огарева. Эти

слухи и пересказывает здесь Анненков. В действительности же речь шла о

спасении Огарева от разорения в связи с иском, предъявленным к нему его первой

женой, М. Л. Огаревой, у которой он просил развода для того, чтобы иметь

возможность оформить официально брак с Н. А. Тучковой. Огарев, вместе с

Тучковыми, приезжал в начале 1849 г. в Петербург хлопотать о разводе с М. Л.

Огаревой. Хлопоты не привели ни к чему. Огарев и Тучковы уехали в Москву.

Здесь 27 мая состоялась свадьба старшей дочери А. А. Тучкова, Елены

Алексеевны, с Н. М. Сатиным. Огарев и Н. А. Тучкова уехали в Крым с целью

бежать за границу (см. об этом в отрывке из воспоминаний Н. А. Тучковой —

«Архив Огаревых», 1930, стр. 260—261, а также в письмах Огарева к Герцену в

публикации Ю. Красовского — ПН, т. 61, стр. 777—796).

[477] «Письма из провинции» П. В. Анненкова печатались в Современнике»

в 1849, 1850 и 1851 гг. и были затем переизданы автором в 1877 г. в отд. 1

Воспоминаний и критических очерков (см. отзыв Некрасова об этих «Письмах» в

его письме к Анненкову от 30 сентября 1850 г. и во второй части «Обозрения

русской литературы за 1850 г.» з № 2 «Современника» за 1851 г.— Н. А.

Некрасов, Полн. собр. соч. и писем, т. Х и XII, М. 1952).

В. П. Боткин писал Анненкову из Москвы 10 марта 1849 г. по поводу то

«Заметок о русской литературе 1848 года»: «Статья ваша обратила на себя

внимание (в первом номере) и в Петербурге и в Москве, и об ней говорили, и

даже я получал много раз вопросы о том, кто ее автор.

Наши московские друзья даже писали мне в Петербург, желая знать автора

ее» (Анненков и его друзья, стр. 557).

[478] Речь идет об одной из первых комедий А. Н. Островного, которая в

первоначальном варианте называлась «Несостоятельный должник», в варианте, законченном к концу 1849 г. и широко читавшемся в Москве самим автором и его

другом, актером Провом Садовским,— «Банкрут», в дальнейшем — «Свои люди

— сочтемся».

[479] Петрашевский Михаил Васильевич (1821—1866) — с середины

сороковых годов организатор в Петербурге нелегальных кружков

социалистического направления. В апреле 1849 г. Петрашевский со своими

ближайшими единомышленниками, а также и многие, им сочувствующие и

посещавшие их собрания,— так называемые «пятницы», были арестованы по