18. Послы иллирийских народов в Риме.

...Много раз уже иссяне⁴¹ отправляли посольства в Рим с уведомлением о том, что далматы разоряют их страну и зависимые от них города, — это Эпетий⁴² и Трагирий; с такими же жалобами являлись и даорсы⁴³. Тогда сенат отправил посольство с Гаем Фаннием во главе для ознакомления с делами Иллириды, главным образом далматов. Пока жил Плеврат, далматы подчинялись ему; когда он умер, и царская власть перешла к Генфию, далматы отложились от Иллириды, ходили войною на пограничные народы, покоряли соседей и некоторых из них облагали данью, причем предметами дани были скот и хлеб. По такому-то делу поспешно отправилось из Рима посольство Фанния (там же).

19. Мир в Этолии после смерти Ликиска.

...По убиении этолийца Ликиска⁴⁴, человека беспокойного и мятежного, в Этолии немедленно воцарились мир и согласие, хотя не стало всего одного человека. Такова, кажется, сила существа человеческого, что бывает достаточно одного добродетельного или одного порочного для того, чтобы низвести величайшие блага или накликать величайшие беды не только на войска и города, но на союзы народов, на обширнейшие части мира.

...При всей своей порочности Ликиск умер прекрасною смертью, так что очень многие имеют право роптать на судьбу за то, что славную смерть, награду доблестных мужей, она дает иногда в удел наихудшим людям (Сокращение ватиканское).

20. Смерть порочных людей — благо для народа.

Как в Этолии со смертью Ликиска кончились междоусобицы, и дела пошли хорошо, так точно улучшилось положение Беотии, когда умер коронеец Мнасипп, равно как и дела Акарнании, когда она освободилась от Хремата. Как будто совершилось очищение Эллады, коль скоро злые гении⁴⁵ ее покончили с жизнью. В том же году умер в Брентесии и эпирот Хароп. Эпир, однако, не вышел из состояния переворотов и смуты, в каком находился раньше и в какое повергли его жестокости и беззакония Харопа со времени окончания войны с Персеем. После того как Луций Аниций одних из именитых граждан осудил на смерть, других, возбуждавших против себя хоть малейшее подозрение, препроводил в Рим, Хароп получил возможность действовать по произволу, и не было преступления, которого он не совершил бы собственноручно ли или при посредстве друзей⁴⁶: хотя он был еще юн, но около него собрались из жажды наживы за счет ближних порочнейшие и беспутнейшие люди. Что служило ему как бы прикрытием и поддерживало веру в народе, будто все его действия направлены к определенной цели, с согласия римлян, — это прежняя связь его с упомянутыми выше гражданами, а также со стариком Миртоном и с его сыном Никанором; их почитали за людей честных и за друзей римлян, и в прежнее время они были слишком далеки от какого бы то ни было беззакония, а теперь по каким-то неведомым причинам старались поддерживать Харопа и участвовать в его злодеяниях. Когда большое число граждан было им истреблено на городской площади открыто, или в собственных домах, или, наконец, через подосланных убийц из засады, в полях и на дорогах, причем имущество всех убитых Хароп обращал в свою собственность⁴⁷, то он измыслил другое средство: имена богатых людей, мужчин и женщин безразлично, он оглашал в списках изгнанников, чем наводил на них ужас, а вслед за сим вымогал деньги у мужчин самолично, у женщин через свою мать Филотиду. Она тоже охотно исполняла такого рода поручения и в насильственных действия помогала Харопу с неженским искусством.

21. Обобрав по возможности всех богатых граждан, Хароп и его супруга все-таки всех обреченных на изгнание отдали народу на суд. В Фойнике народ частью из страха перед Харопом, частью потому, что был обольщен им и его друзьями, приговорил всех обвиняемых в неприязни к римлянам не к изгнанию, а к смертной казни. Все осужденные бежали⁴⁸ из Эпира, а Хароп отправился в Рим с деньгами и в сопровождении Миртона с целью добиться от сената одобрения собственных беззаконий. При этом случае римляне на деле проявили благородство характера и дали отраднейшее зрелище для всех эллинов, живших в Риме, наипаче для вызванных на суд из Эллады. Так, Марк¹⁰*⁴⁹, первосвященник и первый между сенаторами, и Луций¹¹*, победитель Персея, пользовавшийся величайшим доверием и влиянием у народа, воспретили Харопу входить к ним в дом, когда прослышали об его делах в Эпире. Все живущие в Риме эллины сильно обрадовались, когда узнали об этом поступке, и прославили римлян за отвращение к подлости. Когда после этого Хароп предстал перед сенатом, то просьба его не была уважена. От определенного ответа сенат, однако, воздержался, объявив, что отправит послов с поручением собрать сведения на месте. По возвращении домой Хароп скрыл полученный ответ, написал другой, отвечающий его собственным целям, и уверял, что действия его одобрены римлянами (О добродетелях и пороках).

22. Доблести Эвмена.

...Царь Эвмен⁵⁰ был слаб здоровьем, но возмещал с избытком⁵¹ телесную слабость бодростью духа; говоря вообще, он не уступал никому из царей своего времени, а в делах труднейших и достославнейших превосходил их величием и блеском. Так, во-первых, получив в наследие от отца такое царство, в коем насчитывалось очень немного городов, и то мелких, он сравнял его с обширнейшими царствами ему современными; помогали ему в этом не столько счастье или случай, сколько дальновидность, трудолюбие и наконец самоличная деятельность. Во-вторых, он сильно ревновал о славе, и ни один их современных ему царей не облагодетельствовал столько эллинских государств, не обогатил такого множества отдельных граждан. В-третьих, имея трех братьев⁵², близко стоявших к нему по возрасту и по способностям к государственной деятельности⁵³, он достиг того, что братья покорялись ему, берегли и охраняли достоинство его царской власти, каковое отношение между братьями встречается редко.

Аттал — преемник Эвмена.

...Брат Эвмена Аттал, получив власть, возвратил Ариарата на царство⁵⁴ и тем дал первое свидетельство своего характера и государственной деятельности (О добродетелях и пороках, Свида).

23. Война римлян с далматами.

...Гай Фанний с товарищами возвратился из Иллириды и сообщил, что далматы не только не желают дать какое-либо удовлетворение народам, которые жалуются на их непрестанные обиды, но отказались даже выслушать их, послов, говоря, что у них никаких отношений с Римом нет. Сверх того, объясняли послы, им было отказано далматами в жилище и продовольствии. Мало того: лошадей, каких они имели от другого города, далматы отняли у них силою; и на них самих готовы были наложить руки, если бы во избежание опасности послы не удалились незаметно. Со вниманием слушал сенат своих уполномоченных и негодовал на непокорность далматов и дикость нравов их; больше всего, впрочем, он думал о том, что настало время идти войною на далматов; было к тому очень много оснований. Во-первых, части Иллирии, обращенные к Адриатическому морю, оставлены были римлянами совсем без надзора со времени изгнания оттуда Деметрия Фалерского; во-вторых, они ни за что не хотели б изнеживать италийские народы долговременным бездействием, ибо шел уже двенадцатый год⁵⁵ от окончания войны с Персеем и завершения трудов в Македонии. Вот почему сенаторы решили идти войною на далматов, дабы в одно и то же время и пробудить снова воинственный дух в собственных народах и навести страх на иллирийцев, через то принудив их к повиновению приказаниям сената. Таковы были причины, по которым сенаторы решили воевать с далматами⁵⁶; людям посторонним⁵⁷ они объясняли, что начинают войну для отмщения за обиду, нанесенную послам их (О посольствах).

24. Ариарат в Риме; посольство Деметрия Ороферна.

...Царь Ариарат⁵⁸ прибыл в Рим еще до исхода лета, и теперь, когда на должности консулов вступили Секст Юлий и товарищ его¹²*, он искал частных бесед с ними, являясь при этом в таком одеянии и с таким видом, которые говорили бы о постигшем его несчастии. Но прибыли послы и от Деметрия с Мильтиадом во главе, снабженные двоякими полномочиями: и защищать Деметрия, если понадобится, от изветов Ариарата, и выступить против него с тяжкими обвинениями. Прислал наконец посольство и Ороферн⁵⁹ с Тимофеем и Диогеном для поднесения Риму венка и для возобновления дружественного союза, еще больше для противодействия Ариарату, посредством ли защиты Ороферна, или жалобами на самого Ариарата. И Диоген, и Мильтиад с товарищами в частных приемах у консулов имели больший успех, нежели Ариарат, потому что их было много, а Ариарат один, и оттого еще, что весь облик их соответствовал их торжеству над низложенным царем. Точно так же большой перевес был на их стороне и тогда, когда обе стороны рассказывали прошлые события. Послы не останавливались ни перед чем и дерзко возражали на все, нисколько не заботясь об истине, — и то, что они говорили, не проверялось, потому что Ариарат не имел защитника. Итак, ложь послов восторжествовала без борьбы, и они, казалось, достигли, чего хотели⁶⁰ (О посольствах).