8. Война Фарнака с Эвменом.

...В Азии царь Фарнак вторично оставил без внимания то обстоятельство, что решение дела предоставлено было римлянам, и еще до окончания зимы отправил в поход Леокрита с десятью тысячами солдат для разорения Галатии, а сам с началом зимы решил вторгнуться в Каппадокию, для чего собрал свои войска. По получении об этом известия Эвмен вознегодовал, так как вероломство Фарнака превосходило всякую меру, и он сам вынужден был действовать теми же средствами. Войска были уже собраны Эвменом, когда Аттал с братьями возвратился из Рима. Совместно обсудив положение дел, братья немедленно выступили с войском в поход. В Галатии, куда они прибыли, Эвмен и Аттал уже не застали Леокрита. Зато Карсигнат и Гайзоторис, раньше действовавшие заодно с Фарнаком, обратились к нему через послов с просьбою о пощаде, обещая исполнить все требования царей. Однако те памятовали прежнюю неверность их и отклонили просьбу; снявшись со всем войском, они продолжали поход против Фарнака, в пять дней прошли путь от Кальпита до реки Галиса, а шесть дней спустя достигли Парнаса⁸. Здесь царь каппадокиян Ариарат с собственным войском присоединился к Атталу и Эвмену, и они вторглись в землю мокисеев⁹. Едва только они расположились там лагерем, как получено было известие о прибытии римских легатов для замирения воюющих. Тогда царь Эвмен отрядил Аттала встретить римлян, засим удвоил численность своих войск, старательно вооружил их для того, чтобы надлежаще приготовиться ко всяким случайностям войны, а в то же время дать понять римлянам, что он и сам в силах отразить Фарнака и одолеть его.

9. Когда римские легаты явились и стали убеждать Эвмена и Ариарата прекратить войну, они отвечали полным согласием на все их требования, просили только римлян устроить им, если возможно, переговоры с Фарнаком, дабы, присутствуя при переговорах, они еще больше убедились в его вероломстве и жестокости; если же это окажется невозможным, то просили легатов быть судьями распри беспристрастными и правыми. Легаты обещали сделать все, что от них зависит, действовать по справедливости, но просили царей увести свои войска из этой страны; ибо нет смысла, говорили они, если в их присутствии и рядом с их усилиями заключить мир между воюющими, война продолжается и воюющие вредят друг другу. Эвмен и Аттал согласились с этим и на следующий день без замедления снялись со стоянки и направились в Галатию. На свидании с Фарнаком римляне прежде всего выразили желание, чтобы царь вступил в переговоры с Эвменом и Атталом, ибо это вернейший способ уладить существующие между ними пререкания. Фарнак возражал на это и наконец решительно отклонил предложение; тут и римляне увидели, что Фарнак сам сознает свою вину и не верит в правоту своего дела. Однако легаты желали во что бы то ни стало прекратить войну, посему продолжали настаивать на своем предложении, пока Фарнак не согласился отправить уполномоченных к морскому берегу с обещанием заключить мир на тех условиях, какие будут ему поставлены легатами. Когда прибыли послы от Фарнака и с ними сошлись для переговоров послы римлян и Эвмена, то сии последние соглашались на все, лишь бы добиться мира; послы Фарнака, напротив, возбуждали споры по каждому предмету, постоянно возвращались к вопросам уже решенным, то усиливая свои требования, то отказываясь от прежних решений, и римляне вскоре поняли всю суетность своих усилий, ибо Фарнак не имел охоты мириться. Так переговоры и не привели ни к чему; римляне покинули Пергам, а послы Фарнака возвратились домой к себе; военные действия не прекращались, и Эвмен был занят новыми военными приготовлениями. В это время родосцы настоятельно звали Эвмена к себе, и он с большою поспешностью выступил в поход, чтобы идти войною на ликиян (О посольствах).

10. Постановление ахеян в ответ на требования сената. Посольство ахеян в Риме.

...В это время стратег Гипербат поставил на обсуждение вопрос, что предпринять в ответ на полученное от римлян послание о возвращении на родину лакедемонских изгнанников. Ликорт и его единомышленники советовали не отменять принятых мер, ибо римляне исполняют только свой долг, когда с участием выслушивают умеренные¹⁰ просьбы людей, которые кажутся обездоленными. Но достаточно бывает доказать римлянам, что требования их или невыполнимы, или противны достоинству и выгодам друзей их, и они не имеют обыкновения настаивать и действовать насильственно. Точно так же и теперь римляне уступят и признают, что мы имеем основание медлить и воздерживаться от исполнения их требований, если будет выяснено, что в противном случае ахеяне вынуждены были бы изменить клятве, попрать законы и договоры, на которых покоится общий союз ахеян. Так говорила партия Ликорта. Напротив, Гипербат и Калликрат со сторонниками своими советовали покориться римлянам и почитать требования их более обязательными, нежели какой бы то ни было закон, договор и тому подобное. Несмотря на это возражение ахеяне постановили отправить в сенат послов с ответом, какой предложен был Ликортом. В послы тут же были выбраны Калликрат из Леонтия, Лидиад мегалополец и Арат из Сикиона, им дали согласное с вышеизложенным поручение и отпустили. Когда послы прибыли в Рим и были введены в сенат, Калликрат говорил собранию совсем не то, что было ему поручено, скорее как раз обратное¹¹: он вздумал не только перечислять в дерзких выражениях вины своих противников, но и поучать собрание римлян. 11. По его словам, в непокорности эллинов, в том, что они оставляют без внимания предписания римлян и их требования, виноват сам сенат. «В наше время, — объяснял Калликрат, — во всех народных государствах есть две партии, из которых одна учит, что необходимо подчиняться идущим от римлян указаниям и почитать превыше законов, договоров и всего подобного волю римлян. Другая партия выдвигает вперед законы, клятвы, договоры и убеждает народ не нарушать их без крайней нужды, Это последнее мнение, преобладающее в народе, гораздо больше отвечает чувствам ахеян; вот почему позор и поношение в народных массах выпадает на долю сторонников римлян, а отношение противоположное составляет удел врагов ваших. Если от сената последует какой-либо знак неодобрения, то вскоре народные вожди перейдут на сторону римлян, и за ними из страха пойдет толпа. Если же, напротив, сенат обнаружит в этом направлении равнодушие, то все обратятся к противоположной партии, пользующейся у народа большим уважением и почетом. Уже и теперь некоторые граждане*, не имея никаких других прав на отличие, за это одно удостоены величайших почестей в своих государствах, за то именно, что их почитают борцами за сохранение в силе законов и народных определений, когда они противодействуют вашим предписаниям. Если покорность эллинов и выполнение ими предписаний неважно для римлян, то Калликрат советовал им поступать и впредь так же, как они поступают теперь. Но если они желают, чтобы требования их исполнялись и никто не пренебрегал их предписаниями, то они обязаны обратить на этот предмет должное внимание. Иначе им предстоит наблюдать, как планы их по-прежнему терпят неудачу. Так, — продолжал Калликрат, — в событиях последнего времени, в мессенских делах, Квинт Марций настаивал на том, чтобы ахеяне не принимали никакого решения относительно мессенян без соизволения римлян. Однако ахеяне не обратили внимания на Марция и сами постановили воевать против мессенян, причем вопреки справедливости не только разорили всю страну их, но знатнейших граждан или осудили на изгнание, или после всевозможных истязаний умертвили, невзирая на то, что те сдались им, и все это потому, что мессеняне предлагали обратиться к римлянам за разрешением спорных вопросов. Второй случай из нашего времени: задолго до этого вы предписывали возвратить на родину лакедемонских изгнанников; но ахеяне наперекор вашему требованию заключили клятвенный договор с остающимися в городе лакедемонянами, по силе коего изгнанники не должны возвращаться никогда». Калликрат убеждал сенаторов не пренебрегать этим и позаботиться о будущем.