— О?.. — подбодрила я. Иногда с этого начинались мои лучшие истории.

— Я хочу, чтобы меня кремировали, но я против всяких служб и памятников, — важно проговорила она. — Вместо этого я уже отложила деньги, чтобы моим ближайшим друзьям устроили частный доступ в зал Королевской академии. Я составила список картин, и исполнителям моей последней воли на факультете изящных искусств в Оксфорде предстоит позаботиться, чтобы по такому случаю все полотна собрали вместе.

Затем она на одном дыхании выдала список картин.

— Боже, — проговорила я, — Дженет, как оригинально.

Я позвонила в «Телеграф» и сказала, что с Дженет статьи не выйдет. Они заставили меня ждать целую вечность, потом редактор журнала подошла и сказала:

— Мими, не беспокойся, у нас есть в запасе немало твоих статей — почему бы тебе пока не попробовать с Айаном Дунканом Смитом[22]? А пока ты этим занимаешься, почему бы тебе быстренько не накатать статейку для «Уик-энд» о людях, которые уже построили себе мавзолеи?

— С удовольствием, — ответила я сквозь сжатые зубы и набрала номер Робина Лэйна Фокса из Нью-Колледжа в Оксфорде, чтобы выслушать все о его будущем месте упокоения в Левадии, Македонии, где своды склепа уже украшены фресками, розами с шестьюдесятью лепестками и танцующими девами.

Клэр

Если ты идешь в Вестбурн-гроув в середине дня, если в тот же день намечается большое светское мероприятия типа вечеринки у Эйвери, тебе кажется, что ты тонешь. Вся жизнь проносится у тебя перед глазами, пока ты проходишь по Двести второй улице в «Куэсчен эйр» за джинсами или какой-нибудь мелочью из последней коллекции Вивьен Вествуд. Начинаешь думать, а работает ли кто-нибудь вообще, пока не поймешь, что для многих женщин, особенно здесь, шопинг и есть их работа.

У меня только что закончилась встреча с Донной, которая не зря берет свои сто фунтов в час. Она сделала несколько революционных предположений, что еще может снять блоки у меня и Гидеона. Я обдумывала ее слова, выбирая продукты для позднего ужина. Неподалеку Тики Бейнз тратила семнадцать с половиной фунтов на блюдо из жаренной в масле тыквы с чили и зелеными бобами, приправленное чесноком и кунжутом. Мы поздоровались.

Я вышла из супермаркета и купила латте «У Тома», чтобы в салоне мне было что выпить, размышляя над словами Донны. В кафе я встретила Локхартов, завтракавших с Эмили Моример, актрисой. На столе у них были блины, яйца, мюсли, греческий йогурт, каша с голубикой, медом, бананом, и все такое.

И Локхарты, и Эмили в качестве аксессуаров захватили с собой малышей и сидели за большим круглым столом в центре кафе, поедая калорийный завтрак в окружении людей с ноутбуками на коленях. Очаровательное зрелище — но почему-то милая сцена «многодетные семьи за завтраком» испортила мне настроение.

Не из-за Тики. Из-за Джиджи Локхарт.

Тики чудесная. Мне она нравится. Она и Эд (он адвокат, заслуживший прозвище Светлая Голова) каждое Рождество устраивают вечеринку. Рано утром Тики следит, чтобы всю мебель, завернутую в серые покрывала, вынесли на склад вниз по улице. Локхартам приходится арендовать все парковочные места в округе — должно быть, организация данного мероприятия просто кошмар. Даже Тики, у которой степень МБА и которая управляла подразделением Ди-эйч-эл до того, как заняться детьми, признает, что для нее это непросто.

Затем семьсот человек заполняют дом и лакомятся закусками. Официанты дефилируют с подносами канапе: розоватой фуа-гра на малюсеньких гречневых блинчиках, ломтиками говядины со свежим хреном и помидорами черри, фаршированными ризотто.

Когда приближается кульминационный момент, официантки разносят тарелки с крошечными пудингами, шоколадным муссом на хрустящем пралине и мороженое в вафельных трубочках. Ровно в десять тридцать хозяева начинают гасить и зажигать огни, чтобы подать сигнал, что уже пора расходиться.

Это определенно одна из лучших вечеринок в году, частично потому, что в самом начале следующего года Эд и Тики садятся за список приглашенных. Вооружившись фломастером, они просматривают страницы и подчеркивают имена десяти процентов гостей, чтобы в следующий раз пришли новые люди. Это очень важно.

Нет, не Тики, а Джиджи вызывает у меня желание броситься под колеса автобуса. Она пробуждает во мне чувства, которые я, как мне казалось, подавила в себе с тех пор, как оставила пост главного редактора «Хаус энд гарденс», чтобы полностью сосредоточиться на ландшафтном дизайне, нашем новом доме и моей мечте: подарить саду Ноттинг-Хилла еще одного малыша.

С Джиджи никогда не знаешь, чего ожидать. Она немного себе на уме, но это придает ей определенное очарование. Но во всем, что касается вечеринок, она чудовище. Для нее тусовки — не просто повод увидеть всех старых друзей одновременно. Это смертельное оружие. Она игнорирует тебя, пока ты не заговоришь с кем-нибудь интересным. Тогда она подойдет поздороваться. С ней всегда так — старые друзья должны погибнуть для того, чтобы появились новые, еще более блестящие.

Вот как здесь все устроено. Могу гарантировать, что если Джиджи представит Хью Гранта своему злейшему врагу, злейший враг всем будет рассказывать, какая прелесть эта Джиджи, как милы Локхарты и какие потрясающие вечеринки они устраивают.

Когда я вернулась после обеда с Мими из «Фреш энд уайлд», где она небрежно спросила, играя вилкой с салатом из киноа, переехал ли Сай Каспариан в новую резиденцию (я не смогла ее просветить), меня клонило в сон. Все из-за прошедшей ночи.

Я вздремнула до трех тридцати, потом выпила чаю, разобралась с почтой, разместила заказы, потом надела ботинки от Ильзы Джейкобсен, вышла в сад и направилась к резиденции Эйвери и дому Каспариана. Я решила в качестве сюрприза для бедной Салли, нашей хозяйки сегодня вечером, проверить напоследок, все ли в порядке. Я также хотела быть уверена, что если Саю понадобится ландшафтный дизайнер, он наймет меня, а не какого-то типа, жаждущего заполучить клиента в нашем районе. Дело, конечно, не в деньгах. Дело в гордости.

Я выбрала несколько камней из тяжелой глинистой почвы и бросила их в тележку. На улицу вышла Меган с сырыми капустными листьями. Она присоединилась ко мне. Меган — самая младшая. По старшинству сначала идут Курт, Маргарита, Кевин, а потом уже Меган. Она принарядилась. Опершись на лопату, я смотрела, как она кормит кроликов.

Скримшоу, золотистый Лабрадор, бил лапой в заднюю дверь. Когда Меган аккуратно заперла клетки и выпустила его, пес вылетел в сад и стал неистово носиться по кругу. Я смотрела на него и думала, что даже если у нас не будет детей, мы никогда не заведем пса. Я и так не любительница собак, а теперь, когда у нас есть Вусси, могу пойти еще дальше и сказать, что я кошатница.

— Меган, как зовут твоих кроликов? — спросила я.

— Их зовут Грэйдон и Тоби, — ответила она тоненьким американским голоском.

— Хорошие имена, — сказала я, чем побудила ее пуститься в долгое повествование о том, как Тоби всегда кусает Грэйдона, поэтому ему пришлось купить отдельную клетку.

Слушая рассказ, я посмотрела на Грэйдона и заметила, что он забился в дальний угол и дрожит, в то время как Тоби смотрит на него, прижавшись к передней стенке клетки. Меня поразила догадка, что даже животные в нашем саду враждуют. Я отогнала эту негативную мысль так, как учила меня Донна, сказав про себя «удалить», как будто это был ненужный спам в компьютере.

Меган воспользовалась паузой в разговоре и скрылась в саду, заставив меня почувствовать, что она только и ждала момента, чтобы ускользнуть.

На лужайке в лучах солнца (листва деревьев делает весну и лето не такими жаркими) Мими болтала с Триш Додд-Ноубл. В руке у Мими была теннисная ракетка. Рядом Калипсо, пуская слюни, нетерпеливо ждала, когда же хозяйка бросит мяч, чтобы принести его.

Я увидела, как Скримшоу наложил кучу поддеревом. Я сделала мысленную пометку поднять на собрании вечную проблему фекалий.