Часть вторая

ГАДАНИЕ И ИДИЛЛИЯ

— Несчастный мошенник, бездельник, злодей! Что ты со мной наделал. Ну почему я не могу превратить тебя в кубарь, чтобы ты вертелся под ударами плетей до тех пор, пока не уляжется мой справедливый гнев?! О, Цецера, Цецера![130] Сколько денег потеряно… и все из-за этого негодяя. Сто тысяч сестерций украдены из моего кармана, точно в лесу! А процент с оборотного капитала? А содержание, продовольствие, помещение? Кто в этом виноват? Все этот подлый трус, жалкое подобие человека! О, я должен облегчить свой гнев. Жаль, что я не могу сию же минуту сварить тебя, как горох, в котле или осмолить, как свинью, — неистовствовал Скрофа, узнав, что пропала самая красивая из его невольниц.

— Ларк, — приказал он оказавшемуся в доме цирковому слуге, — свяжите негодяя, растяните как колбасу, на скамейке, и полосуйте плетьми до тех пор, пока его жалкий дух не покинет это презренное тело.

— Господин! Великий господин! — заклинаю тебя всем, что дорого тебе в этой жизни, выслушай меня, — молил несчастный слуга, дрожа как в лихорадке при виде варварской плети и веревок. — Какую выгоду ты получишь от того, что засечешь до смерти своего верного слугу? Подумай, господин.

— И после того, как он причинил мне такой невиданный ущерб, он осмеливается говорить о выгоде? Ах ты изверг рода человеческого! Да моя выгода будет хотя бы в том, что твоя спина станет походить на шкуру барса, убитого вчера в цирке. Хотя бы это будет для меня утешением.

— Прости господин, но так ты только удовлетворишь свой гнев, а выгоды для тебя все же не будет. Ты лучше позволь мне дать совет…

— Что же ты хочешь мне посоветовать? Ты, лишивший меня моего состояния.

— Не гневайся, господин, позволь сказать, ты можешь поправить свои дела и твои деньги не пропадут, если послушаешь мой совет.

— Говори, изверг, — вскричал Скрофа, начиная соображать, что от казни невольника он действительно ничего не выиграет. — Можешь ли ты назвать мне имя похитителя или хотя бы навести на его след?

— Я не могу тебе сказать кто он и не знаю куда скрылся. В то время, когда этот наглый вояка вломился в дом палача Кадма, я выскочил в окно и побежал за помощью к городским воротам.

— Так он был военный?

— Да, и как мне кажется не из простых, судя по его повелительному тону. Я ничего не смог бы с ним сделать, потому что он был вооружен и не один. Кадм, ты сам знаешь, здоровенный малый и не робкого десятка, но тоже сдался, не посмел сопротивляться. Вскоре я вернулся с подмогой, да на мою беду негодяи уже скрылись.

— Хороша помощь! Очень мне она помогла! Денежки мои все же улетучились. Что мне толку, если я теперь знаю, что похититель — один из тех, которые и в Риме обращаются с чужой собственностью так, как они привыкли поступать с ней в Африке. Выгоды для моего кармана из этих твоих слов извлечь невозможно, что же мне теперь делать? Жаловаться консулу? На кого? Да и что из этого выйдет? Абсолютно ничего. Нет, нет мне надежды, пропал мой капитал безвозвратно, — жалобно причитал Скрофа.

— Нет, не пропал, послушай моего совета и тебе не придется в этом раскаиваться.

— Говори, разбойник.

— Скажу, если не будешь меня бить.

— Не буду, если дашь дельный совет.

— Поклянись Стиксом.[131]

— Клянусь Стиксом и Ахероном,[132] если дашь хороший совет, бить не буду, если же нет — запорю до смерти.

— Слушай-же меня, господин. Ты знаешь Кармиону, колдунью Эсквилина?

— Кто же ее не знает?

— Не теряй понапрасну времени, сейчас же поезжай к ней. Она тебе расскажет всю историю вчерашней ночи и назовет имя похитителя Луцены. Колдунья Кармиона всеведущая. Поэтому ты сначала выясни все у нее, и после этого станет ясно, что тебе следует потом предпринять.

Скрофа задумался. Совет раба действительно был очень практичен.

Помолчав какое-то время, он сказал уже более мягким тоном:

— Ты ужасный плут, Дава, но сейчас подал мне дельную мысль. Действительно, надо ехать к этой проклятой колдунье, авось она направит меня на настоящий путь. Делать нечего, развяжите этого мошенника. Пойдем, — обратился он к Даву, — неси за мной плащ. Посмотрим, что из этого выйдет, тем более, что колдунья живет неподалеку.

— Конечно, — продолжал рассуждать Скрофа, — отправиться в этот проклятый вертеп все равно, что нанести визит самому Плутону, но когда разговор идет о собственной выгоде, отправишься и к Плутону. Надо подробно расспросить колдунью, чтобы получить самые точные указания о приметах злодея. Тогда будет видно как поступить, пожаловаться ли консулу или начать уголовный гражданский процесс. Однако как мне не повезло. Этот мошенник Исавр вручил мне добро, сокровище, нечего сказать. Хорошо я пристроил свои денежки. Все равно, что орел, укравший с жертвенника богов тлеющий уголь вместо говядины. Бедные, бедные мои сестерции! А ты, великий Меркурий, за что так безжалостно мучаешь своего бедного Скрофу? Разве я мало молился тебе, разве не приносил самые богатые жертвы, которые пожирает во славу твою этот толстый кабан Остий? Прошу тебя, добрый, великий Меркурий, сжалься надо мной, исполни мою просьбу, помоги отыскать вора и вернуть назад мои денежки.

Помолившись Меркурию, набожный торговец развратом отправился к жилищу египетской колдуньи Кармионы.

Переулок, в котором она жила, и днем был почти также безлюден, как и ночью. А гряз£ и запущенность при дневном свете еще больше бросались в глаза. В этих местах многие дома были, заполнены проститутками, которые сидя у окон, нагло разглядывали всех проходящих. С коротко остриженными волосами в мужских костюмах, как их обязывал закон того времени, они были ужасны. Вокруг головы каждой была повязана широкая лента, скрывавшая рабское клеймо. Этот пестрый головной убор также был непременной принадлежностью римской проститутки. Основными клиентами этих несчастных являлись посетители таверны, называемой «Кровавое сердце»: воры, карманники, нищие и разбойники.

При появлении в переулке Скрофы и его слуги, все окна отворились, послышались оскорбительные куплеты, грязные выкрики, оскорбления, хохот. Но лишь только проститутки увидели, что прохожие остановились у дверей египетской колдуньи, они мигом отпрянули от окон, начали со страхом читать молитвы и троекратно плевать себе на грудь.[133]

В пещеру египетской колдуньи Скрофу ввела знакомая нам скелетообразная старуха. На этот раз Кармиона была в своем музее и сердито шептала какие-то проклятия, перебирая гадательные косточки.

— Всемогущая ворожея, которая читает нашу книгу судеб… — начал было Скрофа.

— Тебе что надо? — сердито оборвала его колдунья. — Говори покороче. У меня нет ни времени, ни желания выслушивать твои бредни.

Владелец гетер несколько смутился от такого нелюбезного приема.

— Ты кажется, не понял меня, старик! — опять сказала ворожея. — Я желаю, чтобы ты покороче изложил свою просьбу. Если смерть направится за тобой, то она, как видно, без труда настигнет тебя. Ну, говори, я слушаю.

— В последнюю ночь у меня из кармана улетучились сто… прости двадцать четыре тысячи сестерций, да кроме того пропали все мои расходы на содержание, помещение, кормление и мало еще на что. Я думал заработать, поскольку она прекрасна, а тут нет… и все пропало.

— Ты бредишь, старик, какое отношение имеет красота к твоим улетевшим деньгам?

— Представь себе, именно красота имеет прямое отношение к моим исчезнувшим деньгам, да, да, самое прямое…