Трое солидных мужчин сидели в глубоких креслах и смотрели на экран телевизора. Они очень внимательно вглядывались в человека, который общался с ними с помощью современной техники.
Легкая усмешка, иронический взгляд, манеры не оставляли сомнений в том, что на пленке записано выступление Сарафанова. Никто из них близко и подолгу не общался с казначеем «Черного лебедя», но сейчас этот человек стал камнем преткновения и занимал особое место в интересах теневых структур. Объединившись в масонскую ложу — как они сами именовали свою организацию, — высокопоставленные коррупционеры не могли потерпеть поражение от волка-одиночки с немеренными амбициями, заносчивым характером и завышенным самомнением.
"Итак, уважаемые господа, я вынужден вести с вами односторонние переговоры. Ваше мнение мне известно. Я не согласен выполнять волю организации и быть пешкой. Вы не привыкли ценить талант, вам нужно послушание. В свое время я с вами согласился, что клан «Черный лебедь» выработал свой ресурс и подлежит списанию. Я даже принял на себя роль палача и уничтожил верхушку клана. Но вам этого показалось мало. Вы предложили мне заняться самоизоляцией, а если точнее, то сунуть голову в петлю, сдать казну и исчезнуть с лица земли. Мы уже не дети.
Пора переоценить ценности. Лишив меня денег, вы лишаете меня силы, подрезаете мне крылья и стираете в порошок. Ваши условия неприемлемы. Лучше погибнуть в бою, чем встать к стенке по собственному желанию. Вы не оставили мне выбора.
Таких людей, как я, очень опасно загонять в угол. Вы недооцениваете противника.
Вам обо мне ничего не известно. Это ваше упущение. Зато я знаю каждого из вас как собственные пять пальцев. Советую одуматься. Лучшим примирением будет назначение меня на пост казначея всей организации и отзыв заказа на мое уничтожение. Начнем с малого.
Вашим первым шагом может стать освобождение моей жены. Такие дешевые трюки не к лицу столь важным персонам. Ну а взамен я дарю вам шкуру недобитого Вихрова вместе с его командой. Не затрачивайте силы на мелкие пакости. Команду можно убрать одним хлопком и безболезненно. Через три дня Вихров и остатки его бригады появятся в Твери. Не мешайте ему, а постарайтесь пойти навстречу. Ему нужно попасть в Чечню, так пустите его туда. Официально — с Тверским ОМОНом. В Моздоке его должен встретить проводник, некий капитан Соловьев. Проводник должен вывести Вихрова к границе, где ему от моего имени передадут деньги по сто тысяч на каждого. Что вы ему вручите — ваше дело. Хотите деньги, хотите мину. Вихров ваш. Он может исчезнуть бесследно, а может погибнуть смертью храбрых. Об этом вы сообщите общественности через средства массовой информации.
Действуйте по собственному усмотрению, схема вам дана, и она сработает, если вы не переусердствуете.
Итак, с кланом покончено, а моя жена свободна и в любую секунду может уехать, куда ей захочется. О втором этапе наших взаимоотношений мы поговорим позже. Начинайте выполнять первое мое условие. Даю вам двое суток. В противном случае я сам пойду в атаку, и будет поздно.
Сарафанов замолк и после паузы продолжил:
— Я прекрасно знаю, кто сейчас сидит перед экраном и смотрит эту запись.
Обращаюсь к каждому из вас по отдельности. Господин Сорокин, вы умрете от яда.
Вашу гибель способен предотвратить только я один. Советую задуматься над этим.
Господин Хабаров, вы умрете от сердечной недостаточности. Ваше сердце не выдержит стрессов. Господин Чегорин, вас в большей степени, чем остальных, интересовали все договоры клана. На многих стоит ваша подпись. Вы — беспечный человек и всегда были уверены в своей непотопляемости. Оставшись без защиты и высокого покровительства, вы превратитесь в беспомощного ребенка. Я не стану тратить на вас особых усилий. Вас попросту арестуют, и вы получите пожизненный срок. Тюрьма для таких людей, как вы, страшнее смерти. Всего этого может не произойти, если мы найдем общий язык. У вас есть время подумать. Ваш ход, господа!"
Изображение исчезло с экрана.
— Каков поганец! — воскликнул Чегорин.
— Как к нам попала эта пленка? — спросил Хабаров.
— Лежала в моем кабинете с фельдъегерской почтой на столе. Проследить отправителя нетрудно, только я не вижу в этом смысла, — ответил Сорокин. — Сарафанов — человек аккуратный и работает без оплошностей. Что будем делать?
— Идти на уступки — значит показать свою слабость, — возмутился Чегорин.
— Наверху нас не поймут. Нет такой силы, которая способная выдвигать требования организации. Сарафанова придется уничтожить, а казну списать. Не так велика сумма в сравнении с престижем.
— Согласен, — кивнул Сорокин. — Это выход, но вы забываете о другом. Если мы не вернем деньги, то нас отправят в отставку. Деньги можно списать, но кто после этого поручится за нашу безопасность? У нас не принято торговаться и прощать.
— А угрозы Сарафанова? Не забывайте: этот человек уничтожил клан и выскользнул из наших рук, как кусок мыла.
В глазах Чегорина блеснули искорки страха.
— Блеф! — твердо заявил Хабаров. — Не тот уровень. Я не умру от приступа.
Врачи не позволят. Интересно мне знать, как он собирается отравить Сорокина, если наш брезгливый министр заставляет пробовать всю свою пищу повара, а после долгих выжиданий садится за стол сам. Сарафанов знал все о своих дружках из клана и поэтому легко с ними справился.
Чегорин забеспокоился:
— Но мои подписи действительно есть на договорах. Иначе мы не смогли бы отгружать металл с заводов.
— Пока мы живы, тебе ничто не грозит. А нас достать невозможно. Сарафанов слишком мелко плавает. Думать надо о тех, кто стоит над нами. Вот там с нами чикаться не станут! — высказался Хабаров.
Чегорин ударил кулаком по столу.
— Никаких поблажек Сарафанову! Наглец! А жену банкира уничтожить и подбросить ему в квартиру, где ее взяли. Сам явится на похороны — вот там и поговорим.
— А что делать с Вихровым? — спросил Сорокин.
— Тебе Сарафанов все уже расписал. Соединяйся с министерством внутренних дел и давай инструкции, — скороговоркой бросил Хабаров. — Вихров — отработанный материал, он меня меньше всего беспокоит. Думать нужно, как деньги найти!
В эту же минуту на другом конце Москвы полковник Медведев ломал себе голову, как найти собственную жену. У каждого свои заботы.
Он пил водку и тупо смотрел в телевизор. Ни один преступник не мог уйти от преследования опытного чекиста, а собственная жена гоняла его по российским дорогам, как мальчишку.
Зазвонил телефон, и он снял трубку.
— Владимир Сергеевич, вас подполковник Ефимов беспокоит, если помните.
— К сожалению, помню.
— И я сожалею. Ничего утешительного сказать вам не могу. Вашу жену нашли.
— Где она? — встрепенулся Медведев.
— Спокойно. Вас к ней не допустят. Она в тюремной больнице Московской области.
— Кто? — закричая Медведев.
— Попытка самоубийства. Последний патрон из своего браунинга Татьяна Михална решила пустить себе в висок. Ее спасли очки. Пуля угодила в дужку, изменила траекторию и вышла через правый глаз. Поуродовалась здорово, но жизнь вне опасности. Вам стоит подумать об адвокате. Пистолет-то все же был в ее руках. Следствие не поверит в то, что ваша жена время от времени одалживала его убийце. И если она чиста перед законом, то зачем ей стреляться? Однако последний выстрел остался за ней…
Медведев бросил трубку. Он не знал, радоваться ему или плакать. С одной стороны, Таня жива и находилась в безопасности. С другой стороны, он не видел возможности вытащить ее из тюрьмы. Довели девку, сволочи! Медведев взялся за бутылку, словно в ней были ответы на сложные вопросы.
Санитар отбросил простыню, и перед глазами присутствующих возникло бледное лицо девушки с черной дырой во лбу.
— Да, это она, — холодно сказала Наташа, — Зарецкая Юлия Дмитриевна, двадцати пяти лет. Офицер милиции записал показания в протокол. Врач сделал пометку в карте.