В то самое утро, когда Кодемор предпринял последнюю попытку запугать миссис Фоксборо, Морган, Сомс и Бесси Хайд приехали в Тэптен-коттедж. Хотя миссис Фоксборо и не подавала виду, ее очень огорчала мысль о том, что с «Сирингой» придется расстаться. Может быть, у ее мужа были и другие средства, но она ничего о них не знала, и театр оставался единственным источником доходов для ее семьи. Конечно, миссис Фоксборо могла вернуться к прежней профессии и иметь хороший ангажемент, но это не могло принести ей таких денег. Она не знала, имел ли Кодемор право распоряжаться в «Сиринге», но ей было известно, что театр заложен. Откуда взять шесть тысяч, она понятия не имела. Миссис Фоксборо была в «Сиринге» рано утром и торопилась вернуться в Тэптен-коттедж, потому что там ее ждало письмо от Моранта.

Когда миссис Фоксборо и Бесси позвали всех из библиотеки — так называли кабинет Джеймса Фоксборо, — Филипп Сомс сел возле своей будущей тещи, которая желала познакомиться с ним, а Морант принялся занимать девушек. Миссис Фоксборо была женщиной проницательной, она слышала о деловых способностях Филиппа Сомса и теперь поразилась его точным замечаниям и о его собственном положении, и о надеждах Герберта. Вдруг ей пришло в голову, что Филипп может дать совет и ей, и без долгих предисловий она рассказала ему историю с Кодемором.

— Не тревожьтесь, миссис Фоксборо, — спокойно произнес мистер Сомс. — Мы сведем этого ростовщика с хорошим юристом, и наверняка окажется, что он не имеет никаких прав на «Сирингу». Когда же придется платить по закладной, я достану для вас денег. С вашего позволения, я позову моего будущего компаньона. Мне кажется, что в прошлом он имел дела с этим Кодемором. Подойди сюда, Герберт, ты нам нужен на одну минуту.

— Что такое? — спросил Герберт, оставляя девушек и переходя из одного конца комнаты в другой.

— Если не ошибаюсь, ты мне как-то говорил, что имел дела с ростовщиком Кодемором…

— Да, это так, он скользкий тип.

— Могу я сказать ему, миссис Фоксборо? — спросил мистер Сомс.

Хозяйка «Сиринги» кивнула в знак согласия, и Филипп поведал другу о притязаниях Кодемора на управление театром.

— Эдакий негодяй! — вскрикнул Морант. — Я хотел бы переломать ему все кости, только сдается мне, что это бесполезно. Послушай, Фил, назначенные нам двое суток уже прошли… Мы хотели переночевать в Лондоне, но пусть Бесси останется здесь, а мы вместо того, чтобы отправиться в гостиницу, съездим в Бомборо. На этот раз послушайся меня, Фил.

— Герберт находчив, миссис Фоксборо, когда даст себе труд подумать. Он знает, что говорит, а я, хоть и не знаю ничего, отдаю себя в его распоряжение.

— Прекрасно. Может быть, я ошибаюсь, миссис Фоксборо, но мне сдается, что Кодемор больше не станет вас беспокоить.

— И я уверен, — сказал Филипп, прощаясь с хозяйкой, — что дела по закладной можно устроить. Помните, что вы теперь имеете право обращаться ко мне за помощью.

Молодые люди попрощались со своими невестами и покинули Тэптен-коттедж.

XXXVI. Все разъясняется

Филипп и Герберт удивили своим появлением престарелых родителей Сомса. Но молодые люди сослались на то, что передумали, и так как старики Сомсы не знали, зачем их сын и его приятель ездили в Лондон, то этого известия им было достаточно. Потом, когда приятели ушли к Филиппу выкурить по сигаре, Морант сказал:

— Мы приехали сюда не затем, чтобы курить. Отправимся к доктору Ингльби и узнаем, нет ли у него известий от Сайласа Ашера.

— Прекрасно! Теперь распоряжаешься ты, — ответил Сомс.

Доктор удивился не меньше стариков Сомсов, увидев друзей.

— Я думал, вы вернетесь завтра, — воскликнул он.

— Мы услышали в Лондоне нечто такое, что заставило нас вернуться. Мы хотим увидеться с мистером Ашером, — ответил Морант, — он обещал приехать сегодня.

— Он приезжал. Хотел рассказать историю бенберийского убийства, но, когда узнал, что вас обоих нет, попросил позволения отложить рассказ. Он считает, что вы можете дать ему какие-то разъяснения… Он ушел только четверть часа тому назад.

— Как это неприятно! — воскликнул Морант.

— Он вряд ли уехал, — заметил Филипп. — Где он остановился, доктор?

— В Вульпокской гостинице; он, вероятно, еще там, я пошлю за ним.

— Я сам пойду, — вызвался Морант. — Вы оставайтесь здесь, а я через четверть часа вернусь с мистером Ашером.

Доктор и Филипп мало говорили в отсутствие Моранта; они оба с таким нетерпением желали услышать предстоящее объяснение, что им было не до разговоров. Не прошло и четверти часа, как явился Герберт в сопровождении Сайласа Ашера.

— Здравствуйте, мистер Сомс, и еще раз здравствуйте, доктор Ингльби. Я очень рад, что вы вернулись, господа, и что мистер Морант пришел за мной. Мне очень хотелось разъяснить вам историю бенберийского убийства, прежде чем я уеду, так как вы в некотором роде к этому причастны. Я должен уехать с последним поездом, но у меня есть свободные полтора часа, а этого времени достаточно, чтобы рассказать все.

— Вы и представить себе не можете, мистер Ашер, как нам хочется вас послушать, — заявил доктор Ингльби. — Эти господа специально для этого приехали из Лондона.

— Мистер Морант сообщил мне об этом, сэр, — ответил сыщик, присаживаясь, и тотчас начал свой рассказ. — Джеймс Фоксборо — и, насколько мне известно, это его настоящее имя, — начинал как клерк лондонского адвоката. Как и многие молодые люди его сословия, он очень любил театр. Каким-то образом он познакомился с мисс Нидией Уиллоби, тогда начинающей актрисой. О ее прошлом мне известно только то, что поведал мне мистер Сомс в этой самой комнате несколько недель тому назад. Да мне и ни к чему знать больше. Итак, они полюбили друг друга и поженились. Джеймс Фоксборо оставил свое место, нарушив условия, и через жену получил небольшой ангажемент на сцене. Но, к несчастью, у него не было таланта. Его жалование было такое же незначительное, как и его роли. Надо отдать Фоксборо справедливость: он не имел ни малейшего желания жить на заработок своей жены и, удостоверившись, что не может доставать себе хлеб на сцене, объявил жене о своем намерении поискать работу в других местах. Они расстались довольно дружелюбно. Может быть, вы спросите, откуда я узнал все это? Я отвечу, что знаю только основные факты, а остальное — мои собственные выводы. Их сумели бы сделать и вы, и любой другой. Джеймсу Фоксборо пришло в голову вернуться к своей бывшей профессии, но надо вспомнить, что он нарушил условия, а это, кажется, служит помехой для дальнейшей карьеры, тем более что он не приобрел прав на звание адвоката; во всяком случае он счел нужным переменить имя и оставить Лондон. Как ему удалось попасть в адвокаты, я не знаю, я потерял его из виду на год или два; когда я разыскал его, он уже практиковал в Лондоне под именем Джона Фосдайка.

— Как! — вскрикнул доктор Ингльби. — Вы хотите сказать, что Джон Фосдайк и Джеймс Фоксборо — один и тот же человек?

— В этом нет ни малейшего сомнения, — ответил Сайлас Ашер.

— Но это невозможно! — возразил Морант. — Конечно, они очень похожи, но чтобы один и тот же человек… смешно!

— Я вам говорил, что это удивительное дело, — возразил сыщик, — и мы потому не могли найти Джеймса Фоксборо, что он похоронен в могиле Джона Фосдайка.

— Но, боже мой, мистер Ашер! — ужаснулся доктор Ингльби. — Получается, что бедная миссис Фосдайк не была его законной женой?

— Несомненно. Во-первых, ее мужа звали не Фосдайк, а во-вторых, он был уже женат прежде. Когда Фоксборо приехал в Бомборо, он был очень беден. Он беспрестанно ездил в Лондон и получал помощь от своей жены. А теперь, доктор Ингльби, я буду очень благодарен вам, если вы дополните мой рассказ об этом человеке…

— Фосдайк, или, вернее, Фоксборо, постепенно приобрел здесь хорошую практику, он был настойчив и совал палец во всякий общественный пирог. Он был красноречив, популярен и умен, имел наклонности к спорту, любил охоту и скачки. Практика его быстро росла, он стал в городе влиятельным человеком и совершил самый удачный шаг в своей жизни — женился на Мэри Кимберли. Благодаря своей жене он получил место городского секретаря. Мне остается только прибавить, что несмотря на хороший доход, он постоянно нуждался в деньгах.