"Хорошо хоть, той коровы сегодня не было. А ну, как на прощание целоваться бы полезла. А теперь наконец-то… свобода! Все! С глаз долой из сердца вон. Пусть другие летуны с вами шашни заводят".
Занятия по Муай Тай, прошли в сильно скомканом режиме. Гусак хмурился, но Павла спешила и показав десятка полтора связок приемов, через полчаса объявила об окончании занятия.
— Извини, Валера, времени нет. Если когда-нибудь пересечемся, продолжим. Да. Имей ввиду, я к тебе еще до отлета кое что занесу.
Потом были испытания наконец-то окончательно доделанного "Антея". Шиянов сделал четыре полета, после чего начал стажировать десантных пилотов в правом и левом креслах. Гонял их безжалостно, и, несмотря на неплохие результаты, все время был ими недоволен. Еще через пару часов с него выбросили в полной выкладке восьмерых десантников вместе с капитаном Бандурой. Кресла из салона были демонтированы, скамеек для десантников в салоне пока не сделали, поэтому сидели они все на ровном полу, с трудом удерживаясь при наборе высоты за шпангоуты и за своих соседей. Первое же что увидела Павла после возвращения выброшенного из "Антея" отделения десантников на летное поле, это широчайшую улыбку капитана.
— Ну, Пабло! Оказывается выгодно с тобой дело иметь. За это мне тебе никакого коньяка не жалко. А после учений-то оставят нам его?
— Коньяк ты, голуба, сам проср. л, обещал же мне перчатки и не принес к старту. А "Антея" вам оставят. Вон видишь, Гаврилов уже с местным начальством сделку заключает. Так что не переживай. О! Извини, кажется, меня кличут. Бывай капитан.
Бодрой рысью преодолев полсотни метров до стоящего кучкой начальства, Павла уже привычно вытянулась в струнку с рукой у виска. Рапорт был прерван повелительным жестом.
— Товарищ полковник…
— Значит так, старший лейтенант! Жаль, что ты сам из-за руки пока прыгать не можешь, но вот тебе новое задание. Бери вон те два десятка летунов и гоняй их в хвост и гриву, чтобы через час они были готовы из этого "Антея" прыгнуть. Выпускать их тоже ты будешь. Как половина прыгнет, собирай их всех и рассказывай, что нужно исправить, чтоб все нормально стало. И еще, подготовь из них сегодня двоих-троих на выпускающего. Все понял, старший лейтенант?
— Так точно, понял! Разрешите выполнять?
— Выполняй!
"А Гаврилов-то аж подмигнул. Доволен, как котяра, сметаной объевшийся. Ну как же, еще пока ему не подчиненный, а уже на его мельницу воду льет. Ничего, майор, может, и сойдутся у нас дорожки. Кто ж его знает, судьба – штука хитрая".
В первом старте оказалось двое из недавних знакомых. Буланова из-за синяков пока к прыжкам не допускали, а у Льва ноги зажили, и ему начальство разрешило прыгать. Василий все норовил поддеть нежданное начальство, но Павла ловко уходила от подколок.
— Ну что, товарищи условно сбитые летчики, сегодня вы выпрыгиваете можно сказать в тепличных условиях. Как самочувствие? В норме, тогда – в самолет, марш!
Поймав Василия за рукав, она усадила его на место правого пилота и сунула в руку пачку листов.
— Вот это пока почитай, расслабься. Буду тебя на выпускающего стажировать. И… Вася…, то, что ты сейчас прочел, мы не обсуждаем. Просто прочитай, если согласен подпиши, если нет, не подписывай.
— Колун! Это что это еще за хрень?
— Читай, Вася, потом поговорим. Ты, главное, сам почитай и не только бомберам, но и истребителям покажи. А подписи пусть ставят не все, кто согласен, а только те, кто в течение семи дней точно из Саков отбудет, чтобы местное начальство не гневить.
"Антей" легко оторвался от земли и заложил крутой вираж над тактическим полем. Наконец он выровнялся. И Шиянов с пилотского места показал правой рукой два пальца и подмигнул Павле.
"Ага. Ясно. Через пару минут, значит, на боевой курс выйдем. Надо бы потом хоть скамейки и лампочки как в Ан-2 поставить, а то неудобно. Гляди-ка ты, одни ржут, другие трясутся от страха. Мдя-я. А еще летчики. Хотя я когда-то такая же была. Ничего. Сейчас я этих "воздушных волков" в тонус приведу"
— Теперь слушайте, орлы. Никакой спешки сегодня нет. Прыгать спокойно и не спеша, никто вас не гонит. Поле прыжковое большое, "Антей" над ним кругами ходит. Не успели в одном проходе выпрыгнуть, на другом спокойно сиганете. Повторяться не буду. Делаем все точно так же, как на земле отрабатывали. На один борт и на хвост всей бандой не наваливаться. Вот так вот за петли держитесь. Все понятно? Ну и молодцы.
То и дело Павле приходилось подбадривать сквозь рокот моторов своих коллег-пилотов. После первого прыжка адреналин сделал свое дело и дело пошло лучше. Но для следующей группы все повторялось.
— Не с.ать, ребята! Чего лицами-то позеленели?! Мимо земли еще ни один не пролетал. Вспоминайте, как в детстве с печки прыгали, и вперед. Кольцо дергать только после счета. Главное, считайте не раз в минуту. И про ноги вместе не забудьте. Да чего я вас учу-то? Вы же и сами грамотные вроде!
Через четыре часа суеты, криков и мелькания лиц и амуниции перед глазами Павлы, мучения, наконец, закончилось. Голос выпускающего за это время охрип.
Вечером после всех хлопот и треволнений Павла отбывала из гостеприимной авиабазы в Симферополь. Прощальный ужин устраивать не стала. Навестила бомберов и их соседей, и забрала свои листы. Народ чесал в затылке, и глядел немного хмуро. Долго пообщаться им не удалось, время до отправки поджимало. Кое-что она все же ответила. Но вопросов было море, и, собрав со всех, кто до нее дотянулся адреса, пообещала, что ответит письмом. Булановцы долго не хотели отпускать "главный мозг авиации" требуя проставу, и пришлось сходить в гостиницу за коньяком. Сама Павла пить снова не стала, сославшись на спешку. Ее похлопали по плечам, и отпустили.
С Георгием они простились прямо у самолета. Новый конверт для Громова перекочевал в руки испытателя, потом недавние соратники пожали друг другу руки и расстались. Надолго ли, никто из них не знал.
— Удачи, Георгий. И запомни, прямо в руки Филину письмо надо вручить, сделаешь?
— Придумаю что-нибудь. Мы с Громовым, может, тоже чего напишем. Давай, лети беспокойный ты человек.
Последняя встреча с Гусаком, прошла быстро и сумбурно. Павла знала про него, он о чем-то догадывался по старшему лейтенанту Колуну. Но говорить им было, в общем, уже не о чем.
— Держи Валера.
— Что это?
— Подписи на конвертах видишь? Один отдашь, когда захочешь, своему начальству. А второй ровно через семь дней передай командованию полка НИИ ВВС.
— …
— Не спрашивай, не отвечу. Счастливо тебе, чекист.
— Ну, счастливо, летчик.
Сборы к отлету закончились. В этот раз лететь ей предстояло без Петровского. Перед самым отъездом полковник сам нашел ее в гостинице.
— Значит так, Паша. Ты у нас теперь, конечно, орел и десантник. И вот что я тебе скажу. Твой желанный карантин тебе будет. Созвонился я со Скоморохами. В общем, мы с комбригом покумекали и решили так. На неделю тебя приписываем к окружной школе младших авиаспециалистов. Через неделю вернешься из Пряжево в Скоморохи, но не к нам в полк, а временно в 46-й, пока тоже в парашютную службу. Потом, если летать тебе разрешат, начнешь с инструкторской работы. Ты же у нас недавно начал "Ишака" осваивать, вот и будешь на УТИ-4 ребят обучать. Сперва сам освоишься, потом другим поможешь. А то еще неизвестно, какие нам там самолеты дадут. Ну что, рад, что обратно возвращаешься? Так чего кислый такой? А?
— Да рад я, Иваныч. А только сердцу беспокойно что-то. А ну как сорвусь я там или еще какая-нибудь глупость случится.
— Ты мне это брось! Раз решил держаться, так держись! Мы с комбригом и комесками тебе всем, чем только можно поможем. Но и сам держись! Ну, а всех, кто мешать твоему выздоровлению вздумает, сразу к ногтю прижмем. Да и Громову я вчера все твое передал. Удивился он сильно. Даже минут пять меня вопросами пытал. Вот какие у нас теперь с тобой знакомые. Так что не куксись, он мужик толковый, чем-нибудь поможет харьковчанам.