После первой миссии «Кристалл» должен был снова убраться восвояси на выбранный для него причал, требовалась еще одна, пятая, перестыковка. Там ему предстояло оставаться до конца, до окончания эксплуатации «Мира».
Главная проблема для продолжения совместной программы заключалась в том, что в этой конфигурации, в этом положении модуля «Кристалл» стыковаться было нельзя. Подойти к своему андрогинному причалу Орбитеру мешала еще одна панель СБ, установленная на базовом блоке. Чтобы решить и эту проблему и продолжить намеченную программу стыковки, рассматривалось несколько вариантов. Все они имели преимущества и недостатки. Казалось очевидным: надо каждый раз перестыковывать «Кристалл» на осевой причал. Однако от этого варианта пришлось отказаться, потому что ресурс манипулятора оказался недостаточным, его рассчитывали и квалифицировали только на семь перестыковок. Я предлагал нашим проектантам другой вариант: переделать модуль «Спектр», снабдив его еще одним андрогинным причалом. Хотя модуль находился еще на заводе имени Хруничева, вариант отвергли, почему?то даже не сделав экономических оценок.
В итоге остановились на далеко не простом, зато «красивом» варианте, богатом операциями как на Земле, так и в космосе. Он базировался на создании и доставке в космос в отсеке полезного груза Спейс Шаттла дополнительного адаптера. Этот переходник, названный стыковочным отсеком (СО), имел форму цилиндра, с обеих сторон которого устанавливались стыковочные агрегаты — АПАСы. Внутри отсека расположили приборы управления стыковкой, а также аппаратура для поддержания нормальной температуры и давления воздуха. Один из АПАСов предназначался для стыковки с самим Орбитером, второй — для стыковки со станцией «Мир», с АПАСом, расположенным на модуле «Кристалл». После окончания второй миссии Спейс Шаттла запланировали оставить СО пристыкованным к станции. В этом заключалась основная идея проекта. За счет адаптера СО «Кристалл» удлинялся почти на 5 метров, отодвинув, таким образом, Орбитер от базового блока «Мира» с торчащими солнечными панелями. Безусловно, операции со стыковочным адаптером в космосе обогащали вторую космическую миссию, под номером STS-74, запланированную на конец 1995 года. Она становилась более сложной и разнообразной: с переконфигурацией, разгрузкой, манипулированием и двумя стыковками.
На Земле новый адаптер СО давал дополнительные рабочие места для россиян и американцев, причем большое число специалистов вовлекли в совместную деятельность. Стремление работать с американцами по–человечески очень понятно, однако оно приобретало гипертрофированные формы. Как результат, в СО появилось оборудование, без которого, по–видимому, можно было обойтись. Всю эту технику предстояло испытывать на американском полигоне, в КЦК, и это, конечно, привлекало. Об этом этапе работ еще предстоит рассказать.
Для нас, стыковщиков, этот проект тоже вылился в большую дополнительную работу. И хорошо, и плохо: плохо, когда работы мало, и еще хуже, когда она в избытке. Мера превыше всего, гласит мудрость древних. От нас требовалось разработать еще два модифицированных АПАСа, а главное, значительно переделать управление стыковкой на самом Орбитере. Перепроектирование пульта управления и другой аппаратуры проводилось в несколько этапов и растянулось на пару лет. Однако все это было не самое плохое.
Условия нашей работы ухудшались. Объем задач возрастал, а количество специалистов не увеличилось, и мы продолжали работать по социалистическому принципу. Практически наша зарплата значительно уменьшилась в результате продолжавшейся инфляции. К тому же, стали изменяться организационные принципы нашей работы с американцами. Стоит рассказать об этом подробнее.
Когда работы по системе стыковки для первого полета были в разгаре, мы приступили к подготовке второго полета, с тем чтобы можно было стыковаться к СО, а затем Орбитер вместе с СО — к станции «Мир». Эти задания мы выполняли по дополнительным соглашениям к основному контракту с фирмой «Роквелл», заработав, таким образом, для РКК «Энергия» дополнительно сотни тысяч долларов. Предполагалось, что в ближайшем будущем будет заключен еще один самостоятельный контракт. Однако к этому времени политика НАСА и более высокого руководства изменилась. Стали готовить большой, глобальный контракт между НАСА и РКА (Российским космическим агентством), который охватывал все работы по пилотируемой космонавтики на ближайшее и отдаленное будущее. Вначале руководство РКК «Энергия» пыталось отстоять самостоятельный контракт на систему стыковки. Ведь эта система являлась единственной, которая устанавливалась на американский Спейс Шаттл. Однако все наши попытки оказались безрезультатными, несмотря на поддержку руководства фирмы «Роквелл». Вице–президент «Роквелла» Б. Коллопи комментировал ситуацию так: «Говоришь, вроде договариваешься, тебе не возражают, но слова — как сухой песок между пальцами, в итоге ничего не остается».
Пока там наверху выясняли отношения, мы потеряли около полутора лет. Однако это было не единственной потерей. Оперативность принятия решений ухудшилась. Специалисты НАСА стали более активны, а у нас появился посредник.
Мы вернулись к проектированию модифицированной системы стыковки для второго полета фактически только через год, в конце 1994, когда разработка других систем подтянулась до нашего уровня. В феврале 1995 года к нам снова приехала большая группа специалистов из НАСА и «Роквелла», для того чтобы провести критическое рассмотрение конструкции (CDR) модифицированной системы. Мы рассмотрели, сделали «ревю» всему тому, что было спроектировано за полтора года. Спроектированной оказалась система с большими возможностями.
Дополнительно к основному АПАС № 1 Спейс Шаттла появлялось еще два АПАСа № 2 и № 3, установленные на СО, которым требовалось управлять из кабины Орбитера. После соединения АПАС № 1 с АПАС № 2, установленным на СО, активным, действующим становился АПАС № 3. Именно этот третий АПАС должен был стыковать Орбитер с «Миром».
После завершения совместного полета снова требовалось переключить управление на АПАС № 1, для того чтобы расстыковаться, оставив СО присоединенным к модулю «Кристалл». Новая задача электрической переконфигурации осложнялась большим количеством электрических цепей, которые связывали АПАСы, авионику и пульт управления. Сначала требовалось вытащить электрические цепи из СО и снова втащить около 500 проводов во внешний шлюз Орбитера. Там, как известно, установлена авионика. Тогда снова вспомнили об электрических разъемах стыка, которые уже стояли на АПАСах модуля «Кристалл» и которые «за ненадобностью» выбросили из АПАСа Спейс Шаттла, когда проектировали его в 1992/1993 годах для первого полета. Чтобы не переделывать систему в целом, для того чтобы сохранить авионику, еще в конце 1993 года мы предложили и спроектировали специальный электромеханический переключатель с дистанционным управлением. В переключателе использовались те же самые электрические соединители, которые устанавливались на стыке АПАСов. Специальный привод разъединял одну группу разъемов и стыковал другую. В целом, получилась компактная и эффективная конструкция.
Осенью 1994 года с годовым опозданием запустили в производство аппаратуру системы стыковки для второго полета. Время было упущено, и заводчане, естественно, протестовали. На меня и моих коллег посыпались обвинения в неправильных технических решениях, в том, что мы опять не согласовали свои чертежи с генеральным конструктором. В. Рюмин, назначенный директором программы «Мульти–Мир», присоединился к общему хору наших недоброжелателей и даже стал требовать «крови». Однако Н. Зеленщиков, стоявший над всеми директорами программ, не поддержал инициативы.
Производственная машина закрутилась. Как бывало не раз, мы все же успели.
О том, как техника электрической переконфигурации пригодилась для МКС, будет рассказано дальше.
4.13 20 лет спустя: жаркое лето 1994 года
История повторялась удивительным образом снова и снова.