Ведьма обернулась, внимательно глядя на мага — издевается что ли? Никого на всю округу. Вон, какое безмолвие, даже ветер и тот стих. Уж кабы кто шёл через сугробы, так хруст было бы за версту слыхать.

— Чего ты ещё… — с неудовольствием начала Люция, но так и не договорила.

Огибая заросли молодого сосняка, к сторожке при полном, казалось бы, затишье устремился огромный клуб позёмки. Снежная россыпь весело мчалась из чащи, искрясь и переливаясь в солнечном свете. У края поляны пороша встретила на своём пути две стройные ели, засыпанные снегом. Однако это ничтожное препятствие не остановило снежную волну, напротив, позёмка разделилась на два искрящихся потока и обошла молоденькие деревца. А попутно, словно играючи, начисто сорвала с отяжелевших ветвей пушистые сугробы — льдистые еловые лапы пружинисто распрямились и зябко ощетинились иголками в холодный воздух.

А клубы пороши меж тем продолжили мчаться вперёд. По мере приближения к застывшим на крыльце сторожки людям они становились всё плотнее, всё выше и теперь уже казались двумя огромными снежными волнами. Но вот аккурат перед домишком летучие волны столкнулись, брызнули во все стороны снегом и взвились к самым верхушкам сосен.

Илан отступил за спину Люции, ойкнув от страха и восторга — в центре бушующей стихии возник стройный искрящийся льдистыми сполохами смерч. Победно взвыл ветер, а потом совершенно неожиданно всё стихло — снежинки с шелестом осыпались в сугробы, а на месте недавнего вихря осталась стоять стройная высокая женщина — не чета всяким нескладным пигалицам, вроде Люции.

Складки роскошного плаща незнакомки серебрились от инея, однако полы одежды почему-то не покрывала ломкая корочка льда, какая возникает при длительном пешем переходе по сугробам. Да, неизвестная гостья действительно прибыла к сторожке в образе искрящейся позёмки, но уж точно не для того, чтобы тем самым пустить пыль (точнее, снег) в глаза беглецам.

Женщина отбросила с головы широкий капюшон, и Люция даже зажмурилась — так ярко полыхнули на солнце золотистые волосы. Незнакомка сделала уверенный шаг вперёд и слегка поклонилась. Нет, конечно, не ведьме — её спутнику — неказистую колдунку вновь прибывшая не удостоила даже взглядом, не то что приветствием.

— Здравствуй, волшебник. — Чувственный голос с едва заметной хрипотцой оживил безмолвие зимнего леса.

Юная ведьма, что топталась на пороге сторожки, обняла за плечи оробевшего Илана. Разумеется, на того красота незваной гостьи не произвела ни малейшего впечатления. Его куда больше пленил эффектный выход незнакомки, нежели всё остальное.

А вот Люция, напротив, с ревнивым недовольством рассматривала появившуюся. И, надо сказать, россыпь ярких, безуспешно припудренных конопушек на носу дамочки вынудила сельскую колдунку втайне позлорадствовать. Немалое мстительное удовольствие доставило девушке и то, что глаза белобрысой дылды оказались разными — один карий, другой то ли зелёный, то ли серый. Да при этом ещё глаз непонятного цвета едва заметно косил. Люция облегчённо выдохнула — не такая уж и раскрасавица, если приглядеться. Из всех богатств только и есть, что волосищи да голос. Эка невидаль! Отчего-то юной ведьме вовсе не хотелось, чтобы её волшебник восхищался неизвестной чаровницей.

— Здравствуй, Эрнин, — ответил тем временем Торой самым будничным голосом и замолчал.

Люция изумлённо посмотрела на мага — так они, стало быть, знакомы? Ну, ничего себе!

Названная же Эрнин сделала ещё один шаг и… близоруко сощурилась. Ореол горделивого величия, который удалось создать вокруг себя белокурой ведьме, мигом рассеялся. А юная колдунка, топчущаяся на пороге сторожки, едва сдержалась, чтобы злорадно не расхохотаться на всю округу — слепая курица! Так ей и надо! Люция совершенно не задумалась над причиной этой своей неожиданной неприязни — была нужда!

— Торой??? — голос незваной гостьи непостижимым образом вместил в себя едва ли не десяток самых разнообразных чувств, начиная от удивления и заканчивая… да, да… злостью. Однако женщина в красивом плаще быстро взяла себя в руки и вкрадчиво, но в тоже время насмешливо спросила:

— Уж не ты ли напугал до смерти близнецов, а?

Похоже, она и впрямь не верила, что именно он схватился с колдунами в Мираре.

— Их напугала собственная наглость, — холодно ответил волшебник.

Эрнин улыбнулась и насмешливо стрельнула глазами в сторону Люции, впервые с момента своего появления.

— А эта замухрышка, стало быть, с тобой? — она смерила юную ведьму настолько снисходительно-презрительным взглядом, что та против воли покраснела. Однако Люция всё же нашла в себе сил заносчиво вздёрнуть подбородок, не особенно надеясь на заступничество Тороя.

На самом деле колдунке больше всего хотелось провалиться сквозь землю от унижения и злости. Надо же! Вынесло белобрысую дрянь! Холёная вся, аж лоснится! Волосы, вон, небось, не сами вьются, а завиты со всей тщательностью, да и нарядная накидка явно не в сельской лавке куплена. А она — Люция — наоборот, вся в обносках — мужская туника, бесформенная юбка, плащ с чужого плеча… Ну что за несправедливость? Ведьма едва не взвыла от бессильной, понятной только женщине ярости. Она и без того не блистала красотой, а тут ещё наряды — обхохочешься.

— Эрнин, я вижу, ты принесла сюда свои прелести исключительно для того, чтобы вдоволь поплеваться ядом. — Равнодушно сказал волшебник. — Именно поэтому разговаривать с тобой нет ни малейшего желания. Идём, Люция.

И маг протянул руку своей спутнице. Колдунка с поистине королевским достоинством оперлась о протянутую ладонь (так, словно до этого полжизни ходила под руку с Тороем) и не без злорадства отметила про себя то, как злобно полыхнули разноцветные глаза противной гостьи.

— Нет! — появившаяся из снежной позёмки примирительно вскинула руки. — Нет, постой.

— Что тебе, ведьма? — Торой сделал лёгкое, едва заметное ударение на последнем слове, но Люция всё равно чуть не прыснула со смеху — очень уж едко получилось. Вроде не оскорбил, обратился по факту, и в то же время — эдак двусмысленно прозвучало…

— Как ты смог… да где ты вообще взял Силу?! — Эрнин смотрела на мага едва ли не с паникой. — Тебя ведь низложили… Но близнецы сказали…

Златовласая колдунья, видимо, решила говорить только короткими незаконченными фразами. Ну, а Люция едва не с ужасом уставилась на своего спутника. Вот он — момент истины! То-то волшебник не хотел её лечить, то-то так рвался получить книгу! Низложенный! А она-то, дура, поверила, что он полон Сил! Стоп, стоп, стоп! А как же битва на заснеженной улице, а как же огонёк, что горит в ладони Илана? Девушка глупо захлопала глазами, ничегошеньки не понимая.

Торой недобро поглядел на Эрнин и, наконец, когда она перестала исторгать из себя нечленораздельные междометия, спросил, игнорируя многочисленные вопросы:

— Зачем пришла? Хочешь что-то предложить, предлагай, а нет, так не стой на дороге.

На самом деле он догадывался о причине появления Эрнин. Вероятно, неизвестная ведьма, затеявшая всю эту заваруху, решила отправить на поиски неизвестного мага и его спутников свою товарку. Видимо, товарка эта должна была выступить парламентёром. Скорее всего, от неё требовалось достигнуть некоей договорённости с таинственным волшебником, дабы мирным путём вернуть внучка зеркальщика. Только кто ж знал, что таинственный волшебник и Эрнин окажутся давними врагами?

Пока Торой размышлял, Илан боязливо косился из-за плеча няньки, рассматривая женщину в роскошном плаще. Надо же, ведьма… И совсем не похожа на Люцию — такую добрую, ласковую, знающую сотни сказок и в то же время, такую потешную. Нет, эта ведьма — каким-то непостижимым образом стоящая в рыхлом сугробе так, что не примялась ни единая снежинка — эта ведьма ему не нравилась.

— Верни мальчика. — Тем временем бросила Эрнин свой ультиматум. — Верни мальчика, дурак! Девку эту страшную можешь оставить себе, но мальчишку верни. И так уже дров наломал!