— Кажется, вы чем-то расстроены, мистер Макферсон? — участливо спросила она, кладя перед ним бумаги, принесенные на подпись.

— Вы это верно заметили, мисс Салливан, — ответил ресторатор, отодвигая от себя документы. — Я расстроен из-за многих вещей, а в частности — из-за этого письма.

Он протянул девушке письмо, и та начала читать его с подобающим вниманием. Но, дочитав почти до конца, она остановилась в изумлении, а затем опять принялась за него с самого начала. Макферсон надел очки и смотрел на помощницу испытующим взглядом.

— Все это очень любопытно, — произнесла девушка, видя, что патрон ждет ее комментариев по поводу письма. — Очень любопытно, — повторила она.

— Скорее странно, — прервал ее босс, — да, странно. Самое странное письмо, которое я когда-либо получал. Видите, на почтовом штемпеле стоит «Куйаба, Бразилия». Оно получено три месяца тому назад. Мне было чрезвычайно интересно узнать, где находится эта Куйаба и что из себя представляет. И теперь я занялся этим вопросом серьезно.

Произнеся это с некоторой гордостью, он откинулся на спинку стула, засунул руки в карманы и взглянул на свою секретаршу.

— А где она находится? — спросила она.

— Куйаба, — ответил ресторатор, с трудом ворочая языком, не привыкшим к такому сочетанию звуков, — находится в восточной части Бразилии, на границе с Боливией. Город стоит на реке Куйабе и известен как столица бразильских алмазных приисков.

— Значит, автор этого письма живет там?

— Не знаю. С нас достаточно того, что он пишет оттуда. Он заказывает обед на четыре персоны в отдельном кабинете с окнами на реку ровно в восемь часов — заказывает за три месяца вперед, дает список блюд и даже указания относительно сервировки стола. Примечателен тот факт, что, как становится ясно из письма, он ни разу не видел тех, с кем будет обедать. Он пишет, что один будет из Гонконга, другой из Блюмфонтейна, а третий находится где-то в Англии. Каждый из них предъявит самую обыкновенную визитную карточку с красным пятнышком в углу, и его тотчас же нужно будет провести в кабинет. В общем, я совершенно ничего не понимаю. — Он замолчал и затем прибавил: — Гонконг находится в Китае, Блюмфонтейн — в Южной Африке.

В этот момент появился старший лакей, остановившийся в дверях с таким видом, точно уважение к хозяину не позволяло ему подойти ближе.

— Уильям, готов ли номер двадцать второй?

— Да, сэр. Вино поставлено охлаждаться и будет подано вовремя.

— В письме сказано: вместо электричества должны гореть свечи под красными колпачками. Готовы ли эти колпачки?

— Все исполнено, сэр.

— Ах да, не забыли ли вы принести блюдечко и бутылку молока? Не правда ли, оригинальное требование?

— Все принесено, сэр.

— Кто будет прислуживать на обеде?

— Джонс, Эдмунд, Брукс и Том.

— Прекрасно. Передай швейцару, чтобы тот внимательнее следил за посетителями, и скажи Бруксу, чтобы он немедленно провел в кабинет этих трех джентльменов.

— Будет исполнено, сэр.

Лакей вышел.

— Хоть все эти указания в высшей степени необычны, надеюсь, что доктор Николя останется доволен их исполнением, — проговорил Макферсон.

Глава II

Без десяти минут восемь небольшой кабриолет подъехал к ресторану. Из него вышел джентльмен плотного телосложения, небольшого роста, на коротких ножках и с длинными волосами, облаченный в сутану, — словом, типичный каноник. Расплатившись с извозчиком, он протянул швейцару, открывшему перед ним массивную входную дверь, свою визитную карточку. Тот, заметив на ней красное пятнышко, окликнул лакея, который тотчас проводил почтенного джентльмена в номер двадцать второй.

Едва лакей успел вернуться на свое место в вестибюле, как подъехал еще один кеб, а за ним еще один. Из второго проворно выпрыгнул высокий, прекрасно сложенный господин лет тридцати; он был одет в элегантный вечерний костюм. Показав швейцару свою карточку, тоже с красным пятнышком, посетитель проследовал за лакеем. То же сделал и джентльмен, вышедший из третьего кеба. Он также был одет в вечерний костюм, но уже иного вида: костюм казался старомодным и довольно поношенным. Этот посетитель был тоже высокого роста, как и предыдущий, но с совершенно седыми волосами и лицом, изборожденным морщинами.

Наконец все трое собрались в кабинете номер двадцать два. Когда лакей ушел, высокий господин, которого мы в отличие от другого будем называть лучше одетым, вынул часы и, взглянув на них, обратился к двум другим.

— Джентльмены, — произнес он с резким американским акцентом, — сейчас без трех минут восемь. Снимем маски: мое имя Истовер.

— Очень рад слышать это, — сказал хуже одетый джентльмен, — мое имя — Прендергаст.

— Удивительно разумное решение, — заметил каноник, — мое имя — Бакстер.

Троица обменялась рукопожатиями и уселась за столом.

— Скажите, пожалуйста, имели ли вы когда-нибудь удовольствие видеть доктора? — спросил Бакстер Прендергаста.

— Ни разу, — ответил тот, — быть может, мистеру Истоверу повезло больше меня?

— Увы, нет.

— Где он находился, когда вы поучили от него весточку?

— В Нэшвилле, Теннеси, — ответил Истовер, — затем в Тагупапа, Новая Зеландия, потом в Пекине.

— А я слышал, что сначала в Брюсселе, затем в Монтевидео и далее на Золотом Берегу в Африке. А вы, мистер Бакстер?

Каноник взглянул на часы: было ровно восемь.

— Сперва в Афганистане, в Кабуле, потом в России, в Нижнем Новгороде, далее в Австралии, на реке Дарлинг, затем в Чили, Вальпараисо, и наконец, в Японии, в Нагасаки.

— Очевидно, он не только таинственная личность, но и великий путешественник.

— А кроме того, он опаздывает к обеду, — проворчал Истовер.

— Часы спешат на две минуты, — заметил Прендергаст.

В эту минуту дверь отворилась, и лакей возвестил: — Доктор Николя.

Услышав объявление, трое собеседников поспешно встали. Вошел Николя. Чтобы описать этого человека подробно, потребовалось бы слишком много времени, потому мы ограничимся упоминанием некоторых характерных черт его облика. Выше среднего роста, широкоплечий, он обладал гибкой, мускулистой фигурой. Гордо посаженная голова с высоким лбом, глубокий, проникающий в душу взгляд, аккуратная черная шевелюра, оливковый оттенок кожи, белоснежные зубы — все это притягивало внимание к доктору Николя. Его миниатюрным рукам и ногам позавидовала бы не одна женщина, а костюм, изящный и строго выдержанный в соответствии с правилами хорошего тона, был безупречен. На вид ему можно было дать лет двадцать восемь. В действительности же он достиг возраста Христа — ему было тридцать три года.

Войдя в кабинет, он первым делом направился к мистеру Истоверу и протянул ему руку.

— Мистер Истовер, если не ошибаюсь? — сказал организатор этой необычной встречи.

— Совершенно верно, — изумленно ответил тот, — но откуда вы это знаете?

— О, я знаю даже больше того: вот мистер Прендергаст, а это Бакстер. Ну что ж, прекрасно, теперь мы все в сборе. Я немного опоздал, поскольку в Ла-Манше была буря, которая меня и задержала. Обед готов и ждет нас.

Они уселись. Ресторан «Империал» заслуженно имел хорошую репутацию, и обед, за который принялись четыре джентльмена, лишний раз доказывал это. Но хороший аппетит был лишь у доктора, остальные же гости уделяли больше внимания своему хозяину, чем превосходно составленному меню. Когда был подан кофе и лакеи вышли, доктор Николя встал и приблизился к маленькому столику, на котором стояла корзина. Он открыл ее, и оттуда мягким скачком выпрыгнул кот совершенно черного цвета. Теперь стало понятно, зачем были принесены блюдечко и молоко. Доктор вновь сел за стол, закурил сигару и обвел взглядом присутствующих.

В это время черный кот, окончив свой обед, вспрыгнул к нему на плечо и, устроившись там поудобнее, уставился своими зелеными фосфоресцирующими глазами на мистера Бакстера. Доктор Николя улыбнулся, заметив эффект, произведенный на его гостей появлением кота.