Пусть все они — и царь, и правительство, и буржуи из Государственной думы — остаются в спокойной уверенности, что революция побеждена и окончилась их победой. Пусть почивают на лаврах и упражняются в красноречии!

Революция, как река, ушла под землю, стала незримой, но лишь для того, чтобы, пробежав невидимо на известном протяжении, вырваться с новой силой движения на свет и волю. Так уже случалось. Загнали внутрь и успокоились. Но мы утверждаем, что революция живет, и продолжается, и должны не покладая рук продолжать свою работу. Мы превратим Государственную думу в нашу свободную кафедру и начнем говорить через головы буржуев со всем пролетариатом, а между прочим и с нашими мужичками…

Само собой разумеется, что мужик есть обыкновенный мелкий буржуй и совсем нам не товарищ в борьбе за всемирную социальную революцию. Но мы небрезгливы: мужик — прекрасная дубина, которой можно бить по головам буржуазии…

Не из буржуазной жалостливости к мужичку, не из слащавой сентиментальности народников мы бросим мужику землю! Нет. На, жри твою землю, а с ней пожирай и земельную буржуазию! Необходимо всеобщее крестьянское восстание, а потому нашим лозунгом должно быть: конфискация всех земель крестьянскими комитетами и непременно до Учредительного собрания, ибо, если Учредительное собрание даст землю, мужик не пойдет за нами…

Воспользовавшись мужицкой жадностью к земле, мы поведем мужика на своем поводу, и мужик расчистит путь для будущей диктатуры пролетариата!

Ленин глотнул воды из стакана и продолжал уже в повелительном тоне:

— Но не забывайте, что мужик лишь условный друг наш до поры до времени. Роль его исчерпывается расправой с помещиками и захватом земель в масштабе всеобщего мужицкого бунта. Помните, что крестьянство — не тот класс, который призван свершить социальную революцию. Мы будем поддерживать мужицкие аппетиты лишь до времени, когда диктатура пролетариата встанет на свои ноги. А потому пусть организуются особо пролетарии города и деревни. Не доверяйте никаким хозяйчикам, хотя бы и мелким. Чем дело будет ближе к победе мужицкого восстания, тем явственнее будет обнаруживаться поворот крестьян против пролетариата. И неизбежно наступит момент, когда нам придется вести новую войну с этим мелким буржуем!

Вот, товарищи, та поправка в идеологии и в технике, которую помогло нам сделать Московское вооруженное восстание. Я думаю, что оно стоило пролитой крови, как стоило пролитой крови и Кровавое воскресенье 9 января 1905 года, ибо оно помогло массам стряхнуть веру в богоизбранность помазанника Божьего Николая II…

Не верьте, что гроза кончилась. Буржуазное солнышко выглянуло, но ненадолго. Международные капиталистические столкновения грозят войной. Крестьяне могут прервать молчание новыми бунтами заземлю. Готовьтесь к последнему бою! Он не за горами.

Пока я ограничусь сказанным. Завтра, товарищи, мы приступим к пересмотру нашей глупой аграрной программы.

Надо спешно перестраиваться… лицом к мужичку! Хе-хе-хе…

И вся вилла Горького следом за Ильичом захихикала змеиным шипом, а потом взорвалась громом оваций своему вождю и пророку…

План Великого провокатора созрел. Готовился чудовищный обман великого и несчастного русского народа.

Русский народ должен был по этому плану собственными руками вырыть яму самому себе и на своих костях выстроить интернациональный храм социализма…

Не скрывал своего заговора Великий провокатор: он напечатал этот чудовищный план в своей статье «Пересмотр аграрной программы»[657], выпущенной в свет в 1906 году.

Разве не правда, что главная победа дьявола заключалась в том, что в него перестали верить?

Все умеющие читать наперед знали о планах Великого провокатора, но никто не закричал о великой угрозе национальному бытию русского народа, никто из слепых вождей его не помешал этому заговору. Великого провокатора пустили в Россию и дали ему возможность повести за собой слепой народ и предать его, как Иуда Христа, на пропятие[658] во славу III Интернационала.

Евгений Чириков. Прага. 1930 г.