Тридцатого марта Кавендиш бросил якорь в бухте Кинтеро под 32°50' южной широты и во главе отряда из тридцати стрелков двинулся в глубь страны. Быки, коровы, одичавшие лошади, зайцы и во множестве куропатки — таких животных встретили десятка три мушкетеров, продвигаясь внутрь континента. Атакованный испанцами, отряд вынужден был вернуться назад, потеряв при этом десять человек. Затем, продолжая плыть вдоль побережья, Кавендиш грабил и сжигал испанские города и селения. Так он разорил Писко, Кальяо, Пайту и опустошил остров Пуну, где ему удалось захватить одной только золотой монеты на сумму 645000 ливров[203].
Потопив после этого свой флагманский корабль, окончательно вышедший из строя, Кавендиш продолжал свое прибыльное крейсерство на двух судах. У берегов Новой Испании он сжег неприятельский корабль в сто двадцать тонн, разграбил и поджег несколько портовых городов и после шестичасового боя завладел огромным галионом в семьсот восемь тонн, груженным дорогими тканями и ста двадцатью двумя тысячами песо золота. Наконец, довольный одержанными победами, английский пират решил найти для своей добычи надежное убежище. Он прошел мимо Разбойничьих (Марианских) островов, миновал Филиппины, Яву, благополучно обогнул мыс Доброй Надежды и 9 сентября 1588 г. прибыл в Плимут после двухлетнего путешествия, сопровождавшегося бесконечными набегами и сражениями.
Но недаром говорит пословица: «Что легко наживается, легко и проживается». Уже через два года Кавендиш умудрился спустить все свои награбленные богатства и не без труда сколотил сумму, необходимую для снаряжения третьей экспедиции, которой суждено было стать последней.
Шестого августа 1591 г. он пустился в океан с флотилией из пяти кораблей. У берегов Патагонии буря рассеяла суда, которым снова удалось соединиться только у Пуэрто-Десеадо. Застигнутый затем страшным ураганом в Магеллановом проливе, покинутый тремя дезертировавшими судами, Кавендиш вынужден был с полпути повернуть в Англию. Но на этот раз беда следовала за бедой. Голод, холод и всякого рода лишения сильно уменьшили численность экипажа. Всем попыткам англичан пристать к бразильскому берегу решительно противились португальцы. Так и носился корабль Кавендиша по волнам океана, пока сам он и большая часть его команды не умерли с голоду. Таков был конец этого знаменитого пирата, совершившего третье в мире кругосветное плавание.
…Прошел год после возвращения спутников Баренца с Новой Земли. 2 июля 1598 г. четыре голландских корабля с экипажем из двухсот сорока восьми человек покинули Амстердам. Командиром этой флотилии был назначен Оливер Ван-Ноорт, опытный моряк лет тридцати — тридцати двух, уже зарекомендовавший себя далекими путешествиями. Помощником у него, вице-адмиралом, был Якоб Клаас д'Ульпенда, а штурманом — некий Майлз, по происхождению англичанин, очень искусный моряк. Экспедиция Ван-Ноорта, снаряженная амстердамскими купцами с помощью Генеральных Штатов, была одновременно и торговой и пиратской.
Прежде голландцы довольствовались тем, что скупали пряности и разные восточные товары в Португалии и затем перепродавали их в других европейских странах; теперь же голландцы решили приобрести некоторые из Островов пряностей в свое владение или, по крайней мере, установить прямые торговые связи с Индией. Задачей Ван-Ноорта было не только проложить для своих соотечественников путь, открытый Магелланом, но и причинить по дороге как можно больше неприятностей испанцам и португальцам. В то время Филипп II, от ига которого Нидерланды избавились в результате освободительной войны, присоединил Португалию к своей империи и запретил всякие торговые отношения с «нидерландскими мятежниками». Поэтому Голландии, не желавшей подорвать свое торговое могущество и вновь подпасть под владычество Испании, оставался только один выход — проторить дорогу к Островам пряностей. Наименее посещаемой неприятельскими судами была дорога через Магелланов пролив; пройти этим путем и предписывалось Ван-Ноорту.
Начало путешествия не предвещало ничего хорошего. На острове Принсипе в Гвинейском заливе португальцы, дружественно встретившие голландских путешественников, затем совершили на них вероломное нападение и убили нескольких человек. В числе убитых был брат адмирала Корнелис Ван-Ноорт, искусный штурман Майлз и еще несколько офицеров. Пылая жаждой мести, Ван-Ноорт высадил на остров сто двадцать человек; но португальцы воздвигли там надежные укрепления, и после жаркой схватки, в которой голландцы потеряли убитыми и ранеными семнадцать человек, Ван-Ноорт должен был сняться с якоря, так и не отомстив за гибель своих спутников.
Достигнув берегов Бразилии, голландцы остановились в бухте Рио-де-Жанейро, и командир высадил нескольких матросов, чтобы они запаслись водой и закупили у туземцев провизию. Однако португальцы воспротивились высадке. В завязавшемся сражении голландцы потеряли еще одиннадцать человек. Страдая от недостатка продовольствия и пресной воды, они хотели было достигнуть острова Святой Елены, но буря опять пригнала их корабли к берегам Бразилии. Так они долго скитались без штурмана по океану, высаживались на пустынном острове Мартин-Вас и снова подплывали к бразильскому берегу у Риу-Доси, ошибочно полагая при этом, что попали на остров Вознесения. Наконец отчаявшийся Ван-Ноорт решил зазимовать на пустынном острове Санта-Клара, у которого голландские корабли очутились по воле волн.
Эта зимовка сопровождалась всевозможными бедствиями. Прежде всего, адмиральский корабль наскочил на мель, да с такой силой, что только чудом уцелел. На острове Санта-Клара была учинена варварски жестокая расправа с бунтовщиками. Нескольких матросов Ван-Ноорт казнил, а одному несчастному, за то, что ранил кормчего, он велел пригвоздить руку к грот-мачте. На этом острове, удаленном от материка всего на одно лье, Ван-Ноорт находился до 21 июня. Перед отплытием он приказал сжечь одно из судов, так как не хватало матросов, чтобы управлять всеми четырьмя кораблями.
Двадцатого октября Ван-Ноорт вошел в бухту Пуэрто-Десеадо, где экипаж занялся охотой на морских львов[204], морских собак и пингвинов. Одних только пингвинов за несколько дней было заготовлено более пята тысяч. «Генерал отправился на берег, — говорится в отчете о путешествии, сделанном со слов Ван-Ноорта, — с отрядом вооруженных людей, но ничего не нашел, кроме нескольких гробниц, в которых туземцы хоронят своих покойников и прячут их в скалах. Эти гробницы были украшены камнями, окрашенными в красный цвет, и предметами вооружения — дротиками и стрелами». Голландцы видели издали буйволов, оленей и страусов, но на таком расстоянии, что стрелять было бесполезно.
Двадцать третьего ноября флотилия была уже в Магеллановом проливе. Во время одной высадки патагонцы убили трех голландских моряков. Ван-Ноорт отомстил туземцам за смерть своих спутников безжалостным избиением целого племени. Прохождение Магелланова пролива ознаменовалось неожиданной встречей с двумя голландскими кораблями под командой капитана Себольда Верта, которому приписывается открытие Фолклендских островов (они назывались раньше Себольдинскими островами). Здесь же, в Магеллановом проливе, Ван-Ноорт высадил на берег и оставил на произвол судьбы своего помощника, вице-адмирала Клааса, которого давно уже подозревал в мятежных намерениях. Подобные методы обуздания непокорных, практиковавшиеся в XVI — XVII вв. испанскими, английскими и голландскими мореплавателями, были своего рода знамением времени. То, что ныне считалось бы актом величайшей жестокости, в ту эпоху людям, ни во что не ставившим человеческую жизнь, казалось относительно мягким наказанием. В самом деле, какая казнь может быть более жестокой, чем оставить человека на верную погибель, без оружия и без припасов в дикой и пустынной местности? Высадить его в стране, населенной жестокими каннибалами, которые должны питаться его плотью, — не равносильно ли это осуждению на жестокую казнь?