4. Что значит выражение «отдать себя усмотрению римлян».
Хотя раньше мы и сказали, что значит передача на усмотрение, но и теперь необходимо напомнить об этом вкратце. Народ, предоставляющий себя усмотрению римлян, прежде всего отдает им занимаемую страну с находящимися в ней городами, вместе с тем все мужское и женское население, какое живет на этой земле и в этих городах, равным образом реки, гавани, святилища, могилы, словом, римляне становятся владыками всего, а отдающие себя на их усмотрение не оставляют в своем обладании решительно ничего.
Передача карфагенян усмотрению римлян.
Когда карфагеняне сделали такое заявление и вскоре засим были позваны в сенат, претор объявил волю сенаторов, что во внимание к мудрому их решению сенат предоставляет им свободу и самоуправление, всю страну и обладание всем прочим достоянием государственным и частным. Карфагеняне выслушали эти слова с радостью, полагая, что сенат, оставляя за ними нужнейшие и важнейшие предметы, поступил с ними милостиво в такое время, когда карфагенянам предстояло выбирать одно из двух зол. Но когда вслед за сим претор объявил, что карфагеняне получат сии милости в том случае, если в течение тридцати дней доставят в Лилибей триста заложников, сыновей сенаторов и старейшин, и если покорятся требованиям консулов, послы некоторое время недоумевали, какого рода могут быть требования консулов13. Во всяком случае они немедленно отправились в обратный путь, чтобы возможно скорее сообщить родному городу полученный ответ. По прибытии в Карфаген послы подробно объяснили гражданам волю римлян. Образ действий послов карфагеняне находили правильным во всем; сильно смущало их только и повергало в мучительную тревогу умолчание о городе.
5. Речь Магона в Карфагене.
В это время, как рассказывают, Магон Бруттиец14 произнес следующую речь. «У карфагенян, — говорил он, — было, кажется, два момента для размышлений о себе и о своем отечестве; один из них уже пропущен. Так, уверяю вас, не время теперь гадать о том, чего от вас могут потребовать консулы или почему сенат совсем умолчал о городе: думать об этом нужно было тогда, когда карфагеняне отдавали себя на усмотрение римлян. По совершении передачи следует твердо памятовать, что всякое требование должно быть исполнено, если только оно не чрезмерно сурово и необычайно. Раз только не согласны на это карфагеняне, необходимо обсудить снова, желательно ли вовлечь страну в новую войну и претерпеть все беды, какие только она с собою принести может, или же из боязни вражеского нашествия исполнить покорно всякое требование».
Отправка заложников в Лилибей.
Устрашенные близостью войны и неизвестностью ее исхода, все склонялись к покорности, и потому решено было отправить заложников в Лилибей. Тотчас выбрали они триста юношей, которые и были отправлены среди воплей и рыданий, потому что каждого провожали друзья и родные; больше всего женщины разжигали это горестное настроение15. По доставке в Лилибей заложники были немедленно переданы консулами Квинту Фабию Максиму, который в должности претора управлял в это время Сицилией. Он переправил их благополучно в Рим, где они и были заключены все вместе в доки шестнадцатипалубника16.
6. Консулы объявили карфагенским уполномоченным условия мира.
Заложники были уже в заключении, когда консулы пристали к кремлю Утики. Слух об этом дошел до карфагенян, и неизвестность ближайшего будущего17 повергла город в состояние тревоги и сильнейшего страха. Тем не менее постановлено было отправить послов осведомиться у консулов, что обязаны сделать карфагеняне, и объявить, что все они готовы исполнить всякое требование. Когда послы явились в римскую стоянку, и ради них собран был военный совет, они изложили, что было им поручено. Старший возрастом из консулов18 похвалил настроение19 карфагенян, но засим предложил им выдать без хитрости и обмана все вооружение и метательные снаряды20. Послы обещали, что требование будет исполнено, но просили принять во внимание возможные последствия, если вооружение они выдадут, а римляне отплывут вместе с ним. Тем не менее вооружение было отдано.
...Тогда обнаружилось, как велики были силы21 города: римлянам карфагеняне выдали больше двухсот тысяч вооружений и две тысячи катапульт (О посольствах, Свида)22.
7. Отчаяние карфагенян, когда требования римлян стали известны.
...Карфагеняне совсем еще не знали, что их ожидает, но, догадываясь по выразительным движениям23 послов, тут же предавались всевозможным излияниям скорби и отчаяния.
...Вдруг все они разом вскрикнули и как бы оцепенели24. Но когда сообщение послов разошлось в народе, оцепенение кончилось: одни25 кидались на послов, как бы на виновников постигшего их несчастья, другие на оставшихся в городе италийцев, чтобы на них излить свою ярость, третьи бежали к городским воротам26 (Свида)27.
8. ...Гамилькар28, он же Фамей, карфагенский военачальник, который был в цветущем возрасте, крепкого сложения, а также искуснейший и отважный конный воин, что служит весьма важным подспорьем в военном деле.
...При взгляде на передовые посты Фамей, хотя человек храбрый, уклонился от встречи со Сципионом. Как-то раз он приблизился к римским стоянкам, но занял место позади крутой возвышенности, где долгое время и оставался29.
...Манипулы римлян30 бежали на высоты, и когда все высказались, Сципион заключил: пока силы не тронуты, на совещании следует думать не столько о нанесении урона врагам, сколько о том, чтобы урона не испытать самим31.
...Не следует удивляться, если мы с особенным старанием излагаем подвиги Сципиона и всякое сказанное им слово сообщаем точно.
...В Риме Марк Порций4*, когда услыхал о подвигах Сципиона, сказал32 собеседнику:
«Он лишь с умом; все другие безумными тенями реют»5*(Свида).
*Воевать с Карфагеном.
**Деметрий Фалерский. Х 24 7.
***Маний Манилий и Луций Марций Цензорин.
4*Марк Порций Катон.
5*Гомер. Одиссея. 495. Перевод В. А. Жуковского.
ПРИМЕЧАНИЯ
Первый год третьей карфагенской войны составлял предмет XXXVI книги, год консульства Луция Марция Цензорина и Мания Манилия (ол. 157. 3 или 605 г. от основания Рима или 149 г. до Р.X.). Немногие отрывки этой книги пополняются из Диодора (XXXII 5—9), Ливия (Epit. XLIX) и больше всего из Аппиана (Punic. 74—104). В такой последовательности установлены события в изводе римского историка: «шли пререкания между Марком Порцием Катоном и Сципионом Назикою, из коих первый почитался мудрейшим, а второго сенат признавал доблестнейшим в государстве гражданином. Тогда как Катон советовал войну, уничтожение и разрушение Карфагена, Назика возражал против этого. В конце концов, решено было объявить войну карфагенянам за то, что в противность договору они содержат флот, что вывели войско за пределы своих владений, что пошли войною против союзника и друга римского народа Масанассы, что не допустили в город сына его Гулассу, который был вместе с римскими уполномоченными. Прежде чем какое-либо войско было посажено на корабли, в Рим явились уполномоченные от жителей Утики с предложением принять в свое распоряжение их самих и все их достояние. Посольство это, служившее как бы предзнаменованием, было приятно для сенаторов и огорчительно для карфагенян. В Рим прибыли тридцать уполномоченных, через которых карфагеняне отдавали себя в распоряжение римлян. Верх взяло предложение Катона — определению сената оставаться в силе и консулам возможно скорее отправляться на войну. Когда консулы переправились в Африку, потребовали и получили триста заложников, вооружение и все, какие только были в Карфагене, военные снаряды, когда они согласно определению сенаторов повелели перенести город на новое место, которое должно быть удалено от моря не менее, как на 10 000 шагов, то этим жестоким требованием они вынудили карфагенян принять войну. Осада Карфагена и военные действия против него были начаты консулами Луцием Марцием и Марком Манилием. Когда во время военных действий два трибуна со своими когортами неосторожно ворвались в город в том месте, где стена оставалась без охраны, и были беспощадно истребляемы осажденными, их спас от гибели Сципион <...> Орфициан; он же с небольшим отрядом конницы выручил из беды римское укрепление, когда ночью напали на него карфагеняне; он же больше всех прочих стяжал себе славу спасителя лагеря, на который напали карфагеняне, выйдя из города одновременно со всем войском. Кроме того, когда один из консулов — другой отправился в Рим на комиции — после безуспешной осады Карфагена повел войско против Гасдрубала, который засел в непроходимой роще, Сципион сначала подал совет консулу не нападать на врага в столь неудобном месте; затем, уступая мнению большинства, которое с ревностью взирало на его рассудительность и храбрость, он и сам вошел в рощу. Когда согласно его предсказанию римское войско было разбито и обращено в бегство, а две когорты оцеплены неприятелем, он с несколькими эскадронами возвратился в рощу, освободил когорты и вывел их на прежнее место невредимыми. Такую доблесть Сципиона даже Катон, щедрый скорее на осуждение, отметил в сенате, сказав, что все ведущие войну в Африке мелькают как тени, бодр духом один Сципион; римский народ воспылал к нему такою любовью, что в комициях очень многие трибы записывали его в консулы, хотя по молодости он и не мог быть консулом.