19. Унизительное поведение Прусия перед римлянами.

...Около того же времени прибыл в Рим и царь Прусий⁶⁸ поздравить с победою сенат и военачальников⁷*. Этот Прусий показал себя человеком совершенно недостойным царского звания, о чем свидетельствовать может следующее: во-первых, когда явились к нему римские послы⁶⁹, он вышел навстречу им с бритой головой и в шляпе⁷⁰, в тоге и башмаках, словом, в таком одеянии, какое у римлян носят недавно освобожденные рабы, именуемые вольноотпущенниками. Поздоровавшись с послами, он сказал: «Глядите на меня, вашего вольноотпущенника, который желает во всем угодить вам и подражать вашим порядкам», — речь, унизительнее которой и придумать трудно. Теперь при входе в сенат, стоя в дверях против собрания сенаторов, с опущенными руками⁷¹, он распростерся перед заседающими, облобызал порог и воскликнул: «Привет вам, боги спасители», — показав этим такую меру малодушия, вместе с сим бабьей приниженности и лести, что и последующие времена не увидят ничего подобного. Согласно с сим вел себя царь и после того, как вошел в сенат и присутствовал при совещаниях сенаторов: непристойностью было бы даже описывать его поведение. Ответ он получил милостивый потому именно, что предстал в столь жалком виде.

20. Прибытие Эвмена в Италию. Сенат не допускает его в Рим.

Прусию дан уже был ответ, когда получилось известие, что Эвмен тоже направляется в Италию⁷². Обстоятельство это повергло сенаторов в большую тревогу. Как ни враждебно они были настроены к царю и как ни упорствовали в своем настроении, но сенаторы ни за что не желали обличить себя. Дело в том, что они перед всеми провозгласили было Эвмена первым и величайшим своим другом, а теперь должны были при встрече с царем и по выслушании его оправданий отдать себя на посмеяние⁷³ за то, что в прежнее время отличили высшим почетом подобного человека, если бы дали откровенный ответ и высказались по совести; напротив, они поступили бы вопреки очевидности и выгодам отечества, если бы в угоду внешней благопристойности дали Эвмену милостивый ответ. Так как оба ответа должны были привести к нежелательным последствиям, то сенаторы придумали такой выход: под предлогом, что вообще посещения царей тягостны для них, они обнародовали определение, коим возбранялось прибытие к ним какого бы то ни было царя. Некоторое время спустя они были уведомлены, что Эвмен высадился в Брентесии в Италии; тогда отправили к нему квестора с сенатским определением, чтобы царь, если что-либо ему нужно от сената, вверил свое дело квестору: если же к сенату нет у него дела, то согласно требованию квестора он обязан был возможно скорее покинуть Италию. При свидании с квестором царь легко понял волю сената и сказал только, что не нуждается ни в чем. Таким-то способом отрезан был Эвмену доступ в Рим. Своим определением сенат достиг и другой важной цели, именно: царству Эвмена угрожала большая опасность со стороны галатов, и очевидно было, что презрительное обращение⁷⁴ сената удручающе подействует на всех союзников царя и, напротив, удвоит воинскую отвагу галатов. Желая всеми способами⁷⁵ ослабить Эвмена, сенаторы и постановили такое определение. Случилось это еще в начале зимы.

Прием прочих посольств в Риме.

Вслед за сим сенат принял все явившиеся в Рим посольства: не было такого государства, владыки или царя, от которого в это время не пришло бы приветственное посольство. Всем посольствам, за исключением родосского, оказан был дружеский и милостивый прием; предложив родосским послам идти обратно⁷⁶, сенат ограничился смутными обещаниями⁷⁷ относительно будущего. Сдержан он был⁷⁸ и с афинянами (О посольствах).

21. Афинское посольство в Риме.

...Что касается афинского посольства, то оно ходатайствовало прежде всего о пощаде галиартийцев⁷⁹; а когда это ходатайство оставлено было без внимания, афиняне повели речь о Делосе, Лемносе и о земле галиартийцев, на обладание коей предъявляли свои притязания: такова была двоякая задача их посольства. Если за острова Делос и Лемнос, которые они старались присвоить себе и раньше, и нельзя было бы упрекать их, то их притязания на землю галиартийцев заслуживали осуждения. Вместо того, чтобы всеми средствами содействовать возрождению чуть не древнейшего города Беотии⁸*, постигнутого несчастием, разрушать его до основания и тем отнимать у обездоленного народа последнюю надежду на лучшее будущее, очевидно, не подобало бы никому из эллинов, афинянам же меньше всего. И в самом деле, сделать свое отечество родным для всех эллинов и в то же время уничтожать чужие города — это никак не согласовалось с правилами поведения афинского народа. Все-таки сенат подарил афинянам Делос и Лемнос. Таков был исход афинского посольства.

...Получая Лемнос и Делос, афиняне, как гласит поговорка, брали волка за уши, ибо последовавшие за сим замешательства с делийцами причинили им много забот, да и область галиартийцев принесла им скорее срам, нежели какую-нибудь выгоду (О посольствах, Сокращение ватиканское).

22. Родосское посольство в Риме потерпело неудачу.

...В это время предстал пред сенатом Теэтет с ходатайством о союзе. Сенат отложил обсуждение дела, а тем временем Теэтет умер естественною смертью: ему было больше восьмидесяти лет. В Рим явились также изгнанники из Кавна и Стратоникеи и явились в сенат, который постановил, чтобы родосцы вывели свои гарнизоны из этих⁸⁰ городов. С таким ответом посольство Филофрона и Астимеда поспешило обратно домой, опасаясь, как бы родосцы не ослушались приказания вывести гарнизоны и тем не вызвали бы против себя нового недовольства (О посольствах).

23. Ярость ахейцев против Калликрата и Андронида.

...В Пелопоннесе, когда послы возвратились и объявили ответ сената⁸¹, был уже не ропот против Калликрата, но открытая ярость и ненависть.

...О ненависти против Калликрата, Андронида и прочих его единомышленников свидетельством может служить следующее: когда в Сикионе на всенародном празднестве Антигоний, где все бани имели кроме общих водоемов⁸² еще отдельные ванны, обыкновенно занимаемые в одиночку более требовательными посетителями, заходили в эти последние Андронид, Калликрат или кто-либо из их единомышленников, то ни один из ожидающих очереди не решался входить в ванну прежде, чем банщик не выпускал из нее всей воды и не вливал другой, чистой. Так поступали люди в том убеждении, что они замарали бы себя, если бы взошли в ту самую воду, которой мылись поименованные выше граждане. Едва ли можно описать шиканье и насмешки, какие поднимались на общеэллинских собраниях при упоминании их имен. Даже дети, возвращаясь из училищ, не стеснялись на улице обзывать их в лицо предателями. Таким отвращением и ненавистью преследовали эллины этих людей (О посольствах, О добродетелях и пороках).

24. Освобожденные жители Переи.

...Жители⁸³ Переи походили на тех рабов, которых сверх всякого ожидания освободили от цепей, которые не верят еще своему новому положению, делают шаги шире, чем нужно, и воображают, что при встрече с ними люди не признают и не увидят в них свободных, если они не позволят себе каких-либо поступков необычайных и невиданных (Сокращение ватиканское).

*Публий Лициний Красс.

**После победы над Персеем.

***Гай Попилий Ленат.

⁴*Проконсул Луций Эмилий Павел.

⁵*Луций Эмилий Павел.

⁶*В римском стане.

⁷*Луций Эмилий и Гней Октавий.

⁸*Ил. II 503.

ПРИМЕЧАНИЯ

XXX книга обнимала события двух лет, следовавших за торжеством римлян над Персеем и за покорением Македонии, и составлявших первую половину 153-й олимпиады 587—588 гг. от основания Рима или 167—166 гг. до Р.X. Ср.: Афиней XIV, р. 615. Из той части книги, которая относилась к Италии, уцелели кроме наших отрывков (1—5) в передаче Диодора общие рассуждения автора о правилах мудрой умеренной политики, образец которой дали римляне после покорения Македонии (XXXI 3, 4. Ехс. Vatic, p. 79—80 b), известия о том, как милостиво поступили римляне с побежденными македонянами и иллирийцами, «вместо рабства получившими свободу» (ibid. II. 12). Наши отрывки об Аттале (1—3) пополняются Диодором (9) и Ливием (XLV 19—20); о посольстве родосцев в Рим и о пренебрежительном с ними обращении сената кроме нашего текста (4—5) есть отрывки у Диодора (5—7, Ехс. Phot. р. 515; Ехс. Vatic, р. 80 b; Ехс. Legal р. 624) и Ливия (XLV 25). В главе об Элладе известия Полибиевых списков о македонской партии в различных городах и областях Эллады и об ее представителях занимали первое место (6—9); далее шли известия, сохраненные Ливием, об устроении Луцием Аницием Иллирии, города которой получили свободу, а иные даже не обложены никакими податями, самая страна разделена на три административных округа (XLV 26). Из описания объезда Эллады Эмилием Павлом, сохранившегося у Ливия (27—29), уцелело от автора только несколько строк, составляющих нашу 10-ю главу. Из Ливия мы знаем, что Павел из Деметриады прошел через Фессалию в Дельфы, посетил Лебадею, Халкиду, Авлиду, Ороп, Паллантий, Олимпию; на обратном пути в Деметриаду толпа этолийцев жаловалась на избиение 550 этолийских старейшин солдатами римского гарнизона. От нашего автора сохранились отрывки известий о смутах того времени в Этолии и Эпире (11—12). Об устроении Македонии мы знаем через Ливия (28—30) и Диодора (XXXI 13; G. Syncell. р. 267): города Македонии объявлены свободными, население обязано вносить в римскую казну половину той суммы, какая раньше уплачивалась в виде податей своим царям, комиссия десяти уполномоченных, имена коих приведены у Ливия (17), раздробила Македонию на 4 округа, или союза, мелких общин с главным городом в каждом и с отдельными наместниками: единство Македонии и единодержавие в ней были упразднены. В нашем тексте (13), а также у Ливия (31) и мимоходом у Диодора имеются известия о преследованиях, возбужденных римлянами по наговору изменников против тех из эллинов, которые воздерживались от деятельной поддержки римской политики, и тем будто бы неявно стояли за Персея; главною мерою римлян было выселение заподозренных в Рим для следствия и суда; применялись и казни; хотя в архиве македонского царя и были найдены письма от властей нескольких республик, никаких улик в измене против ахейцев не оказалось (Ливий). На собрании македонян объявлены новые законы и порядок управления, причем вызваны в Италию вместе с юношами все знатные македоняне, близко стоявшие к царям, занимавшие какие-либо должности и т.п. (Liv. 32). Афиней сохранил Полибиево известие об отсутствии художественного вкуса у римлян (XIV, р. 615а). После объявления законов македонянам Павел устроил публичные игры в Амфиполе (гл. 15; Diod. XXXI 14; Ехс. Vatic. р. 80 b; Liv. 32, 33). По воле сената Эпир отдан римскому войску на разграбление, следствием чего было, кроме расхищения добычи, разрушение 70 эпирских городов и уведение в рабство 150 000 эпиротов (Appian. Illyr. 9; Strab. VII 7; Liv. 33. 34). Из отдела Азии мы имеем лишь самые отрывочные сведения у Диодора (20, 21) и Ливия (34) о войне Эвмена с галатами и о безуспешном вмешательстве римских послов в эту войну. Из египетской истории только и сохранилось отрывочное известие о посольствах в Рим от обоих Птолемеев, Филометора и Эвергета (гл. 17). От истории следующего года (588) сохранилось несколько известий о событиях в Италии, Пелопоннесе и в Азии, именно: о прибытии в Рим посольств фракийского с Котисом во главе (гл. 18), Прусия из Вифинии (19—20; Diod. XXXI 22; Ехс. Vatic, p. 83. 84; Liv. 41. 44; Epit. 46; Appian. Mithr. 22), о посольствах от афинян и родосцев (гл. 21—22); тут же находились известия о неволе Персея в Италии и о смерти его (Diod. 16; Ехс. Vatic, p. 81; Liv. 35. 40. 42); отрывки из речи Эмилия Павла перед народом, в которой он отдавал отчет о своих подвигах, имеются у Диодора (18; Ехc. Vatic. 81—83), Аппиана (Maced. 19), Ливия (47), Плутарха (Aemil. 35. 36) — все из одного источника. Из пелопоннесских дел сохранилось упоминание у нашего автора об ахейском посольстве с ходатайством за увезенных в Италию сограждан (23). Наконец, к азиатской истории этого времени отнесено в издании Гульча уподобление жителей Переи только что выпущенным на волю рабам. Nissen. Krit. Unters. 274—276, 278. 279. 339; Моммзен. Р.И. I. С. 730.