А как же древний Узбой? Маловероятно, чтобы когда-либо возродилась идея его обводнения или, тем более, идея создания канала, соединяющего верховья Амударьи с Каспийским морем. Впрочем, будущее Узбоя трудно точно предсказывать главным образом в связи с заполнением Сарыкамышской впадины. Сейчас происходит энергичное заполнение впадины водой, хотя, казалось бы, создание Каракумского канала навсегда обрекало Сарыкамыш на роль большого безводного углубления на равнинной территории. Процесс не стихийный, не природный, он связан с деятельностью человека и отражает одну из сложнейших проблем, следующую по пятам за развитием поливного земледелия.
Мимолетно мы уже коснулись проблемы засоления почв, когда отвергли один из проектов обводнения Узбоя: проходившая некогда по его руслу пресная вода стала причиной появления сорокаметрового слоя засоленной почвы. Механизм процесса в упрощенном виде выглядит так: поверхностные воды фильтруются, то есть просачиваются сквозь почву, попадают в хранилища грунтовых вод и уровень последних поднимается. Если это соленые грунтовые воды, а в большинстве орошаемых районов Средней Азии они именно таковы, то вместе с ними поднимается соль, которая после испарения влаги остается в почве. Когда содержание солей в пахотном слое превысит четверть процента, земля перестанет родить, станет непригодной.
В атомной энергетике существует сложная проблема захоронения радиоактивных отходов, которые появляются на атомных электростанциях и должны быть упрятаны далеко и надежно. Похожая проблема существует и в поливном земледелии: это проблема извлечения и захоронения солей, которые поступают в почву вместе с поднимающимися грунтовыми водами.
Конечно же, проблема сложная, но она все же решается. Иначе поливное земледелие просто не могло бы развиваться. Один из главных методов — мелиорация, сбор соленых вод в самостоятельную сеть дренажных каналов и отвод их от мест орошения. Метод дорогой, но эффективный, применяется он очень широко. И если вам придется побывать на орошаемых полях, то рядом с питающими, оросительными каналами, по которым поступает пресная вода, вы увидите и дренажные каналы, по которым отводится вода соленая. Водный режим предусматривает специальный промыв почвы поливными водами в тот период, когда они имеются в избытке. Операция чем-то напоминает полоскание белья во время стирки, когда путем промывания в проточной воде вы удаляете из него остатки мыла. Именно в Сарыкамыш сбрасываются соленые промывные воды, появившиеся в результате мелиорации орошаемых земель, и именно этими водами наполняется природный сарыкамышский резервуар.
Вспомним о другом процессе, сопровождающем интенсивный разбор вод Амударьи на орошение. Река впадает в Аральское море, и пока мы еще можем употребить глагол «впадает» в настоящем времени. Но по мере того, как увеличивается забор воды из Амударьи, а одновременно для орошения других районов увеличивается забор воды из Сырдарьи (сегодня из годового стока этой реки в 35 кубокилометров на орошение берется больше половины — 20 кубокилометров), в Аральском море нарушается баланс между двумя главными гидрологическими факторами — притоком и испарением. Воды поступает все меньше и меньше, а солнце, не догадываясь об этом, продолжает испарять воду с той же интенсивностью. И вот вам результат — Аральское море мелеет. За последние 15 лет уровень Арала снизился примерно на пять метров, и сейчас на карте контуры моря заметно отличаются от того, что было несколько лет назад. Процесс прогрессирует, во всяком случае, мы упоминали расчеты, где для орошения используется весь сток Амударьи, не задумавшись в тот момент, что стопроцентное использование стока довольно быстро приведет к исчезновению Арала. И придется говорить в прошедшем времени: «Амударья впадала в Аральское море…», добавляя на всякий случай «…когда это море существовало».
Нужно сказать, что и здесь положение не безнадежное, имеются реальные проекты, которые позволят не наносить природе таких чувствительных потрясений, как ликвидация целого моря или создание больших соленых водоемов. Но мы на некоторое время прерываем линию нашего повествования и от сельскохозяйственных аспектов освоения пустыни переходим к аспектам промышленным.
Пустыни Средней Азии и Казахстана поистине огромные территории. И то, что из-за сложных перемещений влажного и сухого воздуха в атмосфере пустыням достается мало воды, совсем не означает, что и подземными кладами их обошла природа. Совсем наоборот — многие пустыни примыкают к горным массивам, к районам, где шли интенсивные геологические процессы, и вполне вероятно, что им в итоге досталось немало полезных рудных и нерудных ископаемых. Многие пустыни образовались на местах с интенсивной в прошлом растительностью, богатым животным миром. И вполне возможно, что в пустынных районах должно быть много ископаемого органического топлива. И наконец, мрачный спутник аридных земель — соли, во многих случаях они тоже могут представлять собой ценное сырье.
Такие вполне очевидные соображения довольно долго не принимались в расчет, и подземные кладовые пустынных территорий почти не разведывались. Более того, когда ископаемые богатства пустыни, казалось бы, сами шли в руки, по каким-то совершенно непонятным причинам они не разрабатывались и не использовались. Примером может послужить челекенская нефть. Издавна было известно, что местное население, то есть туркмены, живущие на острове Челекен, роют глубокие колодцы и просто черпают из них густую жидкость, которую можно прекрасно использовать как топливо. Первые сведения о челекенской нефти поступили в 1743 году от английского капитана Вудруфа. Но только примерно через полтора столетия, на пороге нынешнего века, бакинские нефтепромышленники начали проявлять интерес к месторождению и скупили пустынные земли, где были нефтяные колодцы.
Однако, скупив земли Челекена — в то время, кстати, он еще был островом, — нефтяные дельцы не стали вести добычу, чтобы не сбить цену на бакинскую нефть. Лишь перед первой мировой войной, когда спрос на нефть увеличился, на Челекене стали закладывать неглубокие, не глубже 250 метров, скважины и получать из них нефть в очень ограниченных масштабах. В биографии челекенской нефти много взлетов и падений, но истинная разработка месторождения началась лишь в пятидесятых годах, когда по-настоящему стали давать нефть месторождения и других пустынных районов. Если в 1940 году в Туркменистане получили 0,5 миллиона тонн «черного золота», то в 1960 году его добывали почти в 10 раз больше, а в 1975 году почти в 30 раз больше. У специалистов давно существовало интуитивное ощущение, что в Средней Азии должна быть нефть: раз она есть в не очень далеком Иране, раз есть нефть по другую сторону Каспия, на Кавказе и в самом Каспийском море, в нескольких более северных районах, то почему же ей не быть в среднеазиатских пустынях? И действительно, в середине 70-х годов за год в Туркменистане добыто 15 миллионов тонн нефти, около 4 процентов всего, что добывается в стране. Имена нефтяных месторождений пустыни узнает вся страна — Кумдаг, Вышка, Челекен, Барсакельмес, Котурдепе. Нефть в пустынях обычно очень высокого качества, как бы самой природой предназначенная для переработки: добывание ее иногда обходится дороже, чем в других районах, но конечный продукт получается дешевле.
Если нефть пустыни проходит через периоды подъема и спада и, как говорят некоторые специалисты, ждет еще своего звездного часа, ждет разведки и бурения глубоких пластов, то газ пустыни стабильно удерживает рекордные отметки. По тысячекилометровым нитям газопроводов пустыни Средней Азии не только дают газ в ближайшие крупные города — Ташкент, Фрунзе, Алма-Ату, Ашхабад, но и снабжают голубым топливом европейские районы страны и Урал. Мировую славу снискали отдельные месторождения, такие, как Газли, Уртабулак, Мубарек в Кызылкумах или целые газоносные области — Амударьинская, Мургабская, Центрально-Каракумская. В Мургабской газонефтеносной области находится месторождение Шатлык, которое входит в десятку крупнейших газовых месторождений мира, его запасы исчисляются триллионами кубометров. Вот вам и пустыня…