с сайта «Стихи.Ру», я записывала ответы авторам. А десятого утром он
позвонил по мобильнику:
- Приезжай, мне плохо.
Дальше были двое суток кошмара. Я снова ночевала у него, но сна не было
обоим... Никто не мог определить причины тяжёлого состояния. Вызывали
хирурга. Сделали рентген, проверили язву, сердце, легкие, желудок - все в
пределах «возрастной нормы». А между тем боли шли по нарастающей. Он
почти всё время стонал или кричал. Вот так же описывалась смерть Блока...
К вечеру 11 мая я пришла к нему с ночевrой, но соседнюю койку за-
нимал новый пациент. Это было для меня некоторой неожиданностью, да
145
и для соседа, надо думать, присутствие в палате чужой женщины в ноч-
ное время составляло неудобство. Медсестра Галя сказала, что мне сейчас
лучше уйти («Сделали хороший болеутоляющий укол, и теперь он будет
спать, я дежурю и прослежу»). Придти посоветовала утром.
Однако укол не подействовал. Боли усиливались. Муж просил то при-
поднять его, то опустить, то помочь повернуться на бок... От не зажатой
вовремя вены рубашка стала кроваво-мокрой, я просила Мишу припод-
няться на локтях, чтобы её вытащить, но он уже не мог, а у меня не было
сил. Я гладила его по незакрытым местам тела, ему это нравилось и не-
много успокаивало, только просил не касаться области воспалённого сол-
нечного сплетения. Внезапно я ощутила, что опухшие ноги холодеют (не
прокачивает сердце!), но ничего ему не сказала...
Для врачебного персонала Сопин был не рядовой больной. Врачи прихо-
дили к нему не только как к пациенту, но и как к интересному собеседнику.
Видели, что он здесь не просто лечится, но работает (всегда обложен руко-
писями). Особенно часто заходил лучший вологодский кардиолог Виктор
Александрович Ухов. Помню, как он однажды насмешил нас, сказав:
- Я, Михаил Николаевич, знаете, как Вас уважаю! У меня первым очень
знаменитым пациентом был Виктор Астафьев, я тогда ещё совсем моло-
дым был. А теперь вот Вы. Вы для меня... прямо как Маяковский.
Маленький чёрно-белый телевизор Ухова постоянно «дежурил» в Ми-
шиной палате, а гастроэнтеролог приносила редкие книги и магнитофон-
ные записи.
Но вечером 11 мая никого из них здесь не было.
...В реанимацию меня не допустили. Я спросила Галю, что теперь будет.
- Дадут сильный наркотик, чтобы снять боли, и этим окончательно по-
садят сердце.
Потом рассудила, что раз уж в реанимацию взяли, до утра всё равно не
выпустят, да и в последующие два-три дня тоже. Лучше мне сейчас уйти,
а утром позвонить.
Я пришла домой и позвонила Пете в Петербург:
- Сегодня ночью папа, наверное, умрет.
Но он умер не ночью... через пять-семь минут после того, как мы рас-
стались. В это время я ещё не покинула больницу.
На похоронах я сказала:
- У Михаила была тяжёлая жизнь, и все-таки он был счастливым чело-
веком. Он говорил: «Сколько ребят на Украине и Белгородчине погибло от
голода и болезней в тридцатые, а я выжил. Потом - война, бои, бомбы...
Сотни тысяч полегли, а я жив. Дальше - лагеря. Люди умирали не только
от голода, работы и расстрелов: спивались, уходили в наркоту, вешались...
Это продолжалось с ними и по выходе на свободу. Их целенаправленно
уничтожали, физически и морально, а я всё жив. И не просто жив! Успел
сказать Слово от имени этого поколения. Имею семью, замечательных сы-
новей, издаю стихи, принят в Союз писателей. Благодаря Интернету меня
узнали в мире...»
...Он трудно умирал, но был не один. С ним были врачи, и я его не
оставляла.
Памяти Михаила Сопина посвятили страницы крупнейшие вологод-
ские газеты. В одной из них опубликована статья Михаила Берковича из
Ашкелона «Чему учит поэзия?»/ Но мне кажется, это только начало. Его
творчество нуждается в серьёзном изучении.
146
ИЗ ПОСЛЕДНИХ СТИХОВ, ОПУБЛИКОВАННЫХ НА САЙТЕ
«СТИХИ.РУ»
* * *
Снимали в профиль и анфас
Радетели родной сторонки,
И обеспечили для нас
Ещё при жизни похоронки.
Сравнив, кто я и кто они,
Отвечу строчкой многоточий:
То ночи белые, как дни,
То дни бездоннее, чем ночи...
Нет безболезненных потерь,
А жизнь - властительная сводня.
Моя надежда - цепь потерь.
Твоя - как выглядит сегодня?
Взгляну на жизнь со всех сторон:
В каком-то смысле - все мы ровня.
Но, веря мудрости ворон,
Себе возьму беловоронье.
Чего хочу - то будет пусть.
Кто я на свете
И зачем я?
И отрекаясь - отрекусь
От собственного отреченья.
ВЕЧЕРНЯЯ СВЕЧА
За мной - стена. Передо мной - стена.
Душа от скверны освобождена.
От зависти,
Неправых слов сплеча.
Так много мы вокруг не замечали!
Теперь их нет.
Остался ровный свет -
Горит судьбы вечерняя свеча.
Глядят во пламя
Два зрачка печали.
И голова моя от дум седа,
От светлых дум...
Судьбу свою итожа,
Я счастлив тем,
Что выпало мне всё же
Покаяться
До Страшного суда.
ПРОШУ
1.
Дышит надсаженно лира,
Смотрит, не видя, вперёд.
Мне
147
Из погибшего
Мира
Память
Уйти
Не дает.
2.
Прошу об одном лишь:
Пусть будет не поздней расплата
За слово, за немость,
За помысел тайный, за стих.
Избавь от победы,
От зависти, славы, от злата.
Пошли мне прозренье -
Прозренье до действий моих.
КОРАБЛИ СОЧИНЁННОГО СЧАСТЬЯ
Моим любимым, собратьям и сестрёнкам
по сайту «Стихи.Ру»
Я застыл
На черте переходной,
Посылая молитвы в зенит:
Мир - стихия,
А мы - пароходы.
Каждый сущий в себе знаменит!
По Завету,
По злому навету
Скоросменной политчепухи
Мы развозим по белому свету
Островками
Не наши грехи.
Предпосылка, закон сопричастья?
Неразгаданность света и тьмы.
Корабли сочинённого счастья,
В тёмный порт возвращаемся мы.
* * *
Кому - финал,
Кому - дебют.
И только мне стезя иная:
Я не издохну как-нибудь,
Добьют любви воспоминанья.
* * *
Своим,
Живым,
Земным поющим братьям
Я улыбнусь
Незрячей болью слёз.
148
ДВА ЖЁЛТЕНЬКИХ КОРАБЛИКА
Доверчивая, чуткая, любимая,
С глазами -
Цвета не увядших ив!
Подумать страшно -
Мог бы, мог бы мимо я
Пройти,
Твоей души не оценив.
Судьба моя,
Причальная излучина,
По милости властительных невежд
Так много
В моей жизни взбаламучено,
Так много в ней
Загублено надежд.
Тепло моё,
Святого света капелька,
Дороги наши сожжены не все!
Плывут два наших
Жёлтеньких кораблика,
Качаясь
В предзакатной полосе.
ТАК СТРАННО...
Так странно:
Однажды
Исчезнут мой разум и тело,
Подвластны законам,
Единым для звёзд и песчин,
И я не услышу,
Что рядышком ты пролетела,
Частичку меня
Окликая
В бездонной
Бессмертной
Ночи...
* * *
Т.
Так куролесит,
Так вьюжит -
Столбушки снежные,
Колодцы!
Теперь бы только жить да жить,
Да времени не остаётся.
Моей усталой жизни чёлн
Уносит к краю водопада.
Не говори мне ни о чём,
Не утешай, прошу, не надо.
Почти что свёрстаны дела.
Лета разлуку прокричали.
149
Я не хочу, чтоб ты была
Последней пристанью печали.
Живи.
Тепло души храни,
И знай, что, уходя в дорогу,
Я пережил
Святые дни
Благодаря
Тебе
И Богу.