Двадцатого февраля 1600 г. Ван-Ноорт вышел в Тихий океан, потратив на скитания и борьбу со стихией в Магеллановом проливе девяносто девять дней. В Тихом океане бурей разметало корабли, и голландцы потеряли еще одно судно. Как и их предшественники — англичане, они пристали для отдыха к острову Чилоэ, где арауканы, вопреки своему обыкновению, на этот раз оказали белым людям хороший прием.
Отсюда Ван-Ноорт поплыл вдоль чилийского берега, приобретая у индейцев съестные припасы в обмен на нюрнбергские ножи и топоры, рубашки, шляпы и другие дешевые изделия. Опустошив, спалив и разграбив несколько испанских поселений на берегах Чили и Перу, ограбив и пустив ко дну много испанских кораблей, Ван-Ноорт собрал богатую добычу. Но когда он узнал, что в погоню за ним послана большая эскадра под командованием брата вице-короля дона Луиса де Беласко, то счел за лучшее направиться к Разбойничьим (Марианским) островам, куда и прибыл 16 сентября. «Наши корабли, — сказано в отчете о плавании, — были окружены более чем двумястами лодок; в каждой сидели по три, по четыре или по пять человек и кричали во все горло: „Hierro, hierro!"[205] — требуя железа, ибо они уже научились его ценить. Туземцы с Разбойничьих островов чувствуют себя на воде так же хорошо, как на суше, они отлично плавают и ныряют, в чем мы могли удостовериться, бросив в воду несколько кусков железа, которые они достали со дна». Ван-Ноорт убедился также, что Разбойничьи острова недаром были так названы Магелланом. Пока корабли стояли на причале, островитяне похищали все, что попадалось им под руку, вытаскивая даже гвозди из бортов. Один туземец, поднявшись по якорному канату на палубу, забрался в капитанскую каюту и, сорвав со стены меч, бросился с ним в воду.
Четырнадцатого октября Ван-Ноорт миновал Филиппинские острова, где он несколько раз высаживался, не преминув сжечь, разграбить и потопить несколько испанских и португальских кораблей и китайских джонок. Когда он направлялся к Манильской бухте, на него напали два больших испанских корабля. В последовавшем сражении у голландцев было убито пять матросов и двадцать пять ранено; кроме того, они потеряли последнюю яхту, захваченную неприятелем вместе со всем экипажем из двадцати пяти человек. Испанцы же вышли из боя с несравнимо большими потерями: голландцы подожгли и потопили их адмиральский корабль, на котором находилось более двухсот офицеров и матросов. При этом голландцы не только не подобрали с потопленного корабля раненых и здоровых людей, пытавшихся спастись вплавь, но кололи их копьями, топили баграми и даже разрядили по ним пушку.
После этой кровавой и бесплодной победы Ван-Ноорт остановился для отдыха на острове Борнео (Калимантан), затем взял на Яве богатый груз пряностей и, благополучно обогнув мыс Доброй Надежды, 26 августа высадился в Роттердаме. Из четырех голландских кораблей вернулся один, а из двухсот сорока восьми членов экипажа на берег родной земли сошли только сорок восемь человек. Тем не менее голландские купцы, снарядившие эту экспедицию, остались довольны результатами трехлетнего плавания Ван-Ноорта; привезенные им пряности и награбленная добыча с лихвой окупили все расходы.
Признавая заслуги Ван-Ноорта как первого голландского мореплавателя, совершившего кругосветное путешествие, мы не можем в то же время не осудить со всей резкостью его варварские действия и невероятную жестокость.
Теперь мы перейдем к рассказу о мореплавателе, обладавшем одновременно и самыми высокими качествами, и равными им по силе недостатками, проявившем себя в разных областях деятельности, достигшем в своем отечестве высших почестей и, в конце концов, обвиненном в государственной измене и сложившем голову на плахе. Речь идет о человеке по имени Уолтер Рэйли (1552 — 1618). Хотя мы и отводим ему несколько страниц в нашей «Истории великих путешествий», но, к сожалению, то, что мы можем сообщить о нем как о путешественнике, не делает ему большой чести.
(Сэр Уолтер Рэйли был для своего времени человеком весьма образованным и разносторонним. Придворный и государственный деятель, философ и поэт, воин и моряк, колонизатор и путешественник, предприниматель и пират, он прожил бурную жизнь, полную приключений и превратностей. Семнадцатилетним юношей он покидает университет, чтобы стать простым солдатом.)* Пять лет он проводит во Франции, принимая участие в религиозных войнах гугенотов против Католической Лиги в самой гуще гасконцев, составлявших ядро армии Генриха Наваррского, где совершенствует свойственную ему привычку хвастать и привирать. В 1577 г. он сражается с испанцами в Нидерландах. Затем он возвращается в Англию и проявляет живой интерес к вопросам, волновавшим трех его единоутробных братьев — Джона, Онфруа и Андриана Гилберта.
В те времена Англия переживала очень тяжелый экономический кризис. Преобразовывалось сельское хозяйство. Повсюду пастбища превращались в пашни, и число сельскохозяйственных рабочих сильно сократилось. Отсюда и всеобщая нищета, что в сочетании с ростом населения не могло не беспокоить. В то же время на смену длительным войнам пришел мир, который должен был длиться во все время царствования Елизаветы, так что очень большое число авантюристов не знало, как удовлетворить свою охоту до сильных ощущений. Таким образом, в это время возникла необходимость в эмиграции, освобождавшей страну от избытка населения и позволявшей всем бедным и умирающим от голода зажить лучшей жизнью в далекой девственной стране, отчего только возросли бы как влияние матери-родины, так и ее процветание. Все лучшие умы тогдашней Англии (Гэкклюйт, Томас Харриот, Карлайль, Пеккхэм и братья Гилберт) были затронуты необходимостью такого решения. Однако только последним из названных удалось определить благоприятное для устройства колонии место. Рэйли лишь присоединился к своим братьям, последовал их примеру, но не он задумал, не он начал претворять в жизнь этот плодотворный проект, а именно: колонизацию американского побережья Атлантики, каковую честь ему очень часто приписывают. Хотя Рэйли при всем своем могуществе, какого он добился при переменчивой и даже ревнивой в своих привязанностях королеве Елизавете, и потратил собственных сорок тысяч фунтов стерлингов на устройство колониальных дел, но тем не менее старался не покидать Англии, потому что жизнь колониста, исполненная терпения и самопожертвования, не могла его привлечь. Он продал свой колониальный патент, не забыв оговорить получение пятой части потенциальных доходов, после того как убедился в бесполезности собственных усилий.
В то же самое время Рэйли вооружал корабли для грабежа испанских владений; затем и сам принял участие в битвах и сражениях, которые спасли Англию от «Непобедимой Армады», потом он защищал права настоятеля монастыря в Крату на португальский престол. В скором времени после возвращения в Англию он впал в немилость своей царственной покровительницы, а после выхода из тюрьмы, находясь в родовом имении в Шерборне, составил проект путешествия в Гвиану. Он нисколько не сомневался, что изумительные результаты этой гигантской экспедиции должны будут привлечь к нему внимание всего мира и вернуть благосклонность королевы. Разве предстоящее открытие и завоевание Эльдорадо, рассуждал Рэйли, этой страны, где, по словам Франсиско де Орельяны, не только храмы покрыты золотом, но из золота сделана даже домашняя утварь, — разве завоевание такой сказочно богатой страны не принесет смельчаку «больше славы, чем Кортесу — открытие Мексики и Писарро — открытие Перу»? И тот, кто завоюет Эльдорадо, будет иметь под своей властью больше городов, народов и богатств, чем испанский король, чем турецкий султан, чем какой бы то ни было монарх в мире!
Мы уже говорили, какие басни распространились во всей Европе после того, как Орельяна вернулся в Испанию из своего удивительного путешествия по Амазонке. Происхождение легенды об Эльдорадо довольно убедительно объяснил Александр Гумбольдт, описав природу, состав почвы и горных пород в бассейне реки Эссекибо (территория современной Гайаны). «Здесь, — говорит ученый, — мы повсюду видим скалы, состоящие из слюдяного шифера и блестящего талька, которые сверкают среди вод, отсвечивающих золотым блеском под лучами тропического солнца». Отсюда, должно быть, и появились все эти пресловутые «золотые купола», «серебряные обелиски» и прочие «чудеса Эльдорадо», воспламенившие воображение испанцев.