— Здравствуй! Не смущай нас Спиридон, говори проще. Покажи свои владения.

Данила Савич подошел, поклонился в приветствии.

— Доброго здоровья, — он на некоторое время запнулся, подыскивая слова, а затем продолжил, — доброго здоровья тебе, князь и твоей красавице жене.

— Спасибо, Данила Савич! Тебе тоже доброго здоровья.

Пелагея ахнула и, чтобы избежать встречи с Василко, потянула мать в другую лавку.

Анна во все глаза смотрела на товар, но ничего не выбирала. Это заметил Василко.

— Почему не покупаешь, милая?

Это, наверное, дорого? — она еще не привыкла быть княгиней.

— Мы покупаем все, — сделал широкий жест князь.

Спиридон накапливал смелость, чтобы обратиться к князю с просьбой. В другой ситуации промолчал бы, но опасность потерять такого мастера, а с ним и доходы, вдохновили его.

— Василко Олегович, позволь просьбу молвить.

— Я слушаю тебя.

— Моего мастера Юсуфа хотят убить.

— Кто?

Спиридон пересказал все, о чем ему поведал Юсуф.

— Помоги спасти его.

— Хорошо. Пусть живет, никто его не тронет.

Человек не может заглянуть в свое будущее, даже если он князь. Если бы он мог заглянуть в него. Если бы мог…

Красивые лошади увезли красивую пару восвояси, оставив в сердце Пелагеи жестокую боль. Она плакала на груди у матери.

В то время, когда сановная пара только появилась, Данила Савич случайно взглянул на Юсуфа, который тоже увидел небесную Анну. Руки его сжались в кулаки, тело его будто высекли из камня. Он все понял. Это открытие могло ему помочь выполнить задуманное! Но как?

Спиридон, увидев в глазах Юсуфа слезы, попытался отвлечь своего мастера от невеселых дум.

— Эх, Юсуф! Не по Сеньке шапка! Мало тебе девок? Ты только позови, любая твоя будет! Князь обещал помочь в твоем деле с домом. Юсуфу стало еще больнее. Он вынужден принимать помощь от своего соперника. Он еще раз увидел разницу положения раба и князя.

Неудачный поход за покупками породил у Савича мысли, которые могут все вернуть, сделать его дочь княгиней.

Он придумывал план за планом, но не один из них не годился. Как подтолкнуть Юсуфа к похищению Анны? Как перехитрить охрану? Как сделать так, чтобы самому выйти из воды сухим? Ни на один вопрос ответа не было.

Данила ходил мрачный, что немедленно заметила Ефросинья.

— О чем кручинишься, муж мой? — спросила она, уперев руки в бока, смотрела на мужа взглядом, который исключал возможность оставить вопрос без ответа.

— С полками не ладится, хлеб убрать надо, никого в кольчугу не загонишь, — для убедительности он даже всплеснул руками. Но жена позы не изменила.

— Соври Пелагее, она тебе поверит, а мне говори правду.

— Я тебе сказал правду, — Данила пошел к выходу.

— Не хочешь говорить, тогда я попробую угадать.

— Что ты можешь угадать? — Данила насмешливо взглянул на супругу.

— Слушай! — Ефросинья поближе подошла к мужу, чтобы говорить тише, — ты смурной стал после того, как побывали в лавке. Ты думаешь, я не видела, как тот монгол стал каменным? Говори! Ты решил помочь ему украсть Анну?

Данила раскрывал и закрывал рот, не в силах вымолвить словечко. Жена поразила его свой проницательностью. По реакции мужа Ефросинья поняла, что попала в точку.

— Погубить нас хочешь? — она все ближе подступала к нему, — а ты подумал, старый дурень, что Юсуф приведет сюда монголов, а те пожгут и разорят город, убьют людей! Нас проклянут!

Данила закрыл лицо руками. В голове стучало: «Как я мог, не предвидеть такого поворота событий».

— Прости меня, мать, я действительно схожу с ума.

— Перестань об этом даже думать!

— Все! Все! Забыли!

Розовый туман его мечты развеялся окончательно.

Церковь строили на другой стороне площади от дворца князя. Бревенчатые стены храма возвели быстро, но далее дело застопорилось. Василко подошел к бородатым мужикам, сидевшим у стены. Они поспешно встали, сняв малахаи* (Пояснения слов даны в конце книги), поклонились.

— Почему не работаете?

Мужики робко молчали.

— Что, языки проглотили?

— Дураков много, а умного ни одного! — выпалил самый смелый мужичок. Затем, видимо испугался своей смелости, спрятался за спины товарищей.

— Что ты прячешься? Иди ко мне. Расскажи все.

Мужичок несмело выступил вперед.

— Да что… Стены строить привычно, а крышу, говорят, надо делать по-другому, а как, — никто не знает.

Князь усмехнулся своим мыслями, сказал:

— Хвалю за смелость! Найди мне отца Тихона и попроси его подойти ко мне.

— Я уже здесь, — послышался голос, подходящего священника.

— Отче! Как строить храм будем?

— Не знаем, как делать крышу. Беженцы из Рязани рассказывают, что над церквами купола из железа, другие видели купола деревянные. Мастера по таким делам у нас нет.

— Пойдем со мной. У меня есть книга, в которой рисунки церквей.

Втроем они рассматривали храмы заморских стран. Долго не получалось выбрать, нужный рисунок. Мнения расходились. В конце концов, уступили Анне, которой понравился круглый купол из белого камня.

— Когда Анна ушла, Тихон спросил князя:

— Где взять белый камень и как его приспособить к дереву?

— Она выбрала, а ты строй, так, как тебе надо. Переговори с Еремеем. Книгу возьми с собой, она тебе нужнее.

— Так Анна….

— С Анной я все улажу.

— Обманывать грех.

— Мы ее не обманули, мы ей уступали, но выполнить ее каприз не смогли, — улыбнулся Василко.

Довольный Тихон направился к Еремею.

Поутру к князю прибыл Фома и доложил:

— За дверью ожидает приема человек, который может присматривать за посольством и быть полезен в делах разведки.

— Ему можно верить?

— Проверял. Думаю, что говорит правду.

Фома подробно рассказал о проведенной проверке.

— Я за ними последил до самого дома. Ночью он никуда не выходил. У них скоро появится ребенок.

— Ты, что, у них под печкой всю ночь сидел? — улыбнулся Василко.

— Нет. Просто, когда он вышел из кузницы, она плакала у него в объятиях, и громко говорила.

— Ты говоришь, что хорошо стреляет из лука?

— По его словам, он никогда никому не проигрывал.

Князь попросил окольничего впустить посетителя. Терентий вошел без робости, поклонился,

— Хорошего здравия тебе, князь!

— Всего хорошего и тебе.

— Я пришел по твоему приказу.

— Почему по-нашему говоришь плохо?

— Без родителей остался рано, пока скитался, рядом русских людей не было, вот и подзабыл.

— Говорят, что умеешь стрелять из лука. Где учился?

— Есть захочешь и есть нужда, всему научишься.

— Ты не ответил на вопрос. Где учился стрелять?

— Учиться особенно не пришлось. Как-то получается само по себе. Хороший стрелок был монгол, он лучше меня стрелял. Успел меня научить. Убил его русич дубиной.

— Выйдем во двор, — предложил князь.

Фома и Терентий поспешили к выходу.

Недалеко, у забора, заканчивала завтрак ворона. Слуга поднес лук и стрелу и подал стрелку.

— Вот тебе оружие, вот тебе цель, — Василко указал перстом на ворону, — у тебя одна стрела. Терентий смерил взглядом расстояние, но выстрелил не в ворону, а в пролетающую со стрекотом сороку. Птица упала к ногам восхищенного князя.

— Прости, князь, вели говорить, — Терентий поднял глаза.

— Говори.

— Правильно делаешь, что проверяешь, но я пришел на землю своей матери, а поэтому выполню все, что поручишь, чтобы выполнить ее завет.

— А если это грозит смертью?

— Если не забудете о моей семье, я пойду и выполню задание, даже ценой смерти.

— Хорошо говоришь, но будет ли так?

— Мне больше нечего сказать, князь.

— Хорошо пока свободен.

— Я могу идти домой?

— Да! Но о нашем разговоре никто знать не должен, даже твоя спасительница.

Когда Терентий ушел, Василко задумчиво спросил: