— А какие нам дутики нужны?
— Дак на том пассажирском 1100 на 250 стояли, но они во время аварийной посадки лопнули. Будь на складе шасси от Р-6-го, вот они бы точно подошли. От ТБ-1, те 1250 на 250, слишком тяжелые будут. Ну и от Р-5-го, те 900 на 200. По размеру, наверное, подошли бы, но тогда полную нагрузку нести не сможет, или лопнут при посадке. А от истребителей те и вовсе слишком маленькие. В общем, проблема. Мы ведь без них мы его к вечеру и выкатить не сможем. — Хм. А если пару колес помассивнее от какого-нибудь истребителя поставить на каждую стойку? Что-нибудь 750 на 125. Есть у вас такие?
— Гм. На Ди-6 похожие стоят. Но тогда придется оси из каких-нибудь других переделывать. Да и тяжелее все равно шасси будет. В общем, не знаю, да и по времени можем не успеть.
"Снова-здорово! Опять какая-то хрень вылезла. Гм. А что тут еще летающего, из похожего по массе? Может амфибии какие-нибудь? Или… Тут, наверняка должен быть… Угхм. Елки-палки, да где ж моя память-то! Да тут же СБ косяками водятся! А ну-ка".
— А если от СБ дутики взять? Там какие стоят?
— Там-то 900 на 300. Вот их, наверное, можно. Ну, может, чуть-чуть пониже шасси станет, зато с нагрузкой проблем быть не должно.
— И на складе они есть? А амортизаторы от СБ есть, может и они бы подошли?
— Да вроде были. Наверное, и они тоже подойдут, если покумекать.
— Ну так и не закручивай нам мозги, воентехник. Какого хрена мы вообще столько времени потеряли, если подходящие запчасти у вас на складе и так уже есть. Все, едем назад! Пора вашим гениям уже заканчивать ремонтировать этого "Антея". Нет, стой! Пойдем вон туда еще прогуляемся. Нам еще какой-нибудь дюралевый аппарат для отстрела оружия нужен. Вон тот фюзеляж от И-4 видишь? Проверь его, сильно помятый?
Пока воентехник с парой помощников устало осматривал очередной "авиатруп". Подошедший, со скучающим видом Гусак, невозмутимо поинтересовался.
— Ну, нашли что-нибудь?
— Представляешь, Валера, ваш зампотех, оказывается, знал, что к шасси АНТ-9 запчасти и дутики от СБ годятся. И что дутики, найденные на свалках он нам на "подранка" точно не даст ставить. Знал, но ничего не сказал. Вроде того, "помучайтесь пока, ребятки, а вот когда вы все сроки продинамите, и начальство начнет громы и молнии метать, вот тогда я и предложу это решение". Ну не жук ли?
— Даже если жук, ну и что?
— А то, что из-за него мы с тобой еще пару часов могли бы тут ерундой заниматься, а если бы приехали мы, несолоно хлебавши, то зампотех командиру полка наши шкурки в почищенном виде бы сдал. И охота тебе время терять и незаслуженную головомойку получать? Вот и мне неохота. И, слышь, Валера, есть тут в Саках стрельбище, какое-нибудь, на котором авиапулеметы пристреливают?
— Есть, даже не одно. А для чего тебе?
— Я же тебе вечером показ обещал. Вот для этого и нужно. Места там много? Где-нибудь в углу, с краешку стрельбища, вот этот фюзель поместится?
— Поместится, только он-то тебе зачем?
— Нужно, Валер. Скомандуй, им, пожалуйста, как запчасти выгрузят, съездить за ним и на стрельбище поставить. Ну, очень тебя прошу.
— Скомандую, но долгов за тобой с каждым часом все больше становится, Павел.
— Эй, воентехник, вытащите его к дороге, и как разгрузитесь на базе, за ним вернитесь.
По мотоциклу, несмотря на травму, никаких трудностей Павла не заметила. Самым тяжелым для нее оказалось освоение управления грузовиком, но, приученная к заводским погрузчикам она постепенно приспособилась и к новым для себя раритетам ГАЗ-А и М-1.
"Чертова крыша, а рука-то болит. Хотя разве ж это боль. Вот когда метастазы тебя заживо каждую секунду грызут. Хва уже страшилок. А Бандура – тетерев, за то, что перчатки не принес нам на старт, теперь должен мне. Уж я с него, засранца стрясу магарыч. Гм. Вот так аппарат, а я полуторку иначе себе изнутри представляла. Хм-м. Так, что тут у нас? Оп. А дорога серою лентою вьется, что же за х.рня со сцеплением тут… И пусть его заводскому папаше икнется… Чтобы… Чтобы … Тьфу ты… Так, чтоб он зимою был в лапти обут. Угу. И что же это за бред такой мне все время в голову лезет? А ладно, разобралась уже. Вроде бы и получаться стало. Это вам не И-16, разберемся".
Стрелять Павле было неудобно. В стрелковой секции ей разрешалось стрелять с двух рук. Чем она часто и пользовалась. На соревнованиях, правда, стреляла и с одной. И даже призы брала. Правда, так стрелять приходилось все больше из "Марголина". Из боевых стволов все же привычнее было стрелять, поддерживая правую руку левой. А вот сейчас левая рука висела вдоль тела перетянутая окровавленными бинтами, и помочь ею правой руке удерживать ТТ, было невозможно. Боль в безымянном и мизинце была надоедливая, но с постоянными пульсирующими болями от раковой опухоли, ни в какое сравнение не шла. Павла даже не морщилась.
"А как Гусак-то удивился, когда я его попросила перевязать. А инструктор только кивнул, мол, "да действительно когда летчики в рейде сами своим должны первую помощь оказывать". А Валера, пока мои ногти совсем отрывал, и рваные раны прижигал, все в глаза мне заглядывал с интересом. Вроде своим взглядом спрашивая – "Тепло ли тебе девица, тепло ли тебе синяя?". А ведь понятно мне, Валерик, и кто ты и для чего тут вокруг меня хоровод водишь. Не очень тебе моя улыбка тогда понравилась. Ладно. Прочь левые мысли! Сейчас стрелять нужно, значит, будем стрелять".
Она расслабила руку и решила особо мишень не выцеливать. А сама в это время стала внимательно прислушиваться к своим ощущениям. Мышцы ее нового тела немного иначе гасили отдачу ТТ. А нудная боль в левой руке все же слегка нет-нет да и отвлекала внимание. Часть выстрелов кучно ушли к левому верхнему краю, другие распределились равномерно по всей мишени. Лейтенант Мосол, принес ей мишень и прочел лекцию о том, как нужно правильно целиться и стрелять.
"Салага ты еще Мосол, меня учить. Хоть и десантник. Если бы меня левая разбитая немного не отвлекала, я бы и в первой серии, хоть одной пулей центр бы зацепила. А сейчас… Да просто я и к этому стволу, да и к своему телу еще не совсем привыкла, вот и подстраиваюсь. Как-никак, четверть века прошло с момента моей последней стрельбы, а тут еще и руки не те… Да и, кстати, слишком резко демонстрировать свои снайперские навыки мне тоже спешить не надо. И вообще… Сделаем-ка мы вот так…"
Следующую серию Павла положила со средней кучностью справа и чуть ниже от центра мишени.
— Ну вот, товарищ старший лейтенант. Уже лучше. Вам бы чуть-чуть руку потверже держать, тогда и точность появится.
После еще пяти серий, Павла, наконец, сжалилась над зрителями, и положила большинство пуль в районе восьмерки и несколько в девять и десять.
"Это вам, чтоб потом моей меткости не удивлялись. Считайте, товарищи, что это вы прямо вот тут меня стрелять и научили. Мелочь, а приятно вам. Я ж все понимаю".
— Ну как, Георгий, понравился тебе рейд?
— Мне-то понравился. А ты-то как теперь будешь? Рука-то ведь не скоро пройдет. Как же тебя угораздило на эту крышу приземлиться?
— Ветер помешал. А рука… Ничего, пройдет рука, куда ж она денется-то. Я даже особисту нашему приемы, как обещал, завтра утром еще даже до полета покажу. И, кстати, у нас сегодня по плану еще одно представление намечается.
— Еще одно! Павел, ты вообще, когда отдыхать-то будешь. Ты ведь, как-никак, раненый. Да и побегали мы все же прилично.
— Ничего, я вам с Валерой сегодня еще один фокус покажу, а потом и отдохнуть можно.
После ужина Павлу вызвал к входу в гостиницу долгожданный посетитель. Дежурный по гостинице с интересом глядел на встречу летчика с татарским мальчиком.
— Ну как, Ахмет, получилось?
— Павел. Я пока только три раза по сорок штук сделал. Одни из карамели, другие – на молочном сахаре, и еще одни – на клею. Все пристрелял по три патрона. В стволе не разваливаются. Если вам какие-нибудь из этих понравятся, то завтра, часам к двенадцати еще штук двести таких же готово будет. Если нет, придется заново сердечники придумывать. А что с рукой у вас случилось? — "Гм. Поскользнулся, упал… и далее по тексту".