Не менее старательным и беспрекословным исполнителем решений «Инстанции» Лаврентий продемонстрировал себя и летом 41-го года, когда после скандального пролета немецкого самолета-нарушителя Ю-52 15 июня 1941 года через западные районы СССР и его посадки на московском аэродроме взбешенный Сталин потребовал от НКВД «разобраться».

Берия «разобрался»: в самый канун и первые дни войны он арестовал и подвергнул допросам «с пристрастием» заместителей наркома обороны Павла Рычагова (до этого начальник Главного управления ВВС РККА) и Кирилла Мерецкова, помощника начальника Генштаба по авиации дважды Героя Советского Союза Якова Смушкевича, начальника Управления ПВО Григория Штерна. На Лубянку, кроме того, доставили бывшего заместителя наркома обороны по авиации — командующего войсками Прибалтийского особого военного округа Александра Локтионова и наркома вооружения Бориса Ванникова.

То, что это негативно отразится на настроениях военных кадров, удрученных драматическим развитием событий 22 июня, наверху не думали. Мерецкову и Ванникову повезло — их освободили. Остальных же расстреляли 28 октября 1941 года, когда опытные генералы были на вес золота. Конечно, не Берия единолично принимал это решение, но ведь не без его же участия…

Так что личность его совсем не так однозначна, как сегодня ее рисуют некоторые исследователи. Лаврентий Павлович был человеком своего времени и своего круга. В его биографии имелся и такой эпизод: 27 февраля 1944 года во время депортации чеченцев и ингушей с Северного Кавказа 700 жителей селения Хайбах Шатойского района были сожжены в колхозной конюшне. Органы НКВД не укладывались в срок, отведенный на депортацию, и руководитель акции Михаил Гвишиани принял решение на уничтожение людей. Берия, получив его доклад о вынужденной ликвидации, ответил: «За решительные действия в ходе выселения чеченцев в районе Хайбах вы представлены к правительственной награде с повышением в звании. Поздравляю». Комментарии, думается, излишни.

Впрочем, аналогичных примеров немало и в истории США, которые до недавних пор считались у нас эталоном демократического государства. Так, генерал Улисс Грант, командующий армией северян в гражданской войне 1861–1865 годов, не считал недопустимым уничтожение целых селений непокорных южан. Однажды на вопрос, следует ли убивать жителей одного из маленьких городков, ведь среди них есть и дети, последовал ответ: «Из тлей вырастают вши», — и 273 человека, включая 84 ребенка, были расстреляны янки. Грант дважды избирался президентом США, его портрет украшает купюру $50…

За годы работы в органах госбезопасности и рядом со Сталиным, Берия приобрел понимание реального механизма власти и разветвленные связи с сильными мира сего. Он был в курсе многих секретных операций и акций тайной дипломатии, о которых общественность вряд ли узнает. «Непосвященным» исследователям трудно понять, почему весной 53-го Берия дал указание прекратить расследования по факту утечки на Запад в 1938–1941 годах сведений о работе Политбюро ЦК и решениях Пленумов. О том, что они попали к английской разведке, стало известно в 46-м. Контрразведка приступила к отработке возможных каналов утечки, подозрение легло на некоторых сподвижников вождя — доступ к этим документам имели только члены Политбюро и их секретариаты. Однако новый шеф госбезопасности дал команду «стоп».

Покрыта мраком история встречи Берии с резидентом английской разведки в Абхазии в 1951 году, в чем его обвиняли после ареста. Хотя сам по себе факт тайных контактов представителей спецслужб и государственных руководителей — обычная практика в мире. Берия, как заместитель председателя правительства, мог встречаться с англичанином с санкции Сталина, придававшего огромное значение тайной дипломатии и закулисным контактам с «сильными мира сего».

Как уже говорилось, какую-то игру вел Берия и по вопросу объединения Германии, тайно от Президиума ЦК используя возможности подчиненной ему внешней разведки. Он намеревался привлечь к организации зондажа у федерального канцлера ФРГ Конрада Аденауэра советского нелегала Грегулевича и актрису Ольгу Чехову. В Германию с этой целью в июне прибыла начальник немецкого отдела внешней разведки полковник Зоя Рыбкина. Встреча с Ольгой Чеховой состоялась 26 июня, но на следующий день, в связи с событиями в Москве, Рыбкиной пришлось прервать операцию и вернуться в Москву.

Возможно, Берия надеялся ускорить экономическое развитие СССР с помощью объединенной Германии. Не секрет, что проблема привлечения западной помощи волновала советское руководство еще в конце войны, когда на повестку дня стала выдвигаться задача восстановления отечественной экономики. Приход к власти Трумэна лишил Кремль надежды на американскую помощь. Финансовые средства от либеральных еврейских кругов Запада, ради чего СССР и поддержал, в том числе военно-технически, создание государства Израиль в Палестине (в пику Великобритании), тоже не оправдались. Вариант с созданием еврейского государства на советской территории (в Крыму) также отпал.

Оставалась надежда на немецкую экономику, ее специалистов, которые в 20-е годы уже помогали в Советской России в преодолении хозяйственной разрухи. Берия посчитал возможным применить прежний опыт в новых условиях, но для этого требовалось воссоздать Германию как единое нейтральное государство, интегрированное в западную финансовую систему. Он рассчитывал, что за дипломатическое содействие объединению Германии СССР сможет получить до 10 млрд. долларов, однако внешнеполитическая активность министра внутренних дел СССР, руководствовавшегося в политике прагматическими соображениями, раздражала многих. И не только аппарат ЦК КПСС и ортодоксально мыслящего Молотова, возглавившего МИД в марте 53-го: рушились геополитические замыслы сил, затеявших Вторую мировую войну и заинтересованных в послевоенном расколе Европы. Лаврентий Павлович явно переоценил свои силы и потерял осторожность, вторгаясь в сферу тех, кто имел свои представления о новом мировом порядке. Хотя ему, несколько лет руководившему органами госбезопасности, а значит и внешней разведкой (сентябрь 1938 — апрель 1943 г. и с марта 53-го), должно было быть известно об истинном влиянии и роли в мировой политике наднациональных банковских кругов.

Но тут злую шутку сыграл с Лаврентием Павловичем природный авантюризм. Зато Хрущев, так и не преодолевший романтического увлечения революционной фразой о мировом торжестве коммунизма, как ни странно, оказался советским политиком, более востребованным сильными мира сего — его возвышение не встретило негативной реакции с их стороны. Избавившись от Берии и других соратников Сталина, Хрущев стал проводником политики, которая в общем и целом не противоречила долгосрочным геополитическим замыслам транснациональных кругов. Парадоксально? Да, но только на первый взгляд.

Хрущев возобновил урезанную при «позднем Сталине» широкомасштабную финансовую поддержку «борцов за светлое будущее». В капстранах для этого была расширена сеть подставных фирм и банков, созданная еще в 1920-е годы. Тайная материальная, в том числе военно-техническая поддержка национально-освободительного движения по сути представляла собой реанимацию в новых исторических условиях идеи Троцкого об экспорте революции.

Собственно говоря, некоторые «сверхдоверенные» структуры аппарата ЦК КПСС и КГБ уже тогда, в 50–60-е годы, до совершенства отработали систему «перегонки» валюты за рубеж и ее укрывательства от западных контрразведок и налоговых органов. Советское сырье — нефть, газ, металлы — продавалось за рубеж «дружественным» компаниям, зарегистрированным в офшорах, по ценам ниже мировых. Сверхприбыль по цепочке счетов подставных лиц в западных и советских загранбанках в конечном счете оказывалась у адресатов.

Поддерживая национально-освободительное движение в «третьем мире», Хрущев, сам того, наверное, не ведая, торил дорогу для проникновения в Азию и Африку — сферу влияния старых колониальных держав — американских корпораций и транснациональных финансовых структур. Возможно, это ведали, те, кто подбрасывал ему такие идейки. По существу, сильные мира сего ускорили в своих финансовых и геополитических целях крушение колониальных империй европейских государств за счет ресурсов СССР…