Братья – Робер и Тьерри – полностью соответствуют общепринятым представлениям о провинциалах. Работящие, дружелюбные, слегка недалекие и невероятно гостеприимные. Когда они узнали, что Крылов – иностранец, к тому же явившийся не из близкой и понятной Юрги, а прилетевший с Земли, мне было сделано серьезнейшее внушение: нельзя принимать настолько важного гостя не подготовившись, следовало обязательно прислать письмо и предупредить – самолеты из «столицы» на Роберваль летают каждый день!

Оба родственника вообще относятся ко мне, будто к заблудшей овечке. Вместо того чтобы работать на земле, Луи занимается незнамо чем в Квебеке, не принося никакой пользы ни себе, ни семейству, ни обществу. Отец уехал из Сен-Флорантена еще до моего рождения, а я бываю здесь редко, в основном по делам колледжа: в этом районе обитают интересные виды насекомых и диких животных, которыми интересуются Жерар и Амели. Причем всякий раз на лицах братьев появляется снисходительная ухмылка – по их мнению, взрослому человеку не пристало гоняться с сачком и силками за мышами и бабочками, будь они сколь угодно редкими.

Семейство немаленькое. У Терри пятеро детишек, у Робера – трое, все живут в обширном доме, когда-то построенном нашим дедом. Обликом братья схожи – высоченные, широкоплечие, с темными вьющимися волосами. Родились в один день, 7 мая, только с разницей в два года – старшему, Тьерри, исполнилось тридцать четыре. Я в семье числюсь младшеньким и самым бестолковым.

Жизнь в Сен-Флорантене незамысловатая: с утра на трактор и в поле, вечером домашний обед с семьей, можно сходить в бар или просто покупаться в реликтовых соленых озерах, раскинувшихся за городом. В воскресенье – обязательно в церковь, отслушать мессу и причаститься святых таинств. Раз в неделю из Квебека привозят кино, фильмы на пленочном носителе – голографические и лазерные проекторы на Гермесе не работают. Подаренный Гильгофом многофункциональный ПМК вызвал у братцев культурный шок – защищенная от электромагнитных всплесков машинка действовала идеально. По крайней мере дети впервые в жизни увидели настоящие трехмерные мультики.

Перед нашим отбытием в провинцию Гильгоф выдал универсальные рекомендации по сбору сведений. Прежде всего надо опрашивать «социально значимых» людей: священников, врачей, полицейских. Следующими в списке стоят люди профессий интеллектуальных или близких к природе: агрономы, метеорологи или охотники. Обязательно заглянуть в читальный зал – библиотекари народ внимательный, образованный и способный приметить то, что обычно ускользает от взглядов других.

Успеха мы достигли в первый же вечер, за ужином. Началась семейная трапеза чуть натянуто – хозяева стеснялись Крылова, которого я чопорно представил молодым ученым из России, исследующим необычные геомагнитные явления на Гермесе. Коленька всегда был обаятельным и быстро сумел снять напряжение, а когда жена Тьерри подала кофе, случился вызвавший некоторое замешательство эпизод с чашкой – Крылов потом уверял, будто все произошло случайно.

Я постарался отшутиться, это, мол, всего лишь фокус, но Тьерри внимательно посмотрел на гостя и сказал:

– Был у нас тут один... фокусник. Юбер, второй сын мсье Барбена, бухгалтера из заготовительной конторы, ты его не знаешь... Сгинул четыре с половиной года назад, искали неделю с лишком, потом плюнули – туда и дорога. Опасный был человек.

– Опасный? – Я сразу навострил уши. – Чего же опасного в фокусах?

– Как думаешь, могут нормальные люди искры из пальцев извлекать? Или видеть сквозь стены? Под водой дышать? Юбер в пятнадцать лет долго болел, едва не умер, а потом сошел с ума. Поганая история вышла.

Крылов бросил на меня мгновенный взгляд, в котором переплелись некоторое смятение и уверенность: вот он, горячий след!

Рассказчик из Тьерри выдался никудышный – он постоянно сбивался на малозначащие частности, терял нить беседы и начинал потчевать нас важными с его точки зрения деталями. Тем не менее основные заключения можно было сделать почти сразу: человек, о котором шла речь, обладал феноменальными способностями, выявившимися после тяжелой болезни, которую он подхватил на отдаленной ферме, отдыхая не то у дяди, не то просто у друзей. Где лечили? Да в местной клинике, но вы сами должны понимать, медицина у нас на уровне XIX века, аппаратуры никакой. Юбера хотели отправлять в Квебекский госпиталь, но Юбер внезапно выздоровел сам...

– Завтра с утра – в больницу, могла сохраниться история болезни, – сказал мне Крылов, когда мы устраивались на ночлег в гостевой комнате. – И к приходскому священнику! Запомнил, как называлась ферма, где этот парень заразился?

– «Озерный край», – зевнул я. – Если мне память не изменяет, в полусотне километров на северо-запад. Можно будет взять у Тьерри лошадей и съездить посмотреть. Давай спать, я устал как собака...

– Давай. – Коленька задул свечи. Электричеством в Сен-Флорантене, особенно на окраинах, пользовались только в исключительных случаях. – Только у меня потребность во сне теперь снизилась в несколько раз, достаточно отдохнуть пару часов в сутки... Я лучше с ПМК поиграю.

– Звук только выруби, мешает, – сказал я, забираясь под одеяло. – Кстати, на будущее: постарайся впредь не шокировать моих братцев. Сам понимаешь – здесь деревня, люди должны быть такими, «как все». Никаких сверхъестественных способностей! Этот Юбер моментально стал изгоем, и я не хочу, чтобы нас с тобой торжественно изгнали из Сен-Флорантена, предварительно закидав тухлыми яйцами.

– Понял, – буркнул Крылов. – Но ничего не обещаю, зачастую это происходит без всякого желания с моей стороны. Стоит подумать о чем-то, и...

– Никаких «и»! Учись владеть собой! Если не можешь контролировать свой дар, тогда зачем он вообще нужен?

– Гильгоф тебе объяснял: это не дар, это инфекция, – фыркнул Коленька. – Наподобие свинки. Только последствия более приятные!

Утро началось с нескольких разочарований. В местной больнице мы ничего путного не добились. Историю болезни получить не удалось: врачебная тайна, извольте видеть. Доктор, наблюдавший за Юбером Барбеном, давно переехал в Руасси – мне сразу стало ясно, что увидеть этого врача теперь не получится, поскольку Руасси накрыло цунами и ударной волной после взрыва транспорта Исламского Союза, все население погибло.

Отправились к родственникам Юбера, но меня и Коленьку даже на порог не пустили – нечего тут вынюхивать! Это семейное дело, которое никого не касается, особенно незнакомых людей, которых раньше в городе и в глаза не видывали! Уходите, иначе мы позовем полицию!

– Надо было взять у военной администрации официальную бумагу, – вздохнув, сказал Крылов, когда мы после двух неудач медленно шествовали к центру Сен-Флорантена, объединявшего в пределах равной досягаемости главные культурные учреждения: здание комитета самоуправления, церковь святой Марии Магдалины, выглядящий невероятным архаизмом кинематограф «Братья Люмьер» и городской клуб с библиотекой. – Бумагу, со всеми печатями и грозными предписаниями оказывать всяческое и всевозможное содействие...

– Не помогло бы. – Я покачал головой. – Ты не понимаешь менталитета местных жителей. Их Универсум ограничивается радиусом ближайших тридцати-сорока километров, все находящееся за этим пределом – чуждая абстракция. Властью здесь считаются мэр и начальник полицейского управления, которых все и каждый знают с детства. И только от них зависит, что дозволить, а что запретить.

– Они разве не подчинены губернатору из Квебека?

– Подчинены. Но сейчас губернатора нет, а кроме того, даже его распоряжениями здесь могут запросто подтереться. Благополучие и спокойствие замкнутой общины не должны нарушаться со стороны. Представь: я живу в Квебеке, ближайший родственник Тьерри и Робера, уважаемых общиной людей, а все равно считаюсь чужаком. О тебе или чинах из тевтонской комендатуры и говорить нечего. Слава богу, армия Халифата не добралась до Сен-Флорантена – могла начаться жуткая бойня, здешние обитатели ставят свою автономность и независимость на первое место после самых главных ценностей: семьи, работы и религии. Сопротивлялись бы до последнего, с вилами и ножами против танков... Слышал, что вытворяли русские в Юрге?