...В царском доме македонян уже с этого времени¹⁵ заложено было начало тяжких бед. Мне хорошо известно, что некоторые историки войны римлян с Персеем с целью выяснить нам причины распри указывают прежде всего на изгнание Абруполиса из его собственных владений, будто бы за то, что после смерти Филиппа он сделал набег на нангейские рудники; Персей поспешил на защиту своих владений, обратил в бегство Абруполиса¹⁶ и выгнал его совсем из царства. Вслед засим историки указывают на вторжение Персея в Долопию¹⁷ и его появление в Дельфах, потом на покушение против царя Эвмена¹⁸ в Дельфах и на избиение беотийских послов; все это, по словам некоторых, и вызвало войну Персея с римлянами. По моему убеждению, как для историков, так и для любознательных читателей важнее всего понять причины, по которым отдельные события зарождаются и совершаются; между тем у большинства историков понятия об этом сбивчивые, ибо они не понимают, чем разнится повод от причины, а также начало войны от повода. Самим ходом событий я вынужден повторить здесь сказанное раньше. Из событий, только что нами поименованных, два первые — поводы, тогда как последние, именно покушение на жизнь царя Эвмена, избиение послов и другие подобные из того же времени, составили несомненно начало войны между римлянами и Персеем и разложения македонского царства; но решительно ни одно из этих событий не было причиною, как ясно будет из нижеследующего. Мы сказали, что Филипп, сын Аминта, задумал войну против персов и готовился к ней, а Александр только привел в исполнение намерение отца; подобно этому теперь мы утверждаем, что Филипп, сын Деметрия, уже раньше возымел мысль начать последнюю войну против римлян, что для осуществления предприятия закончены были им все приготовления, и только после смерти Филиппа исполнителем явился Персей. Если последнее верно, то верно и первое наше суждение, что причины войны невозможно помещать во время и после смерти царя, затеявшего войну и приготовившегося к ней. В этой ошибке повинны все историки последней войны, так как весь рассказ их падает на время, следовавшее за смертью Филиппа (Сокращение ватиканское).

9. Жалобы Эвмена и фракийцев на Филиппа в Риме.

...В это самое время прибыли в Рим послы от царя Эвмена с извещением, что Филипп завладел городами Фракийского побережья; явились также маронейские изгнанники¹⁹ с жалобами на Филиппа как на виновника их изгнания; вместе с ними были афаманы, перребы, фессалийцы с требованием возвратить им те города, которые во время войны с Антиохом отнял у них Филипп. Прибыли послы и от Филиппа с целью защитить его от всех этих обвинителей. Много говорили поименованные выше посольства против послов Филиппа; наконец сенат постановил выбрать тотчас легатов, которые исследовали бы поведение Филиппа и обеспечили неприкосновенность всякому, кто пожелает выступить открыто с обвинениями против царя. Выбраны были Квинт Цецилий, Марк Бебий и Тиберий Клавдий***²⁰ (О посольствах).

...В среде эниян давно уже происходили смуты, а незадолго до этого одни из них примкнули к Эвмену, другие к Македонии (там же).

10. Послы Эвмена, Селевка, Птолемея и других в союзном собрании ахеян.

...Что касается Пелопоннеса, то мы рассказали, каким образом ахейский народ еще в бытность Филопемена стратегом отправил послов в Рим для переговоров о городе лакедемонян, а к царю Птолемею для возобновления существовавшего раньше союза с ним. В описываемое время, когда союзным военачальником был Аристен, прибыли послы от царя Птолемея, как раз во время союзного собрания ахеян в Мегалополе. Впрочем, прислал своих послов и царь Эвмен с обещанием выдать ахеянам сто двадцать талантов, под условием, что они положат эти деньги в рост и из получаемых процентов будут платить жалованье участникам²¹ совещаний на союзных собраниях. Прибыли послы и от царя Селевка с целью возобновить дружественные отношения и предложить ахеянам в дар эскадру из десяти длинных судов. Когда в собрании занялись решением дел, первым выступил элеец Никодим с товарищами. Они сообщили ахеянам те речи, которые были произнесены в сенате о городе лакедемонян, прочитали полученные ответы, из коих следовало, что сенаторы не одобряют ни разрушения стен, ни избиения лакедемонян в Компасии, хотя описанного мероприятия их и не считают недействительным. Доклад Никодима прошел, не вызвав никаких возражений, ни одобрительных замечаний. Вслед за сим вошли в собрание послы от Эвмена; они возобновили союз отца царя⁴* с ахеянами, объявили собранию предложение Эвмена относительно денег и долго еще говорили по поводу этого о чрезвычайном благоволении царя и об его участии к ахейскому союзу. 11. Когда они кончили, поднялся сикионец Аполлонид и сказал, что дар Эвмена отвечает достоинству ахеян, если судить о нем по размерам предлагаемой суммы; но он является позорнейшим и бесчестнейшим из даров, если принять во внимание намерение дародателя и употребление, на какое дар назначается. «Законы наши возбраняют кому бы то ни было из граждан, будет ли это частное лицо, или должностное, принимать дары от царя под каким бы то ни было видом; поэтому принять деньги и дать подкупить себя открыто всему гражданству было бы деянием не только противозаконнейшим, но, несомненно, и постыднейшим. В самом деле, и позорно, и гибельно было бы ежегодно принимать собранию ахеян угощение от Эвмена и затем, как бы испив отравы, совещаться о союзных делах. Теперь дает деньги Эвмен, потом предложит Прусий, засим Селевк, а так как царства и народные правления противоположны по самой природе, и так как большинство важнейших совещаний всегда касается наших распрей с царями, то неизбежно и несомненно получается одно из двух: или выгоды царей будут поставлены впереди нашего собственного блага, или в противном случае мы в мнении всех окажемся неблагодарными, врагами наших собственных мздовоздаятелей». Поэтому Аполлонид убеждал ахеян не только отказаться от денег, но и выразить негодование Эвмену за самую мысль о таком предложении.

За Аполлонидом поднялся эгинец Кассандр; он напомнил ахеянам, какую беду претерпели эгиняне за присоединение к ахейскому союзу²², когда Публий Сульпиций подошел к ним с флотом и несчастных эгинцев всех продал в рабство. Мы говорили уже о том, каким образом этоляне согласно договору с римлянами завладели эгинским городом и уступили его за тридцать талантов Атталу⁵*. Изобразив перед ахеянами это бедствие. Кассандр просил Эвмена снискать себе благоволение ахеян не денежным подарком, но возвращением города эгинцам: этим он приобретет наверное всеобщую любовь ахеян. Кассандр убеждал не принимать даров от Эвмена и тем не отнимать у эгинцев надежды на освобождение хотя бы в будущем. Народ был так тронут этими речами, что никто не посмел замолвить слово в пользу царя, и предлагаемый дар был с криком единогласно отвергнут, хотя и получение столь большой суммы было весьма соблазнительно.

12. Засим приступили к обсуждению дела Птолемея. Когда введены были в собрание послы, которых ахеяне отправляли к Птолемею, выступил вперед Ликорт в сопровождении египетских послов и прежде всего дал отчет в том, каким образом были даны ими и получены клятвенные заверения относительно союза, и к этому добавили, что в дар ахейскому народу они привезли с собою медных вооружений для шести тысяч пелтастов и двести талантов²³ меди. Ликорт с похвалою говорил о царе и конец своей речи посвятил дружбе царя и его преданности ахейскому союзу. После того поднялся с места стратег ахеян Аристен и к послу от Птолемея, равно и к послам от ахеян, отправленных в Египет для возобновления союза, обратился с вопросом, о возобновлении которого из союзов идет речь. Никто не ответил на вопрос; напротив, все торопливо расспрашивали друг друга, и собрание было чрезвычайным. Трудность положения состояла в следующем: у ахеян с царством Птолемея существовало несколько союзов, которые сильно разнились между собою, в зависимости от времени и от того, при каких обстоятельствах был заключен тот или другой союз. Между тем ни посол Птолемея, ни отправленные ахеянами послы не входили в рассмотрение того, который из союзов должен быть возобновлен, довольствуясь общими разговорами о предмете и обменявшись клятвами, как будто существовал один только союз. Когда поэтому стратег поименовал перед собранием все союзы, изложил подробно условия каждого из них и выяснил большие отмены между ними, народ пожелал знать, какой же из союзов возобновлен. Так как не могли отвечать на этот вопрос ни Филопемен, в бытность которого союзным военачальником совершено возобновление союза, ни Ликорт и его товарищи, ходившие в Александрию, то всех их признали за людей, в союзном деле поступивших необдуманно, а Аристена все превозносили, как человека, который один знает, что говорит; по его настоянию предложение не было принято собранием, и дело вследствие упомянутого выше недосмотра было отложено. Когда затем вошли в собрание послы от Селевка, ахеяне постановили возобновить дружественный союз с Селевком, но предложение его подарить суда в данное время отклонить. Покончив с этими делами, ахеяне разошлись по своим городам.