Резко похолодало. Лужицы покрылись льдом, дожди сменились легким снежком, который, касаясь земли, тут же таял, оставаясь только не ветках мокрых, почерневших деревьев.
Машина остановилась у покосившейся хибары не берегу Иваньковского водохранилища.
— Это должно быть здесь, — уверенно заявил Андрей.
Он взял с заднего сиденья старенький портфельчик и вышел из машины.
Калитка открьшась сама. За ней стояли двое. Крепкие ребята — с такими лучше не встречаться на узкой дорожке в безлюдном месте.
— Мне нужен Кадило и его гость. У меня к ним разговор.
Андрея пропустили на заброшенный заросший участок и проводили в дом. Перед тем как впустить гостя в комнату, его обыскали.
Человек, похожий на лешего, сидел за огромным столом и подозрительно разглядывал пришельца. Окладистая борода, длинные волосы и черные очки.
— С чем пожаловал, приятель? — зычным голосом задал вопрос хозяин.
— Я курьер от господина Сарафанова. Мне нужно повидать Михал Абрамыча Тихомирова. У меня к нему письмо.
— Заждались уже. Забыл о нас Паша.
— Вы знаете обстановку. Пока не закончит начатое дело, казначей не покажется в свете.
Дверь соседней комнаты открьшась, и на пороге появился адвокат. Несмотря на расслабляющую обстановку, Тихомиров выглядел безукоризненно. Чисто выбрит, выглажен, в белой рубашке, галстуке и до блеска начищенных ботинках.
— А почему я вам должен верить, молодой человек? — спросил он с порога. — Я вас никогда раньше не видел.
— Видите ли, Михал Абрамыч, я сын профессора Зарецкого. Пал Матвеич доверил мне вести его дела. Не финансовые, конечно, а скорее фельдъегерские. А также он попросил меня взять на себя заботы умершего Марфуты.
— Я сожалею, что Марфута сбежал.
— Пытался сбежать. С моей женой. Теперь они оба лежат в морге Тихоновой пустыни и будут похоронены за государственный счет.
— Где письмо?
Андрей достал из портфеля видеокассету.
— Пал Матвеич посчитал, что такое послание будет более убедительным. Вы человек недоверчивый.
— Любопытный ход. Паша всегда отличался оригинальностью. Что ж, посмотрим.
Они устроились в небольшой комнатушке, где стоял видеоплейер и телевизор.
Адвокат вставил кассету и сел на кровать, где спал какой-то парнишка, а точнее сказать, что-то непонятное, среднего рода. Гладкая грудь, длинные, крашеные волосы, остатки помады на губах, маленькие сережки и свежая белесая щетинка на подбородке.
— Не обращайте внимания, молодой человек. Сашенька — моя последняя слабость.
— А почему бы нет, — равнодушно ответил Андрей и уставился в телевизор.
С появлением на экране Сарафанова лица присутствовавших напряглись.
"Рад видеть тебя в здравии, Миша. Я знал, что гы сделаешь все как надо.
Терпи, друг мой, терпи. Еще не время выходить нам на большую арену. Следи за новостями. Как только сдохнет последний масон, мы вернемся в свет. Знаю, что такому человеку, как ты, трудно сидеть без дел. Советую тебе поработать не периферии, где о тебе и твоей смерти мало кто знает. В одном из подмосковных СИЗО сидит женщина. Дело, заведенное на нее, не стоит выеденного яйца. Все выдвинутые против нее обвинения ты разбомбишь в считанные минуты. Эта женщина нужна мне на свободе. Зовут ее Татьяна Михайловна Медведева. Ты должен знать, о ком идет речь. Подробности ее дела изложены на пяти страницах машинописного текста, который передаст тебе мой человек, сидящий в данный момент рядом с тобой. Остальное узнаешь сам. Я на тебя надеюсь, Миша.
Об этом все. Теперь о главном. Передай моему курьеру свой знаменитый портфель с договорами. Особенно меня интересуют те, которые подписывал Чегорин.
Пора этого парня отправлять на зону. Ну а потом Кадило позаботится, чтобы нашему высокопоставленному другу жилось вольготно в местах, не столь отдаленных. Каждый должен получить то, что он заслуживает. Мы обязаны расчистить себе дорогу, прежде чем ступить на нее. На этом я закругляюсь, друг мой. Надеюсь, ты мне веришь!"
На экране появилась сетка. Все молчали.
Тихомиров встал и начал расхаживать по комнате, где больше трех шагов в одну из сторон сделать было нелегко. Андрей молчал. Кадило не отрывал глаз от адвоката.
— Совсем не этого я ждал, — бурчал себе под нос Тихомиров. — У Сарафанова поехала крыша. Слишком большой риск вылезать мне из норы. Зачем ему нужна эта чертова баба? Какую роль он ей отводит?
— Простую, — вмешался Андрей. — Обмен. Полковник Медведев не в силах вытащить свою жену из петли. Татьяна не согласится встретиться с мужем, а уж тем более рассказать ему всю правду. С вами она пойдет на контакт, потому что знает, кто вы и кем присланы. Если Медведев арестует Чегорина, то получит свою жену. Хочу добавить: следствие заинтересовано в обвинительном приговоре. На Татьяну можно повесить всех собак и закрыть ряд провальных дел. Спасти ее может не просто адвокат, а такой мэтр, как вы. И это надо сделать.
— Вынужден! — заключил Тихомиров и остановился. — Он мне не оставляет другого выхода, к сожалению. Риск — это не сарафановский метод борьбы. С его фантазией можно было придумать более смелый ход.
— Конечно: выкрасть Татьяну из тюрьмы. А дальше что? Бега? Нет. Она должна выйти чистой. Ей придется жить с мужем среди людей, а не скитаться по пригородным дачам. Она свое отбегала. Вот почему Павел Матвеевич избрал этот метод, а не другой.
— Ладно. Давайте на нее материалы, а ты, Кадило, неси мой портфель с договорами. Будем уповать на милость Всевышнего.
— Надежней рассчитывать на собственную силу и талант. Рано вы лапки кверху поднимаете, господин Тихомиров. Цыплят по осени считают.
Адвокат взглянул на Андрея с некоторой настороженностью и увидел слабую ухмылку на лице и легкую иронию во взгляде.
Слесари сидели в подсобке и забивали «козла». Чистенькие, в голубой с желтым униформе, они походили на бригаду, обслуживающую самолеты в международном аэропорту, а не на водопроводчиков из московского РЭУ. И лишь только старый закостенелый жаргон не менялся с годами.
Андрей заглянул в коморку и спросил:
— Гришу Воротникова я могу повидать?
Крупногабаритный толстяк в вязаной шапочке повернулся к двери и тут же дал оценку клиенту. Дорогая дубленка, норковая шапка, шелковый шарф и замшевые сапоги. Стоило ответить.
— Гриша — это я, но заявки принимает диспетчер.
— А ты думаешь, я тупой? Или ты слишком хорошо живешь от заявок?
— Значит, грамотный?
— Не первый ремонт делаю.
Гриша усмехнулся, положил кости и встал, едва не пробив головой потолок.
— Доиграй за меня, Петро.
Они вышли во двор.
— Ну рассказывай, где у тебя течет?
— У меня все уже вытекло, Гриша. Но, зная то, что ты в этой конторе числишься среди самых лучших и дорогих, решил обратиться к тебе. Правительственный дом в Харитоновском ты обслу живаешь?
— Пока доверяют.
— И жильцов всех знаешь?
— Допустим. Менял краны я, но с тех пор они не текут. Я в одну квартиру дважды не хожу.
— Похвально. В сорок четвертой квартире установлено джакузи, а стены выложены плитами из натуральной яшмы. Не ванная, а дворец. Дороже янтарной комнаты.
— К чему клонишь?
Андрей снял с плеча сумку и расстегнул ее.
— Этот смеситель отделан натуральной яшмой. Вещь коллекционная, выполнена на заказ. Хозяйка квартиры, мадам Сорокина, отвалит тебе за такую штуку две тысячи баксов. Не меньше. Плюс работа и забота. Бешеные деньги. Согласен?
Слесарь повертел смеситель в руках и покачал головой.
— Слов нет. Вещь классная. Машка за нее и больше отвалит. У них денег куры не клюют. Но у меня нет сейчас таких бабок. Сколько ты за него хочешь?
— Небольшую услугу. Смеситель я тебе подарю и добавлю еще пару кусков зеленых. Есть над чем подумать.
Воротников с подозрением глянул на клиента.
— Упакован ты неплохо. Видать, хорошо шелестит в кармане. Ключи от квартиры нужны? Зря хлопочешь. Рыл восемь ее обхаживают, и все со шпалерами. Мышь не проскочит. Глухо, паренек.