— И по его окончанию тебя ожидали добрые объятия специалистов «Избы»! Ничего удивительного, внучок, номинесы постоянно лишают друг друга ценных работников тем или иным способом. Провокации — это норма в противостоянии кланов. На войне как на войне, так что к тебе лично — никаких претензий!

— Сделал партнёру гадость — спи спокойно…

Вот-вот! Ты должен быть благодарен полученному шансу. Не попав на Торгу, ты бы всю жизнь остался «гаммой», понимаешь ли. Тебе повезло, хотя… да…, повезло как-то странно. Но не будем отвлекаться, вернёмся к суггестии, точнее, к атаке с её помощью, то есть, сочетанию неизбежного и извне навязанного.

Дедушка Цао внимательно взглянул на Артора, и его взгляд стал жёстким и колючим.

— Следует помнить главное правило воинской схватки: атакуемый действует так, как хочет атакующий, не потому, что с этим согласен, а потому, что в этот конкретный момент не видит лучшего образа действий. Он сам выбирает именно то, что предлагает атакующий. Это неизбежность. Она формируется целенаправленно атакующим, он аккуратно и незаметно прячет все нежелательные ему варианты, оставив на виду лишь один. Это и есть навязанное извне. Мода, всяческие удобства, общественные мероприятия, концерты, спортивные состязания и регулярная промывка мозгов — всё это инструменты маскировки иных, неподходящих властителям, решений. Так действуют лидеры любого социума, называя единственный навязанный остальным согражданам вариант «законом». Любые другие — беззаконными противоправными действиями. Всякий правитель нуждается в надёжной колее, по которой будет двигаться его народ, это понятно. В законе. Но если кто-то начнёт говорить о законах как о чём-то объективном, реально существующем! Плюнь в его лживую морду.

— Но как же законы природы, Учитель?

Цао пристально посмотрел на Артора и разочарованно откинулся на спинку кресла.

— Со временем ты и это поймёшь, обретённый внук. Пока запомни: у суггестии нет законов, но есть наиболее эффективные варианты поведения, действий. Их называют «правилами». Для каждой суггестивной атаки набор правил свой, и познаётся лишь опытом. Но если целью атаки является человек, есть несколько весьма простых правил.

— Первое: «если кто-то выглядит как петух, кукарекает как петух, то это петух». Именно так полагает большинство людей. Поэтому тщательно следи за тем, как ты выглядишь, ходишь, одеваешься, говоришь. Твой облик должен полностью соответствовать роли. Но ещё важнее постоянно помнить: ты — маг. Не фигляр, не клоун, не артист. А значит, для тебя важно, что видят контролируемые тобой люди. Для них не важно, что происходит на самом деле, для них важнее, что они воспринимают в качестве происходящего. Не реальность, а её восприятие. Они должны видеть именно петуха. А для этого не нужно в петуха наряжаться, достаточно, чтобы те, кто смотрят, верили, что видят именно петуха.

— Второе: если долго бить в колокол, остальные колокола поблизости начнут звучать в унисон. Люди склонны к стадности, ученик. Особенно людские толпы. Толпой управлять легко, у неё немного желаний, а ещё меньше желаний скрытых и тайных. Повторяй чаще: «Карфаген будет разрушен», — и в это поверят все, даже граждане Карфагена. Они сами покинут город, или окажут вялое сопротивление завоевателям. Какая разница? Карфаген-то всё равно окажется разрушен. Так люди охотно поверят в любую ложь, любую иллюзию, если будут к ней внутренне готовы или станут опасаться, что сказанное может быть правдой. Одиночка от неё отмахнётся, но толпа! Эта ложь, или не совсем ложь, недосказанность, полуправда тем быстрее убедят толпу, чем чаще громким шёпотом её будут сообщать «по секрету» некоторым её представителям. Если пустить слух, что банки клана Норд завтра рухнут и перестанут выплачивать солары обывателям, если этот слух регулярно подпитывать, люди поверят, и бросятся забирать свои накопления, переводя их, например, в «надёжные», опять же по слухам, банки клана Альбион. Клан Норд «закачается» и будет вынужден принять помощь Альбиона, став его вассалом. Отличная атака, которая была проведена почти восемь столетий назад, без всякого насилия позволила подчинить почти на двести лет с виду мощный и сильный клан. Классика! Защита от такой атаки — максимальная открытость и постоянное «промывание мозгов» всем, до кого в состоянии дотянуться…

— Третье: чем громче звук, тем чётче и дольше эхо. Сказанное шёпотом не живёт так долго, как произнесённое вслух, публично. Всякая толпа нуждается в громком публичном повторении того, что ранее говорилось шёпотом, чтобы стать управляемой. Произносящий громко то, о чём ранее шептались, становится лидером. Знаменем! И его вынесут наверх. Правда, толпа больше не станет слушать ни его, ни прочих, будучи охвачена едиными устремлениями. Пока не реализует их или не разочаруется. И ещё: чтобы управление людьми стало эффективным, действия должны быть ясны и понятны окружающим, тогда не возникает повода размышлять о том, что ими манипулируют. Конечно, есть и другие принципы, но эти три — те самые киты, на которых покоится мир суггестии. Старайся, тренируйся, делай, и всё получится.

И Артор старался изо всех сил. Его по-настоящему захватил открывшийся новый мир — или новые грани мира старого.

Его учитель, дедушка Цао, снисходительно относился к усилиям Эвесли, полагая, что овладение суггестией — лишь первый маленький шаг на долгом пути мага. Именно этим словом Цао описывал весь комплекс умений, которым должен обладать настоящий «омега». Но пока о более сложных умениях он лишь упоминал, каждый раз стараясь подчеркнуть необходимость строгого самоконтроля и тщательного изучения теории.

— У тебя нет права на малейшую неточность, ученик. Помни, маг рождается лишь тогда, когда разумный начинает полностью себя осознавать, чётко определять тонкую грань между своим собственным и всем остальным…

— Прости, дедушка Цао, но ведь эта грань очевидна — вот он я, — Артор указывал на себя, — а вот — Эвесли круговым движением показывал всё вокруг — всё остальное…

— Дурак! — внезапно выскакивающая из ниоткуда бамбуковая палка звонко шлёпала Артора по спине. — Ты меня не слушаешь! Если бы то, что ты считаешь собственным, было бы полностью твоим, как я смог бы манипулировать тобой? Как бы ты смог управлять другими людьми, заставляя их поступать в соответствии с твоими распоряжениями? То, что ты считаешь своим, несёт частичку чужого, а то, что ты считаешь чужим — немножко твоего. — Дедушка Цао недовольно кривился, но снова терпеливо повторял одно и то же заклинание: «Научись чётко осознавать грань между собой и остальным миром. Тогда ты станешь неуязвим для врага, а противник потерпит поражение уже просто потому, что попытался напасть».

— Встать! — внезапно кричал дедушка Цао, и Артор выскакивал с удобного кресла как чёртик из древней шкатулки. — И почему ты встал?

— Ты велел, дедушка!

— Идиот! Я не об этом спрашиваю. Почему ты встал из кресла?

— …не знаю, — хотя всё естество Эвесли вопило и требовало, чтобы он вытянулся по стойке «смирно» и чётко отрапортовал: «Не могу знать!»

Но несколько дней назад Артор внезапно понял, и в ответ на знакомый вопрос, с тоскливым видом заданный Цао, он начал объяснять, что какая-то сила, что-то чужеродное в нём заставили его вскочить вопреки собственной воле.

— Наконец-то ты стал умнеть, обретённый внук. Именно это, и подобное ему внутри является чужим. Определи всё чужеродное, что проникло в тебя, изолируй его, поставь между истинно-твоим и тем-что-выдаёт-себя-за-тебя барьер, фильтр, и получишь иммунитет от суггестии. А теперь иди-ка ты, ученик в Вельд, вычисли врага и обезвредь его, не прибегая к силе. Только за счёт своего-в-нём, и мы продолжим наше занятие.

1179-02-25 /06.35. Сфера Периферии, планета Торга, Вельд.

Вельд встретил своего товарища дружелюбно и с наивной радостью показал ему картинки «плохих» людей. Статус свободного поселенца разрешал Артору вольное перемещение по «ничейным» участкам, поэтому из всех картинок Эвесли выбрал ту, на которой небольшой челнок уютно прилепился в тени небольшого холма. Триста километров — час хода на скутере с учётом необходимых усилий по маскировке. На этот раз Артор скрыл себя и скутер от взоров настороженных пришельцев самостоятельно, и опустился между кустиками тка метрах в двухстах от челнока, оставшись незамеченным.