Я пробежалась пальцами по его волосам, когда он снова задвигался надо мной. Я стала поднимать бедра навстречу ему. От чего напряжение между нами лишь возросло, и он застонал в то же время и точно так же, как и я. Окна запотели от нашего тяжелого дыхания. Господи, я ненавидела его. Господи, я хотела его.

Я сняла куртку с его плеч, убеждая себя, что мне просто хотелось, чтобы он почувствовал себя столь же замерзшим и несчастным, как я. Он сорвал ее с себя, в его глазах горело нетерпение, и откинул на заднее сидение. Во мне загорелось пламя от ощущения его идеальной груди в такой близости от моей. Сердитое пламя, как расплавленная лава.

Я попыталась прижать его к своим губам, но Кел отодвинулся. Это взбесило меня. Я попыталась коснуться его открытого рта языком, но он снова отодвинулся. Это довело меня до чертиков, и я с силой прошлась ногтями по его спине. Он издал возбужденный стон от боли и уронил голову мне на плечо, глубже вдавливая свои бедра в меня. Я закричала от удовольствия и вцепилась в задние карманы его джинсов, прижимая парня ближе к себе, обвивая его талию своими ногами.

— Нет, я хочу его… — простонала я, схватившись за Келлана.

— Нет, меня… — пробормотал он мне в шею.

— Нет, он бы никогда не прикоснулся к моей сестре, — злобно рявкнула я. — Ты обещал, обещал, Келлан! — Злость вновь проснулась во мне, и я попыталась отодвинуть его, выбраться из-под него.

— Что сделано, то сделано. Я не могу этого изменить. — Он схватил мои руки и прижал по бокам от головы, вновь вдавливая в меня свои бедра. Я ахнула и издала глубокий гортанный звук. — Но это… перестань бороться, Кира. Просто скажи, что хочешь этого. Скажи, что хочешь меня… как я хочу тебя. — Его губы нависли в миллиметре от моих, глаза парня горели. — Я и так знаю, что это правда…

Затем, он наконец поцеловал меня…

Я застонала в его рот и рьяно ответила на поцелуй. Кел отпустил мои руки, и я запуталась ими в его волосах. Он целовал меня глубоко и страстно. Его руки потянули назад мои мокрые волосы, снимая заколку. Его бедра продолжали двигаться напротив моих.

— Нет… — Я провела рукой вниз по его спине. — Ненавижу… — я схватила его ягодицы и прижала к себе, — …тебя.

Казалось, наши страстные поцелуи длились вечность. Между вздохами я продолжала выплескивать свою ненависть. Замерев у моих губ, он продолжал утверждать, что это не так.

— Это неправильно, — простонала я, двигая руками под его футболкой, чтобы почувствовать его шикарное тело.

Его руки касались меня везде — волосы, лицо, грудь, бедра.

— Я знаю… — выдохнул он, — но, господи, как же ты хороша.

Продолжительные движения его бедер возбуждали меня еще больше, и мне либо было нужно что-то большее… либо я должна была остановить это. Затем, будто отвечая на мои мысли, он перестал целовать меня и отодвинулся. Задыхаясь от желания, он опустил руки к моим джинсам. Нет… да… нет, бешено меняла я решение, не в состоянии разобрать собственные спешно сменяющиеся эмоции. Он начал расстегивать их, напряженно глядя на меня со злостью — как и я на него. Между нами столько всего происходило, я думала, что мы загоримся.

На последней из четырех пуговиц я схватила его запястья и подняла их над головой к двери, держа парня над собой. Я крепко схватила его пальцы, и он застонал, когда наши тела вновь прижались друг к другу.

— Перестань, Кира, — прошипел он. — Я нуждаюсь в тебе. Дай мне это сделать. Я могу заставить тебя забыть его. Я могу заставить тебя забыть себя.

Я задрожала, зная, что он был совершенно прав.

Келлан освободился из моей слабой хватки и провел руками по моей груди и снова к джинсам, его губы напряженно ласкали мою шею.

— Господи, как же я хочу оказаться внутри тебя… — прорычал он мне на ухо.

Меня пронзило электричество, все тело отреагировало на его слова; оно тоже отчаянно этого хотело. Тем не менее, из моей головы не выходили картинки его близости с моей сестрой.

— Прекрати, Келлан! — зашипела я.

— Почему? — зашипел он в ответ, его губы, касающиеся моей шеи, вызывали дрожь. — Ты этого хочешь… ты умоляешь об этом! — прорычал он, засовывая руку мне в штаны над бельем.

Его близость была слишком ошеломляющей — его касания обещали невообразимое удовольствие. Я громко застонала и закрыла глаза. Быстро приоткрывая их, я схватила его за шею и прижала лицом к себе. Я была так зла… Его дыхание было отрывистым, он вдохнул через зубы и зарычал. Боже, он был столь же возбужден, сколь и я.

— Нет… я не хочу, чтобы ты это делал. — Я говорила нет, но его пальцы задвигались по краю моего нижнего белья, и мой голос сломался на середине фразы. Это было похоже на что угодно, кроме отказа. Я убрала руку с его шеи, чтобы попытаться убрать пальцы Кела, зная, что если он действительно коснется меня —игра окончена — но он был сильнее, и его пальцы оставались на искушающем расстоянии.

— Я чувствую, насколько ты меня хочешь, Кира. — Его глаза горели глубоким, тлеющим желанием, пока он наблюдал за мной. Я видела, насколько сложно это было для него, насколько он хотел большего. Он застонал, на его лице застыла смесь болезненной нужды и затянувшейся злости — ничего более сексуального в жизни не видела. — Я хочу тебя… сейчас. Я больше не могу сдерживаться, — выдохнул он и вырвал другую руку, которую я все еще держала, и поднес обе к моим джинсам. Он быстро начал стягивать мокрую ткань. — Господи, Кира. Мне нужно это…

— Подожди! Келлан… стой! Мне… мне нужна минутка. Прошу… мне просто нужна минутка…

Наша старая кодовая фраза для: «Я слишком возбуждена, пожалуйста, умерь свой пыл», кажется, проникла сквозь его страсть. Он перестал работать руками. Келлан посмотрел на меня своими напряженными, тлеющими глазами, и мое сердце замерло от его красоты. С большим усилием, я заставила себя повторить:

— Мне нужна минутка, — выдохнула я слова.

Он еще с секунду смотрел на меня.

— Черт! — неожиданно вскрикнул он. Я дернулась, но ничего не сказала. Все равно больше не могла произнести ни слова.

Он сел, его глаза все еще пылали страстью, и пробежался рукой по влажным волосам. Кел грубо сглотнул и окинул меня сердитым взглядом, его дыхание было тяжелым и прерывистым.

— Черт! — снова сказал он, сердито стукнув дверь.

Осторожно наблюдая за ним, я застегнула джинсы и медленно села, пытаясь восстановить дыхание и сердцебиение.

— Ты… ты… — Он немедленно закрыл рот и злобно покачал головой. Прежде чем я смогла ответить, он открыл дверцу и вышел под ледяной ливень. Я выглянула из-за двери, чувствуя себя очень глупо и не зная, что делать.

— Блядь! — закричал он, пнув колесо машины. Дождь лил как из ведра, и его волосы и одежда быстро намокли заново. Он еще пару раз пнул колесо, выкрикивая другую непристойную брань. Я раздраженно наблюдала за ним. Наконец, он отошел от машины со сжатыми кулаками и громко выкрикнул в пустую улицу: — БЛЯДЬ!!!

Задыхаясь от страсти и злости, он прикрыл лицо руками, а затем провел ладонями по волосам. Он оставил их в беспорядке и поднял голову к небу, закрывая глаза и позволяя дождю намочить его с головы до ног и охладить. Постепенно его дыхание стало более спокойным, и он уронил руки по бокам, слегка приподняв ладони, приветствуя дождь.

Так он стоял болезненно долгое время. Я наблюдала за ним из сравнительной теплоты и сухости машины. Он был поразительно красив — его мокрые волосы были зачесаны пальцами назад, лицо расслабленным и поднятым к небу, глаза закрытыми, губы приоткрытыми. От его дыхания капельки ползли вниз по лицу, вода стекала по его голым рукам в приподнятые ладони, его футболка прилипла к каждому мускулу невероятного тела, его джинсы намокли и облепили ноги. Он был более чем идеальный. И он также начал дрожать от холода.

— Келлан? — попыталась я перекричать звуки дождя.

Он не ответил. Лишь поднял в мою сторону палец — ему нужна была минутка.

— На улице холодно… пожалуйста, вернись в машину, — умоляла я.