-    Я, Соня, поясняю нашему новому сотруднику, - обратился к ней Гапченко, - что техническую работу у нас есть кому делать. - Ну, хотя бы тебе.

-    Конечно, — согласилась Софья Самойловна, замигав короткими ресничками и придав лицу на этот раз выражение особой деловитости.

-    А Ефиму Моисеевичу, как классному журналисту, - Ефим опять отметил про себя тон, которым это было сказано, - придется поставлять материал, разбирать поступающие в редакцию сигналы и еще кое-чем заниматься... Ну, допустим, возникнут непредвиденные обстоятельства...

-    Конечно, - подтвердила Софья Самойловна.

-    Знаешь, Соня, Сегалу не понравился опус Крошкиной о нем и его смене. Давай поручим ему, - глядя на Ефима с полуприкрытым подкусом, предложил Гапченко, - написать очерк страничек на десять о Радужине и его бригаде.

-    Конечно, - снова согласилась Софья Самойловна.

-    Не возражаете? - обратился редактор к Ефиму.

-    Вообще-то мне больше по душе критические материалы, посложнее да позаковыристее...

Редактор переглянулся с заместителем.

-    Хорошо, тогда поручим вам разобраться в работе комбината питания. Жалоб на него, письменных и устных, мы получили немало. Несколько раз выступали, правда поверхностно, эффекта никакого. Попробуйте, Ефим Моисеевич, чуть потеплевшим голосом сказал Гапченко, - поглубже вникнуть в этот вопрос, дадим вам на это неделю. Хватит?

-    Конечно, хватит, - определила Софья Самойловна, хотя вопрос к ней совсем не относился.

-    Не знаю, - сказал Ефим, - на деле видно будет: может быть, хватит, а, может быть, и нет.

-    Добро, - заключил Гапченко, - значит, примерно через неделю статью ко мне на стол.

Глава тринадцатая

Из материалов, помещенных в газете «Все для победы» за 1944 год о комбинате питания, Ефиму удалось узнать немногое. В одной из заметок говорилось об антисанитарии в столовой, в другой — об осколке стекла в каше, поданной рабочему, в третьей — рабкор жаловался на значительное уменьшение порций дополнительного питания. Пожалуй, все. А вот анонимное письмо, недавно полученное редакцией, заинтересовало. Неизвестный автор сообщал: «Работники столовой, особенно повара, уходят через черный ход с брюхатыми сумками. Факт - продукты воруют, проверьте, сами убедитесь...»

Все может быть, подумал Сегал. Он вспомнил, как еще до войны ему, корреспонденту городской газеты, приходилось писать о так называемых точках общепита. И даже тогда, когда в московских продовольственных магазинах и на колхозных рынках и в мясе, и в рыбе, и в прочей снеди недостатка не ощущалось, да и цены были божескими, некоторые заведующие столовыми, буфетами, повара и шеф-повара - воровали, с разным размахом, но воровали.

Можно себе представить, думал Ефим, сколько жуликов расплодилось и что они вытворяют теперь, в войну, когда каждый кусок мяса, хлеба, масла - на вес золота! А, главное, когда и силы, и внимание народные сосредоточены на фронте. Не до контроля за общепитовцами: есть дела поважнее!.. Жуликам раздолье в такой обстановке.

* * *

Комбинат питания, или фабрика-кухня, как гласила вывеска, оказался довольно крупным и сложным предприятием. В. разных его службах было занято более двухсот человек.

Для начала, прикинул Ефим, надо узнать, сколько расхитителей поймано и обезврежено на комбинате за годы войны, кто именно. Он задал эти вопросы заведующей бытовым сектором завкома профсоюза Елене Пантелеевне Лисичкиной. Цветущая, полногрудая дама с чуть седоватым перманентом озадаченно посмотрела на Ефима и в свою очередь спросила:

-    Вы откуда будете, молодой человек?

-    Я представился вам: из редакции, новый сотрудник.

-    А мне показалось, из милиции, - недоуменно пожала плечами Лисичкина. - Какое дело редакции, кого поймали, кого посадили на комбинате... Мы, завком, и то этим : не интересуемся и вам не советуем. На это есть прокурор,  милиция...

 Небольшие карие глаза ее были поразительно схожи с  глазами Яшки-кровопийцы. Она то и дело отводила их в  сторону, избегая встречи с тазами Сегала.

-    А как, на ваш взгляд, кормят в столовых комбината? Это уж, надеюсь, дело завкома, а не милиции?

-    Ну... - не сразу ответила Лисичкина, - как кормят, так кормят... Обыкновенно. Время военное, не до разносолов, сами понимаете, товарищ корреспондент.

-    Так-то оно так, - возразил Ефим, - но, по-моему, кормят очень плохо даже для военного времени. Мне комбинатовские угощения прекрасно известны: я полгода на них живу. Сказать честно, они у меня поперек горла стоят. Вероятно, и вы питаетесь в заводской столовой? Каково ваше личное мнение о ней?

-    Я человек больной, - страдальчески проговорила  Лисичкина, - поэтому дважды в день пользуюсь диетпитанием.

Румяное сытое лицо завкомовской дамы никак не вязалось с ее сетованием на плохое здоровье.

-    А жалобы от посетителей поступают в завком? - спросил Ефим.

- Поступают. И что? Мало ли недовольных! В комбинат ходят тыщи, всем не угодишь...

Зазвонил телефон. Лисичкина взяла трубку.

-    Завком слушает. Василий Данилович?.. Сию минуту иду. - Она положила трубку, заторопилась. - Советую вам, молодой человек, обратиться к товарищу Дуганову, старшему мастеру из ремонтно-механического... Он у нас голова заводского рабочего контроля.

Минут через двадцать Сегал беседовал с Дугановым, грузноватым человеком, лет шестидесяти, седоусым, медлительным.

-    Да, действительно, - подтвердил Дуганов, разминая, но почему-то не прикуривая папиросу, - действительно, я возглавляю рабочий контроль больше трех лет. Комбинат питания?.. Наши контролеры обнаруживали там отдельные фокусы, но чтоб через меру — имею в виду уголовные преступления, то таковых нами не обнаружено. Сам я в столовую не хожу, обедаю дома. Вот... — Дуганов, наконец, раскурил папиросу, - больше ничего сообщить не могу. У меня человек тридцать помощников, вот они и контролируют, когда возможность есть, шастают по столовым, магазинам. Но и у них свободного времени в обрез. Так что...

Дуганов продолжал говорить, но Ефим его уже не слушал. Ему стало ясно: ни рабочий контроль, ни завком серьезно комбинатом питания не занимаются. Живется комбинатовским работникам - как крысам в хлебном амбаре, где и духом кошачьим не пахнет, и ни одной крысоловки не поставлено. Остается побывать в районном ОБХСС.

Начальник ОБХСС в чине капитана, немолодой человек с тупоносым лицом, встретил Ефима молчаливым вопросом: чего, мол, пожаловал?

Ефим отрекомендовался:

-    Сотрудник газеты «Все для победы».

-    Капитан Алимов. Прошу, присаживайтесь. Слушаю вас.

Ефим коротко изложил цель визита.

Капитан приподнял белесые щетинистые брови, отчего на лбу его обозначились две ровные морщины, постучал костяшками согнутых пальцев о край стола, он словно что-то вспоминал, но вспомнить никак не мог.

-    Комбинат питания, говорите? Злостных хищений там не припомню. Я этой службой почти четыре года командую, однако при мне ничего такого, чтоб уж очень, на фабрике-кухне не было. Впрочем, сколько у нас объектов, сколько делов... Разве упомнишь? Питательными точками у нас занимается лейтенант Касатиков. Сейчас вызовем его сюда.

Явился Касатиков. Долговязый, угловатый, с большим, усыпанным коричневыми веснушками носом.

-    Слушаю вас, товарищ капитан.

-    Вот корреспондент интересуется комбинатом питания, фабрикой-кухней, - сказал капитан.

-    Какой фабрикой-кухней? У меня их несколько...

-    С моторного, — сказал Ефим.

-    А! С моторного завода? Что вас интересует?

-    Вы давно занимаетесь комбинатом?

-    Три года. А что?

-    Срок порядочный. За это время там не обнаружено вами серьезных недостатков?

- Никак нет, товарищ корреспондент, кое-что было мелкое... Крупное? Ничего такого не случалось. Директор комбината Корней Гаврилович Грызо - человек уважаемый, авторитетный, поставленный райкомом партии. Как же ему не верить?.. Там большая группа рабочих контролеров, я туда частенько заглядываю. Нет, не беспокойтесь, там полный порядок.