— Сто двадцать? Здорово! А на руку внимания не обращай. Здесь меня подожди, я еще двух человек найду, и сходим, проверим твою работу.

На стрельбище стояла тишина.

— Павел, ты с ума сошел!

— Георгий, да не бойся ты так за меня. Я же еще изнутри по дюралевому листу поставил. Даже если первый из них пробьет, то дальше все равно не полетит. И вы сами слишком близко не подходите, кто его знает, какой у них разлет осколков.

— А если тебя ранит, тогда что?

— Да не ранит меня. Валера, как Георгий с рубежа отойдет, начинай!

— Ну, ты, Павел, и псих. Ладно, ухожу я.

"Тук-тук-тук. Мдя. Из ШКАСа, наверное, и покучнее, да и почаще раза в три пули пойдут. Главное, чтобы пули из патронов не доходя до казенников, от нагрузок не выскакивали. А то из ДА Валера поливает, как бычок траву. Половина пуль мимо идут. Вот ведь мазила! Эх, и мазила, наш товарищ дятел. А звук-то от расколовшейся пули не особо громкий получается. Теперь одна проблема останется с бронестеклом что-то мудрить. Ага, все патроны последней серии извел наш "снайпер". Вылезать надо".

— Ну, давайте смотреть. Перкаль с фюзеля снимайте, оба слоя. Это рванье уже не пригодится.

— Снова вмятины есть, а где же хоть одна пробоина?

— А нету их, товарищ испытатель! Что в первых сериях не было, что в последней. А дистанция тут метров сто пятьдесят-двести. Ну что скажете, товарищи коллеги?

— То есть, ты предлагаешь пилотов из боевого оружия такими пулями прямо в воздухе обстреливать. И зачем это?

— Это, товарищ лейтенант, чтобы находящийся под обстрелом пилот научился головой думать, а не тем, на чем сидит. Пару раз получит очередь в спину, услышит, как к нему смертушка в обшивку стучится, да и научится за своим хвостом глядеть. А вообще-то… вообще-то я вам товарищи остальное в гостинице дорасскажу. Эй, Ахмет! Ты молодец! Завтра я у тебя все пули выкуплю, делай два варианта поровну, второй и третий. Будем их потом на большей дальности смотреть.

— Нет, Павел. Давай лучше завтра. А то сегодня устали. Да и помыться нужно и в порядок себя привести.

— А это мысль, Георгий! Валера, слушай, ты насчет бани договориться сможешь? И помылись бы, и заодно по сегодняшнему договорили бы. А?

— Ладно. Но долги за тобой все копятся и копятся.

— Валер. А у тебя часом в роду банкиров не было?

— Посмейся, посмейся у меня.

На столе кроме пива стояла и бутылка "Московской". НКВДшник и испытатель степенно начали с пива. А Павла сразу же объяснила свою антиалкогольную политику, и получила понимание. Мыться и париться ей пришлось с резиновой перчаткой на левой руке, но это не беспокоило. Вениками похлестали друг друга без зубановского фанатизма. Выйдя из парной, Георгий сразу же пошел в наступление.

— Павел, и для чего все это было нужно? Ведь летают же на воздушный бой. Вон кинопулеметы как раз для этого и нужны.

— Все так, Георгий. Но разве ж это настоящий воздушный бой? Это же балет!

— Не понял, объясни.

— И я тоже не понял. Что тебе не нравится в системе обучения воздушному бою?

"Ух, как научили тебя, Валера, правильные вопросы задавать. Ну да расслабься пока, сейчас сначала я тебя маленько поспрошаю, а уж потом и сама кой-чего порассказываю".

— А что тут товарищи понимать. Вот скажи, чекист, ты женат? — "Чего так напрягся-то? Не боись, не за себя зову".

— Не женат. И причем тут это?

— Это было нужно для уточнения рассматриваемого образа. Вот представь. Ты летним вечером пришел в гости к своей любимой женщине, в надежде на приятный вечер. А там тебя встречают все ее родственники, коллеги по работе, соседи там по дому. Кроме того, сама дама одета в водолазный скафандр. И спряталась от тебя на балконе пятого этажа, закрыв за собой стеклянную дверь на щеколду. Каковы у тебя перспективы, что этот вечер все же будет приятным?

— Ну и образ ты придумал. И что же ты, Павел, этим хотел сказать?

— В этом образе можно увидеть некоторые преувеличенные черты нашей типовой обстановки обучения воздушному бою. Разве в воздушном бою тот, кого атакуют, всегда знает, когда какими силами и каким примерно набором тактических приемов он будет атакован? Или в бою он помнит о правилах, которые он нарушать не должен, поскольку снизу начальство за ним наблюдает?

— Хм.

— Вот поэтому, ребята, смысл таких учебных боев выхолащивается не только предсказуемостью начальной фазы боя, и единой тактической схемой обучения пилотов. Есть и другие моменты. Например, отсутствие реального фактора опасности от огня противника. То есть "дерущиеся" не боятся быть сбитыми, и потому могут себе позволить воевать без того напряжения сил, которое соответствует реальному бою. Они не опасаются подставлять самолет под кинопулеметы.

— Что же ты предлагаешь? Выдать им боевые патроны и самим сбивать свои же самолеты!?

— Сбивать. Но самолеты и пилотов при этом не терять. Вы же видели, как эти учебные пули бьют.

— А если в голову попадет такая?

— Жаль, у меня было времени мало. А то бы показал, как такая пуля от склеенного в четыре слоя бутербродом плексигласа рассыпается.

— Думаешь можно такое стекло склеить?

— Уверен. Покумекать над процессом, конечно, придется, но результат точно будет, и ждать его не долго. Главное чтобы руки были на месте у того, кто это делать будет. Вот такие же руки примерно, как у того мальчишки Ахмета.

Слушатели задумчиво и без тостов пропустили по паре стопок. Павла отхлебнула кваса и продолжила свои кроткие увещевания.

— Вот и представьте, товарищи соратники, что в учебном воздушном бою по крыльям, бронеспинке, бортам и даже остеклению кабины вашего самолета стучат такие пули. Вот только пробить кабину и достать пилота они не могут. А ты Валера представь, что когда ты в тот раз с У-2 прыгал, «дегтярь» эрпятого по твоей кабине такими вот пулями лупил, только сама кабина была дюралем и бронестеклом обшита. Представил звук?

Гусак задумчиво кивнул, и наполнил стопки заново.

— Вот когда такие штуки у нас в ВВС появятся, вот тогда можно будет строить бой максимально приближенно к боевым условиям. То есть у каждой стороны учений несколько своих аэродромов и несколько небольших полигонов с охраняемыми объектами. Самолеты обучающих несут раскраску и опознавательные знаки наиболее вероятного противника. Воздушные удары и вылеты не согласовываются между противниками по времени, а контролируются постами их воздушного наблюдения и… например, какой-нибудь аккустической разведки. Я вроде в каком-то журнале читал, что уже можно километров за двадцать по звуку определять, сколько и каких самолетов летят. Вроде даже высоту определять можно.

"Не зыркай, на меня, лейтенант, не зыркай. Есть уже такие технологии, даже если ты о них не слышал. А про радар я сейчас заикаться не буду, а то твое начальство после доклада Кондратий хватит. "Где это этот старлей сверхсекретную информацию добыл?"".

— Так вот. Получив сигнал об обнаружении воздушного противника, командование тренировочной авиачасти сводит все сообщения о своих и чужих самолетах на едином планшете воздушной обстановки. А противодействующая им специальная авиачасть в зависимости от легенды учений применяет оборонительную или атакующую тактику реального противника. Вот тут, наверное, встанет организационная задача либо собрать в одной авиачасти пилотов имеющих боевой опыт и знающих приемы противника. Либо обучить через таких пилотов других инструкторов, чтобы они наиболее реалистично могли имитировать тактику противника. Ну, а когда условно сбитым пилотам надоест глотать в кабине дым от сработавших пиропатронов, вот тогда они, наконец, научатся по-настоящему драться. И результаты вот таких учений уже можно будет разбирать по косточкам для своевременного обновления действующей военной доктрины применения ВВС.

— Даааа, Павел. Ну, ты и замахнулся. Это ж, сколько народных денег нужно?