Во все время пребывания в охотничьем домике нас не покидала тревога. Если сюда мы добрались вполне благополучно, то возникал вопрос, что будет с нами дальше. Поездка сюда была тоже напряженной. Мы знали, что этот район находится под усиленным надзором верных Гитлеру служб. Однако бояться нам было тоже нечего. Ведь у Паннвица были документы, подготовленные нами для доставки в Москву, а среди них были и подписанные Гиммлером, позволяющие Паннвицу и сопровождающим его людям свободно передвигаться но всем территориям, подвластным еще рейху.
Здесь в домике мы, казалось, тоже жили спокойно. Нам, вернее, Паннвицу удалось запастись продуктами на довольно долгое время, а кроме того, до занятия Блуденца союзниками Паннвиц иногда спускался вниз и пополнял наши запасы. Его появление в Блуденце помогало уточнять положение на фронтах. Уже до нас доходили слухи о том, что к Берлину приближаются советские войска, более точных сведений о Красной армии и ее успехах мы не получали. Напротив, мы уже знали, что союзники, передвигаясь с Запада, уже захватили Лейпциг, Штутгарт, Аугсбург, Бремен и другие города. Однако, видимо, посещения им этого городка на автомашине, поднимающейся высоко в гору, вызвали у местного населения некоторое подозрение. Это касалось, в первую очередь, тех, кто принадлежал к антифашистам. Возможно, мы недооценивали это обстоятельство, впоследствии создавшее опасность для нас.
Каждый раз, возвращаясь из Блуденца, Паннвиц проявлял некоторую нервозность. Он предупреждал, что бои приближаются к австрийской границе, а следовательно, к месту нашего нахождения. Это значило, что нас могут захватить в плен союзники. Он говорил всегда «ваши» союзники, подразумевая союзников Советского Союза по антигитлеровской коалиции. Это его пугало. Пугало еще и потому, что Директор не реагировал, по существу, на все наши предложения.
Нервозность Паннвица, его обычные мысли о грозящей именно ему опасности заставили меня задуматься. Я закрылся в одной из комнат и, буквально не выпуская изо рта сигарету, беспрерывно втягивая никотин, начал все обдумывать. И вот, наконец принял решение – я продумал вариант нашего захвата союзниками: Я майор Красной армии Виктор Михайлович Соколов, продолжи тельное время нахожусь на территории Германии, куда был заброшен командованием для того, чтобы оказывать содействие нашим военнопленным при их бегстве из немецких лагерей. При мне находятся три немецких антифашиста, которые оказывали помощь в моей нелегальной работе. Среди этих антифашистов имеется и одна женщина, оказавшаяся мне очень полезной. После того как для всех немцев становилось ясно, что близится конец этой кровопролитной войны, мы поняли, что усиливается преследование, розыск врагов. Именно поэтому из желания попасть как можно быстрее к союзникам мы укрылись здесь, в Австрийских Альпах.
Все присутствовавшие слушали меня с большим вниманием и попросили повторить сказанное еще раз. Паннвиц тут же принял решение всем поменять паспорта и, явно встревоженный, спросил меня, надежно ли спрятаны все документы. Я успокоил его, и мне показалось, что придуманная мною легенда всех удовлетворила.
Мы слышали также, что по территории Германии передвигается 1-я французская армия под командованием генерала Жана Мари де Латтр де Тассиньи, но мы не могли предположить, что именно эта армия окажется в Австрии, то есть и в Блуденце. Вместе с тем чувствовалось, что бои приближаются, продвигаясь в нашу сторону. Мы слушали до глубокой ночи различные радиопередачи, пытаясь уточнить, что происходит. Слушали о том, что окончательное поражение Берлина приближается. И вдруг сообщение о том, что Адольф Гитлер покончил жизнь самоубийством. Потом нам стало известно, что, прежде чем пойти на это, он якобы убил Еву Браун, свою любовницу. Паннвиц сделал вывод, что захват Берлина советскими войсками неизбежен. Видимо окончательно убедившись в своем поражении и боясь предстать перед судом, Гитлер и решился на самоубийство. Фактически Берлин был захвачен нашими войсками полностью лишь 2 мая, а ставшее историческим событие водворения красного знамени на фронтоне рейхстага состоялось уже 30 апреля 1945 г. Именно тогда мы и услышали о самоубийстве Гитлера.
Меня лично несколько встревожило сообщение о том, что 4 мая 1945 г. между англо-американскими войсками, с одной стороны, и вооруженными силами Германии был подписан акт о капитуляции в Дании, Нидерландах и на северо-западе Германии, а уже 5 мая распространился и на южный участок Западного фронта, включая Баварию и, хочу подчеркнуть особо, западную часть Австрии, то есть на ту часть территории, где как раз мы и находились.
Неужели наши союзники по антигитлеровской коалиции положительно откликнутся на высказываемые некоторыми руководящими деятелями фашистской Германии предложения и, подписав с ними эти документы, согласятся объединить свои усилия для продолжения военных действий против Советского Союза, против армии, которая, по признанию широких слоев населения Запада, внесла решающий вклад в поражение гитлеровского рейха? Во-вторых, подписав акт о капитуляции, распространенный и на западную часть Австрии, союзники обеспечат свое господство и на Блуденц, то есть, повторяю, на ту территорию, где находились мы. Что нам следует ждать от этого?
Ответ не заставил себя ждать. Мы узнали, что этот район Австрии, включая и Блуденц, захвачен 1-й французской армией, возглавляемой генералом Жаном Мари де Латтр де Тассиньи. Развязку ждать долго не пришлось, в один из дней дверь нашего дома распахнулась, и в нее вошел лейтенант французской армии. У него в руках был пистолет, и он скомандовал всем находившимся в комнате, а были за завтраком все вместе, поднять руки вверх.
В ответ на его команду я встал и совершенно спокойно, во всяком случае, я старался демонстрировать свое спокойствие, попросил лейтенанта опустить пистолет и на хорошем французском, сообщив, что я майор Красной армии, изложил всю задуманную мною легенду. Должен признаться, что меня несколько удивило, что и Паннвиц сумел сохранить определенное спокойствие.
Услышав мое заявление, как мне показалось, лейтенант несколько растерялся. Его растерянность явно усилилась после того, как я в довольно решительной форме потребовал, чтобы он незамедлительно доставил меня к своему начальству. Несколько поразмыслив, лейтенант приказал мне следовать за ним, а остальным оставаться на месте, предупредив, что дом будет охраняться солдатами подразделения, которым он командовал. Внутрь дома он впустит одного сержанта и одного солдата.
Сев в машину, мы медленно начали спускаться вниз. Прибыли в Блуденц (возможно, и расположенный вблизи жилой городок) и вошли в дом, где, видимо, был штаб одной из дивизий армии. Лейтенант, оставив меня рядом с часовыми, сам вошел в какой-то кабинет. Через несколько минут предложил войти в кабинет, в котором сидел за письменным столом капитан французской армии. Он стоя приветствовал меня, представившись как капитан Лемуан.
Я изложил подробно всю выдуманную мною легенду. Вполне естественно, капитан поинтересовался, чем я могу доказать правдивость всего рассказанного мною. В ответ на его вопрос я заявил, что поддерживаю беспрерывную, почти ежедневную связь с Москвой по имеющемуся у меня радиопередатчику. Поэтому я могу немедленно попросить Москву подтвердить все, что изложил, но для этого мне надо знать, в чей адрес следует направить это подтверждение. Капитан Лемуан, не задерживаясь с ответом ни на минуту, посоветовал мне, чтобы Москва направила свое подтверждение непосредственно в Париж в военное министерство.
Мы договорились, что лейтенант, доставивший меня в штаб, вместе со мной поднимется опять в Альпы к нашему дому, где я смогу зашифровать мое донесение в Москву, а затем мы его передадим по имеющемуся у нас радиопередатчику. Капитан тут же заявил, что лично мне вполне доверяет, но обстоятельства требуют, чтобы до получения ответа из Москвы мы продолжали находиться под охраной. Для этого он предложил нам перебраться вниз в одно из помещений.