Он взял ее без предварительных ласк, одним долгим движением. Марджана едва слышно потрясенно вскрикнула и инстинктивно выгнулась, но его руки превратились в кандалы, прижимая к телу, расплющивая груди о железные мышцы торса.

Она дрожала, как в ознобе, наслаждение туманило разум. Запутавшись руками в волосах, Мехмет снова припал к ее губам, властно проникая языком в рот. Его вкус сводил с ума, пьянил, кружил голову. Из груди Мехмета вырвался громкий стон. Страсть взорвалась огненным фонтаном. Он воспламенял ее, и ее огонь только питал его собственный.

Марджана, что-то хрипло бормоча, извивалась под ним, обезумевшая от желания и тянущей, томительной боли, которую мог исцелить только он. Ногти провели кровавые борозды по его плечам, ноги обвились вокруг его талии. Она хотела его. Слепо. Настойчиво.

Она услышала собственный стон, сдавленную мольбу, просьбы взять ее, проникнуть еще глубже, еще… еще… но глубокий поцелуй заглушили все слова. И Мехмет с готовностью исполнил ее просьбу, вонзившись в нее.

Теперь уже трясло обоих. Их слияние было безумным, мощным, безжалостным, почти неистовым. Марджана изогнулась так, что едва не слетела с койки, увлекая Мехмета за собой, когда пламя взрывных ощущений охватило ее. Он остановился, только когда первый вал разрушительных волн накрыл их обоих.

Ее жалобный крик стал воплем экстаза; из его груди вырвалось глухое рычание. Пусть в последний раз, но они стали единым целым.

Спазмы слепяще-пронзительного наслаждения медленно замирали. Все еще не придя в себя после его натиска, Марджана зарылась лицом в плечо Мехмета. Они по-прежнему были соединены, и она с наслаждением ощущала его тяжесть. Она хотела, чтобы их последнее соитие было именно таким: исступленным, безумным, пылким. Чтобы они оба были беспомощны перед лицом истинной страсти…

Еще несколько секунд, и Мехмет, отодвинувшись от нее, почти свалился на подушки. Он большими глотками «пил» воздух и не мог отдышаться.

— Ты никогда не убедишь меня, что забудешь это, — тихо выговорил он наконец. — И всегда будешь тосковать по моим ласкам…

Марджана зажмурилась, с трудом проглотив комок в горле.

— Знаю. Я это знаю. Но все равно не выйду за тебя, Мехмет.

Наступило утро. Мехмет стоял у поручня, наблюдая, как изломанная живописная береговая линия Эгрипоса становится все ближе. Сильный ветер гнал волны, увенчанные белыми барашками и бившиеся о борт, но Мехмет почти ничего не замечал.

Он провел бессонную ночь, ворочаясь с боку на бок. Но на этот раз бессонница не имела ничего общего с кошмарами. Резкий и твердый отказ Марджаны выйти за него замуж был причиной его смятения.

Он действительно сделал предложение, следуя кодексу чести лишь отчасти. Да, его застали на месте преступления, когда он соблазнил молодую женщину.

И все же никакой кодекс не мог заставить Мехмета жениться против его воли. Он сделал Марджане предложение только потому, что безумно хотел именно этого!

Но она отвергла его, твердо и наотрез отказала. И он, как ни больно было это слышать, понимал, что заставило ее это сделать.

Горькая правда заключалась в том, что он вовсе не был уверен, хочет ли стать «стражем». Конечно, орден нуждается в человеке с его опытом. К тому же у него подлинный талант выигрывать схватки вроде той, в которой они участвовали в последний раз. В их жизни таких боев будет немало — но разве это его бои? Разве не отдал он кровавым богам войны вполне достаточно сил, чтобы теперь жить мирно, без ран и потерь?

Да, он согласен, цели у них достойные, все они — люди честные и порядочные. Это не война, они стараются не проливать кровь. Не ведут в битву армии, сражаясь за собственное превосходство. Они предпочитают бороться против зла и защищать благородные идеи. Но при чем тут он? И какое отношение имеют их высокие устремления к его жизни и желаниям?

Мехмет невидящими глазами уставился на бурные лазоревые воды. Для него все сводилось к одному вопросу: сможет ли он жить в постоянном ужасе, боясь в любой момент потерять Марджану? Сможет ли пережить ночь, если его единственной спутницей будет тревога за любимую?

Мехмет жестко усмехнулся — беда в том, что, даже уехав, он все равно обрекает себя на годы тревог. Ведь где бы он ни был, не сможет забыть, что она каждую минуту рискует жизнью. Если же он станет «стражем», то по крайней мере сможет защитить ее. Но даже он не способен командовать судьбой.

Пока Марджана остается «стражем», он не избавится от страха. Она же считает свое служение призванием. Убедить ее выйти из ордена? У него нет такого права, да он и не уверен, что хочет этого.

Но что же ему делать? Вернуться к безопасному, скучному, незаметному существованию обывателя? Принять титул и ждать, пока дядюшка не предстанет перед Аллахом всесильным? Какой же смысл будет иметь его жизнь? Сможет ли он прожить без Марджаны?

Он более не хотел пустого, бессмысленного существования. Ему нужна цель. Будущее, которое заставит его с нетерпением ждать каждого нового дня. Нужны друзья, любовь, семья. Нужна радость.

Сколько лет у него не было этой радости! До тех пор, пока в его судьбе не появилась Марджана. Она — его радость.

Он и представить не мог, что будет хотеть женщину так, как хочет Марджану. Ни одна из них не заставляла его смеяться, грустить, трепетать от малейшей ласки… Если он решит покинуть Эгрипос, значит, никогда больше не встретится с ней. И тогда из его жизни уйдет озаряющий ее свет.

Может, он сумеет иногда посещать остров? Но он хотел большего, чем несколько украденных часов наедине с любимой. Хотел, чтобы она стала его женой. Возлюбленной, спутницей, второй половиной. Любимой… Навсегда…

Сердце Мехмета замерло. Любовь. Так вот что он чувствует! Раньше ему просто не с чем было сравнивать. Потому что до нее он не любил ни одну женщину. И теперь все сомнения исчезли. Он любит ее!

Резко повернувшись, Мехмет стал искать девушку взглядом. Дамы предпочли ют. Марджана беспокойно мерила шагами палубу, старательно избегая его взгляда, как делала все утро.

Мехмет оперся спиной о поручень. Он до сих пор не верил своему открытию. Так и есть! Он действительно любит Марджану! И дело не только в неистовом желании, которое он всегда ощущал рядом с ней. Он любит ее за мужество, благородство, силу и красоту души. Она завладела им. И он хотел завладеть ею. Приковать ее к себе любыми возможными способами.

Он вспомнил их ночь в крепости туарегов, ту сокрушительную страсть, которую они тогда делили, вспомнил вчерашний вечер. Он ничего не утаивал от нее. Отдавал всего себя.

Мехмет ожесточенно тряхнул головой. Слишком много вопросов теснилось в его усталом мозгу, но ни один не имел значения, если Марджана откажется выйти за него. Сначала он должен убедить ее, что вовсе не приносит себя в жертву ради чести. Он должен доказать свою любовь к ней.

Он снова повернулся лицом к морю. Прошло немало времени, прежде чем он понял, что они обогнули южный мыс и приближаются к гавани. Отсюда уже виднелись сверкающие на солнце белые стены города.

Всего несколько недель назад он вот так же стоял на палубе корабля. Даже тогда его манило не тело Марджаны, его влекла к себе ее душа. Но он не ожидал, что сможет отдать ей свое сердце.

Мехмет почувствовал, что даже если откроется девушке, она ему не поверит. Марджана считает себя некрасивой, не верит, что может привлекать мужчин. Она убеждена, что все дело в чарах острова.

Для Мехмета не имело никакого значения, что она родилась волшебницей, джиннией. Он знал, что ее решение жить среди людей лишило ее почти всех чар. Должно быть, это было так. Но для него все это было лишь словами — она влекла его к себе властно, неудержимо.

И неважно, что она так мало походит на любую из благородных дам. Что иногда она выглядит совершенно чужой в этом напыщенном обществе. Зато она неповторима. И он любит ее за это.

Тяжело вздохнув, Мехмет закрыл глаза. И перед его глазами тотчас же всплыла страшная картина: Марджана, размахивающая саблей и скачущая наперерез орде свирепых туарегов. Она не побоялась рискнуть жизнью ради попавшего в беду товарища…